Светлана Данилова - Вверх по спирали [litres]

– Все, Хиз, больше ничем, – с удовлетворенным выражением лица ответил Тот. – Кончились казни. После этих девяти карательных операций фараон сломается и отпустит евреев совершить жертвоприношение истинному и всемогущему Богу, явившему столько ужасающих чудес. А они уйдут и не вернутся больше. И поведет их Моисей под нашим присмотром в Землю обетованную. По дороге явим народу еще несколько божественных чудес, чтобы еще сильнее укрепить их веру и сделать ее безусловной. А после столь чудесного и незабываемого исхода из Египта мы дадим евреям список того, чего не надо делать. Ну, я про матрицу грехов, которых нельзя совершать, о которой мы с тобой, Хиз, давным-давно договаривались. Она и будет основой для морали и устройства всего будущего человечества. Кстати, я тут с Энки советовался. Он порекомендовал подольше их по пустыне поводить, чтобы выжили самые стойкие, генофонд, так сказать. Оно хоть и жестоко звучит, но вполне разумно. Да и с моральной точки зрения, я считаю, это правильным решением. Чтобы сформировать из этого народа достойное общество, в которое имеет смысл вкладываться и развивать его, надо сначала из их сознания выбить рабство, которое уже прочно там засело. Долгий поход по пустыне и соответствующая пропаганда поможет это сделать. Да, потратим времени немало на путь в землю Ханаанскую. Но зато будем вкладывать нужное в уже очищенные головы. Потом эти временные затраты окупятся более скорым и правильным развитием.

– Все это ты правильно рассказываешь, Тот, – ответил Хиз. – Раз надо подольше их по пустыне поводить, водите, сколько надо для результата. Меня это мало огорчит, я могу и подождать. А вот по поводу казней египетских зря ты тему перевел на пустыню. Я бы вернулся обратно к наказанию египтян. Вам с Шизлом не кажется, что девять казней маловато?

– Нет, не кажется… При том, что мне и моему гуманному сердцу и четыре казни казалось многовато, – ухмыльнулся Шизл. – Среди моих многочисленных пороков никогда не было оголтелого садизма. И желания потерзать и помучить кого-нибудь я отродясь не испытывал.

– Смотрите, какой у нас атипичный дьявол сидит! А теперь пусть этот злодей-задушевник сидит молча, – сказал Хиз с усмешкой и снова переключил внимание на Тота. – Послушай, все же девять казней мало. Надо до десяти догнать… ну, хотя бы до ровного числа. Какие идеи по десятому ужасу?

– Да, что-то нет идей, Хиз, – ответил Тот, немного поразмыслив. – Из извержения Санторина нам больше ничего не высосать. Все возможные катаклизмы я уже просчитал и посодействовал их гарантированному появлению. Больше от вулканического извержения пугающих зрелищных страшилок с памятными спецэффектами не будет никаких.

– А что, на Санторине свет клином, что ли, сошелся? – недовольно спросил Хиз, душа которого безудержно требовала десятой для ровного счета зрелищной кары. – Давайте сами что-нибудь организуем без вулкана. Надо что-нибудь прям совсем запоминающееся сделать, чтобы ни у кого никаких сомнений не осталось в том, что единый Бог сынов Израилевых самый могущественный и только ему надо поклоняться. Даже и хорошо, что эта последняя казнь не будет связана с Санторином – тем позже люди догадаются о причастности вулкана ко всему тому, что они считали невиданными чудесами. В конце концов, медленно и со скрипом, но человечество будет развиваться, в том числе и по уровню знаний и разума. Если будет одна кара, не имеющая отношения к вулкану, тем дольше будет держаться их вера в существование всесильного Бога. А то ведь разум имеет недостаток. Он провоцирует самомнение и в конечном итоге заблуждение. В наших же интересах, чтобы люди как можно дольше боялись Бога и его кары за свои плохие деяния. Нам так легче будет упорядочивать их жизнь в течение более длительного периода времени.

– Ну, хорошо, – покорно ответил Тот. – Давайте придумаем еще что-то карательное, что не является последствием извержения Санторина. У меня пока что ноль идей, поскольку я не задумывался еще над этим. Давайте и вы тогда подключайтесь к креативу.

– Чтобы больше впечатления произвести на египтян, верующих во многих богов, надо посягнуть на то, чем они дорожат больше всего, – включился в творческий процесс Шизл. – Что для них особенно важно? Ты, Тот, лучше их знаешь.

– Ну, много чего важно, Шизл, – ответил Тот. – Так сразу и не выберешь. Да и люди все разные. Ценности одного не всегда совпадают с ценностями другого.

– Давай поставим вопрос иначе, – вмешался Хиз. – Чего египтяне боятся больше всего в общей своей массе? Что для них является самым страшным проклятьем?

– Хм, больше всего они боятся бесплодности, бездетности и прочих проблем, связанных с детьми, – ответил Тот, предварительно немного поразмыслив. – Оно и понятно. Дети, это как минимум надежда и опора и хоть какие-то гарантии в старости. Поэтому и плодовитость для них является крайне важным моментом. Если окунуться в их ритуальный быт, то, например, самыми популярными амулетами или заговорами, естественно, является защита от бесплодия, болезней детей и т. д. Вся их жизнь так или иначе подчинена стремлению к плодовитости и продолжению рода.

– Понятно все с ними, – ответил Хиз, и по его лицу было видно, что он напряженно о чем-то размышляет. – Принимая во внимание уровень детской смертности из-за условий, в которых живет на данный момент неразвитое человечество, стремление к плодовитости и его происхождение вполне понятно. Не было бы его, мы бы сейчас голову ломали, что делать с постепенно вымирающим человечеством. А у нас количество населения на планете, наоборот, растет.

– Ну, в общем, да, – подтвердил Тот.

– А из всех своих отпрысков кто в любимчиках обычно у египтян? – спросил Хиз и тут же сам ответил на свой вопрос: – Думаю, наверняка первый родившийся?

– Ну, естественно, – ответил Тот. – С одной лишь оговоркой, – первый родившийся сын. Оно как бы естественно для всего человечества. Кто раньше родился, тот первый вырастет, встанет на ноги и сможет помогать и поддерживать родителей. Египетское общество тут не исключение. Первый сын на особом положении. О нем больше всех заботятся, он же и наследует львиную долю имущества. К дочерям в этом плане более равное отношение. Не важно, первая или седьмая. На них особых надежд не возлагают, если есть в детях еще и сыновья.

– Ну, в таком случае очевидна десятая особо памятная и впечатляющая казнь египетская, – размеренно рассуждал Хиз. – Нужно Богу за несогласие фараона отпустить евреев совершить жертвоприношение умертвить всех египетских первенцев, включая и сына самого правителя. Ну, а заодно для пущей острастки и все первородное из скота. Ну, из того скота, что останется в живых после всех предыдущих казней. А вот тут уже логично выходит, что фараон вконец от такого ужаса испугается и отпустит евреев восвояси.