Галина Гончарова - Голос рода [litres]

Судьба Таламира была решена. Он станет герцогом Карнавон. А уж сумеет ли он удержать эти земли, или они впадут в хаос безвластия – ее величество устраивал любой вариант. В мутной воде рыбка ловится, почему бы ей и не половить жирных карасиков?

Оставался повод, но его Лидия нашла моментально. Карнавоны должны были передать то, что доверил им на хранение Морской Король. Последний из Морских Королей.

Не передадут? Уничтожить всех! Замок с землей сровнять и солью посыпать!

Передадут? Точно! Передали подделку! Уничтожить всех! Замок с землей сровнять и солью посыпать!

Есть что-то общее в обоих вариантах? Ничего страшного, так надежнее.

В планах Лидии не значилась женитьба Таламира на Алаис Карнавон, но, подумав, она пришла к выводу, что так даже выгоднее. Сын герцогессы и конюха… х-ха! Пусть это отродье и наследует титул и замок, но никто и никогда не примет мальчишку. Кроме нее.

Она сможет подогреть придворных, и наследник Карнавона окажется в самом сердце бури. Все вокруг будут его презирать, будут плеваться вслед, смеяться, так что себя он найдет только на службе короне. А королева еще подумает, как это лучше обставить.

А Алаис Карнавон?

Мало ли женщин умирает родами? Надо только, чтобы роды проходили в нужном месте и в нужное время, а уж лучших повитух Лидия обеспечит. Преследуя, кстати, и собственные цели – лишаться такого любовника, как Ант, королеве вовсе не хотелось. Сильный, страстный, неутомимый… м-да, этой девчонке Карнавон неоправданно повезло. Ну, пусть хоть перед смертью порадуется.

Королева нахмурилась, аккуратно тронула заячьей лапкой морщинку на лбу, подумала и нанесла пудру еще раз.

Все бы она отдала за молодость. Но увы. Времена чудес и Морских Королей прошли. Лидии даже неинтересно было, что там Морской Король отдал на сохранение Карнавонам. Какая теперь разница?

Карнавоны мертвы, угрозы власти Лидии практически не осталось, остатки заговорщиков она додавит, а сейчас…

Королева прошла к столу, уселась, открыла чернильницу нетерпеливым движением – и по бумаге побежало перо, оставляя за собой прихотливую вязь ровных строчек.

«Дорогой друг мой.

Надеюсь, ваше сиятельство, герцог Карнавон, мы по-прежнему остаемся друзьями…»

Пусть приезжает в столицу, пусть привозит свою жену, а там посмотрим, как дальше действовать.

Самый неприятный долг – супружеский, сколько его ни отдавай, все равно должна будешь. Эту истину Алаис постигла на своем личном опыте и мечтала о перерасчете.

Тьер Таламир был хуже любого коллекторского агентства. Неумолимо настигая супругу ночь за ночью, да еще и несколько раз за ночь. Мыться каждый день ему и в голову не приходило – в лучшем случае раз в пять-шесть дней, зубы чистить – тоже, так что об удовольствии речь не шла. Ляг на спину и терпи, как раньше придворные дамы делали. Зажми в руке надушенный платочек и подноси к морде в особо острые моменты.

Алаис, кстати, так и делала, иначе бы ее просто стошнило. Какое уж там удовольствие!

Кто-нибудь знает, чем пахнут лошади? По́том они пахнут, а вовсе даже не розами. А когда конский пот, когда собственно человеческий пот, да еще и грязь…

Алаис чувствовала, что начинает с тоской вспоминать метросексуалов! Подумаешь, мужчина маникюр делает! И что? Зато рядом с ним стоять можно! Дышать можно!

Одно утешение – Таламир знал позы, в которых можно не обнюхивать партнера. К тому же грубым с Алаис он не был. Он не бил супругу в постели, не унижал, не старался причинить боль… он просто выполнял свой долг, стремясь обрюхатить жену как можно скорее. И Алаис искренне боялась, что ему это удастся.

Навыки у нее были отработаны еще с той жизни, и в опасные дни она уже один раз отравилась. Пришлось съесть тухлое яйцо, рвало ее немилосердно, но о каком-либо выполнении супружеского долга речь целых два дня не шла. Но сколько впереди тех дней? Да и не такой уж это надежный метод предохранения.

Впрочем, красные дни календаря пришли точно в срок.

Алаис мысленно возблагодарила всех местных богов, а напоказ разрыдалась в три ручья. Да так, что Таламир почувствовал угрызения совести. За этот месяц он даже успел немного привязаться к супруге. Как к дорогой, статусной игрушке, но все же!

Хотя привязанность у мужчины проявлялась весьма странно. С одной стороны – он даже немного гордился женой. С другой – осознавал, что Алаис выше его по происхождению, воспитанию, образованию… и иногда это прорывалось в интонациях, во взглядах, в приказах… Он осознавал, что без Алаис не справится, но с каким бы удовольствием он втоптал жену в грязь, просто, чтобы доказать, что он выше! Это ведь несправедливо! Даже захватив Карнавон, даже надев герцогскую корону, даже распоряжаясь жизнью и смертью людей, живущих на землях герцогства, он все равно понимал, что существует нечто недостижимое. То, чем от рождения обладала Алаис, да и каждый из герцогской семьи. То, чего никогда не будет у Таламира и даже у его детей и внуков, может быть, повезет правнукам – в лучшем случае. Чтобы быть дворянином, необходимо три титула. И чтобы носили их твой отец, твой дед и твой прадед, а иначе никак.

Алаис пустила в ход все свои умения юриста, иногда девушке казалось, что если бы она так выкладывалась на работе, то слава ее заткнула бы за пояс таких юристов, как Плевако и Гроций. Она вела хозяйство, мягко подсказывала Таламиру, в чем состоят обязанности герцога, всячески подчеркивала, что он сам прекрасно справляется, она просто находится рядом – и то с позволения такого великого человека… а чего это ей стоило?

Память Алаис Карнавон засыпать не собиралась. Ночами девушку мучили кошмары, вновь и вновь падал под ударами мечей ее отец, вновь насиловали сестру, волокли куда-то мать…

Прощать их смерть Таламиру она не собиралась, но если сейчас начать ругаться и устраивать диверсии…

Он ведь не дурак, далеко не дурак. Дурой она будет, если недооценит противника. И Алаис вела себя паинькой. В ушах день за днем звучали строчки из бессмертной комедии Мольера: « Тут не прямой – окольный нужен путь. Смириться надобно для виду, но тянуть. Кто время выиграл – все выиграл, в итоге…»

Таламир не верил, но и придраться ни к чему не мог. А Алаис жестко придерживалась своей легенды. Показывала мужу, насколько наслаждается Карнавоном, своей властью над замком, своим титулом… Единственное, что она себе позволила, – сходить на могилы родных.

Они лежали в фамильном склепе. Отец, мать, братья, сестра…

Вопреки всем страшным сказкам и легендам, Алаис ничего не почувствовала. Лежат – и пусть себе лежат, что поделаешь? Сходила, положила цветы и успокоилась. Отдала часть долга.