Галина Гончарова - Голос рода [litres]

Кузина Ланисия.

Можно для начала отправиться к ней, а там подумать, куда двигаться дальше.

Да, так она и поступит. Через пару месяцев отправится в Лаис, к кузине Ланисии. Именно туда выдали замуж кузину за графа… графа Кларендон! Вот!

Лаис – тоже из старых герцогств, на Сенаорит там плевать хотели. Карнавонам не посочувствуют, но и не выдадут, так что…

Лаис!

К тому же это созвучно с ее именем. Может, там ее будет ждать удача?

С тем Алаис и придремала на кровати. Спать все равно хотелось, даже больше, чем есть. Сколько она за последнее время перенервничала, вот организм и наверстывал, чем мог. В частности сном.

Алаис спала, и ей снилось море. Теплое и родное. Она гуляла по пляжу и собирала жемчужницы. На ладони ей выкатывались маленькие перламутровые шарики, а ракушки она бросала обратно в море. Что-то шептали волны, уютно пахло геранью…

Пока еще не безопасность, но уже надежда.

В самом главном Алаис так и не призналась себе. Всю жизнь Таня делала выбор сама, для себя, и полностью отвечала за него. Здесь и сейчас она вынуждена была принять чужую жизнь.

Похлебку варили другие, а кушать ей. Но всегда ведь есть и другой выход?

И сейчас Алаис перевернула котел. Что бы ни было, это больше не ее варево! Свою жизнь она будет планировать и строить сама. А всем остальным приятного аппетита!

Лусия крутилась перед зеркалом.

– Мам, посмотри? А этот цвет мне к лицу?

Вальера бросила взгляд на дочь. Как любой белокожей брюнетке, Лусии шли яркие тона. Но вот этот оттенок желтого девушку просто убил. Мраморная кожа казалась болезненной, черные волосы словно потускнели…

– Выкинь и попробуй вон тот, с зеленью.

Лусия скривила губки, но послушно приложила к себе новый отрез ткани. Эттан не мелочился.

Если кто-то не знает: Храм – это очень выгодный бизнес. Наверное, потому, что люди грешат на земле, а потом надеются, что рай можно проплатить, как место на корабле или в дилижансе. Как будто Ардену важно, сколько ты принес на Храм. Это его слугам важно! И нужно! Живут они на эти деньги. И на десятину живут, и землями Храм владеет, ему очень часто завещают много приятных вещей. И Преотец имеет право распоряжаться ими по собственному желанию.

На благо Храма, разумеется. Ведь Преотец у нас кто?

Глава Храма. Значит, Храм – это он, а его благо есть благо всего Храма, что тут непонятного. А если у него есть родные, то Храм обязан обеспечить все блага и им тоже. И побольше, побольше.

Эттан уже успел переселить Вальеру в новый дом неподалеку от главного Храма, а Лусии недавно привезли шесть больших шкатулок с драгоценностями. Женщины их до сих пор все не разобрали. Недавно принесли и роскошные ткани – шелк, бархат, атлас. Вальера могла позволить себе многое, но не столько же! Вот дочь Преотца, выходящая замуж за герцога Карста, – дело другое. Для нее роскошь – это необходимость.

Лусия выбирала между изумрудами и рубинами, розовым жемчугом и черным, примеряла то алые шелка, то синий бархат, то черный шелк, советовалась с Вальерой – и все время думала о женихе.

Какой он – Мирт, наследник Карстов?

Высокий или низкий, худой или толстый, светлый или темненький… и самое главное. А он ее полюбит?

Будет ли ее брак счастливым?

Вальера смотрела на дочь, и на душе у женщины было тяжко. Словно могильную плиту положили.

Почему?

Она и сама не знала. Блестящая партия, Лусия станет герцогиней, и… брак по расчету часто бывает удачнее того, что по любви. Вальера это отлично понимала. Лу умненькая, она приспособится к новому окружению, найдет для себя что-нибудь хорошее, родит детей, будет их любить, даже если муж окажется негодящим…

Почему герцог Карст согласился на такой мезальянс?

Карсты – древняя кровь, еще от времен Королей, рядом с ними Эттан – низкородье, да и сама Вальера… Хоть она и Тессани, но любовница, которая родила незаконных детей. Признанных и усыновленных – но бастардов.

Карсты не должны были согласиться на этот брак.

Вольно ж Эттану списывать все на свой статус Преотца. Вальера отлично знала, что Преотцы преходящи – только на ее памяти менялось трое, а кровь и происхождение вечны.

– Мам, а так?

Лусия приложила ко лбу нитку розового жемчуга. Бусины заиграли в черных волосах, и Вальера кивнула.

– Да, так хорошо. И надо поискать для тебя розовый шелк подходящего оттенка. Чтобы кожа играла.

Лусия принялась упоенно рыться в тканях, а Вальера смотрела на дочь.

Скоро, очень скоро она отправится в ту же лавку. Что-то ей скажут?

Но если с Миртом Карстом что-то не так – дочь я не отдам. Пусть Эттан меня хоть убивает! Украду, спрячу… не отдам!

Мое!

– А где две самые прекрасные дамы Тавальена?

Луис широкими шагами вошел в комнату. Лусия мгновенно забыла про платья, взвизгнула и повисла у старшего брата на шее.

– Лу!

– Да, котенок! А что у меня есть? – поддразнил сестренку Луис.

– Что?! Ну что?!

Лусия принялась шарить по карманам у брата. Искомое нашлось в кармане на груди, и Луис потрепал сестренку по голове.

– Примерь?

Роскошная рубиновая нить была к лицу любой женщине. А как она заиграла в черных косах Лусии!

– Братик! Спасибо!!!

Лусия вновь повисла у него на шее.

– Луис, это очень дорого, – упрекнула Вальера.

– Мам, не ругайся. У меня и для тебя есть подарок.

Вальере досталась выуженная откуда-то из-за спины изумрудная нить.

– Луис!

– Я не могу побаловать своих родных и близких?

– А отец знает?

Зашедший следом Эрико не хотел портить никому настроение, но…

Нет, хотел.

Просто из вредности. Откуда Луис взял такие деньги? Содержание домика для милых крошек обходилось дешевле, даже если взять цену за год! И он такую прелесть любовнице подарить не может. А крошка Элисса этого заслуживает, заслуживает и большего, только у него денег нет. А где их взял Луис?

– Твое какое дело? – брат сверкнул глазами на Эрико, и тот опять почувствовал себя кем-то вроде таракана. Вот почему так?

Вальера неодобрительно покачала головой.

– Эрико, что такого в подарке? Лусия выходит замуж, мы должны дать ей достойное приданое. А я… разве сын не может побаловать мать? Жаль, что так думает лишь Луис!

Эрико опустил глаза. Да уж, ему это в голову не приходило. Хоть цветы бы принес, но… цветы – для любовниц, драгоценности для них же, а родным… а что родным? У них и так все есть… наверное. Удивительно трепетный в том, что касалось его, Эрико проявлял абсолютную толстокожесть по отношению к другим.

– Я ненадолго. – Луис улыбнулся матери. – Мне еще к отцу надо.

– А отец об этом знает? – прошипел Эрико, почти не разжимая губ.