Анна Кувайкова - Мантикора и Дракон: Вернуться и вернуть. Эпизод I [litres]

– Ни, солнышко, прости меня, дурака, – прошептал демон, опустив голову и делая робкий шаг навстречу замершей в напряжённой позе фигуры.

Почему-то эта фигура периодически издавала приглушённые звуки, смахивающие на попытку задавить рвущийся наружу смех. Но голова с бодуна работала туго не только у обычных смертных, но и у лучшего шпиона Сайтаншесса. По крайней мере, ему не показался подозрительным ни рост, явно превышавший его собственный, ни достаточно крепкая фигура, вряд ли принадлежащая девушке… ни то, что в комнате, вроде спальне, почему-то пахнет горелым. Инстинкт самосохранения, то ли обидевшись, то ли просто ещё не отошедший от ударной дозы алкоголя, ещё и частично самопального, признаков жизни не подавал. Поэтому Сайтос, отягощённый виной, грустью, тоской и влюблённостью, пошатываясь и продолжая нести всякую нежную чепуху и ласковые глупости, сделал ещё пару шагов в сторону окна. Он даже нашёл в себе силы нащупать в кармане брюк путеводный амулет и, прижимая его к груди, пробормотать, старательно не отводя взгляда:

– Ну, Ни, солнышко моё упрямое… Ну скажи, что же мне сделать, чтобы ты меня простила, а?

Наступившая тишина отчего-то попахивала кладбищем. Откуда-то потянуло натуральным могильным холодом, из темноты углов раздалось ехидное пощёлкивание и трескотня. А сзади кто-то отчётливо и очень скептично някнул. Фигура у окна вздрогнула, выпрямилась, расправив неожиданно широкие плечи (Сайтос только подивился, когда же Ниила успела так сильно преобразиться) и обернулась, прижимая к груди ярко пылающий магический светляк. Сверкая кровожадным взглядом на испещрённом тенями мужском лице, неожиданно низким басом, полным хищного предвкушения, она выдохнула:

– Пить будешь?! – Оценив новоявленную статую из замершего на одной ноге демона, широко распахнувшего глаза, один из которых заметно дёргался, и прижимающего к груди кожаный браслет, Хаос хмыкнул, притушил светляк, потом вновь его разжёг и громко заорал:

– Бу-у-у-у!

Сайтос сделал то, что сделал бы любой уважающий себя нелюдь в такой ситуации. Он просто шуганулся назад, пытаясь уйти от жуткого чудища, не имеющего ничего общего с его возлюбленной, зато от страха вызывающего стадо мурашек, истоптавшее ему весь позвоночник. Попутно он встретился головой со сковородкой, висевшей под потолком, приложился ногой о котелок, откуда-то взявшийся под ногами, и обязательно поправил бы себе профиль, столкнувшись носом со стеной. Но от этого его уберёг внезапный окрик, раздавшийся над ухом:

– Куда с немытыми ногами да на кухню?! Совсем охренели в своём Сайтаншессе?! Повелителя на тебя нет!

К сожалению, у похмелья был ещё один недостаток. Оно дико подстёгивало и без того больное воображение. Представив, что ему скажет непосредственное начальство и как именно после такого позора будет издеваться лучшая половина оного, Сайтос не нашёл более подходящего выхода из сложившейся ситуации, как резко сменить направление. В результате чего влетел-таки в стену… В противоположную. И быть бы ему с переломанным носом, если бы там не вспыхнул чёрный провал портала. В который пребывающего в тихой панике и не очень тихом нервном шоке демона и проводили, наградив в придачу напутственным пинком. А чтобы уж эрхан ненароком не забыл такое интригующее своими нескромными подробностями путешествие, Хаос плюнул и скрепя сердце отправил вдогонку бедному Сайтосу свою любимую поварёшку. Да так, чтобы она обязательно приложила наглеца по голове!

Гром аплодисментов нарушил царившую вокруг тишину. Ящерицы, балансируя при помощи хвостов, стояли на задних лапках и активно хлопали в ладоши, радостно щёлкая и восхищённо закатывая глаза. Они стрекотали, ярко вспыхивали и гасли, восторженно вздыхали и всем своим видом демонстрировали признание таланта и заслуги хозяина дома.

Один только шур’шун неодобрительно щурился и водил носом, к чему-то принюхиваясь. А поняв что-то для себя или услышав, радостно някнул, с разбегу забираясь на руки невысокой девушке с волосами фиолетового цвета, убранными в толстую косу, перекинутую через плечо. Она легко и привычно поймала зверька, почесала его за ухом и, недоумённо оглядев окончательно разгромленную кухню, озадаченно спросила:

– Па-а-ап? А что тут было?

– Да так, – беспечно отмахнулся Хаос, совершенно не терзаясь такими глупыми эмоциями, как вина или смущение. Взъерошив волосы на затылке, неугомонный стихий неопределённо дёрнул плечом: – Представляешь, стою, значит, варенье варю…

– Ты? – Лицо девушки приобрело крайне скептичное и недоверчивое выражение. Шур’шун пакостно някнул, пряча морду на груди у гостьи. – Варенье?!

– Кулинария – это моё хобби! – притворно оскорбился стихий.

– Кулинария – это твой способ устроить стихийное бедствие локального масштаба и массовое отравление под самым невинным и благопристойным видом, – категорично ответила Ниила, недовольно сморщив нос. – Но ладно. Так что там было дальше?

– Ну я ж говорю! Стою, варю, значит, варенье… И тут шмель! Ничего такого, просто мохнатый шмель! Но, зараза такая, пытался упереть котёл с вареньем!..

Врал Хаос вдохновенно. Как дышал. И при этом не испытывал никаких угрызений совести, обманывая свою страдающую от любви дочь. Тем более что слово он своё сдержал, демона этого при встрече не прибил, даже нервы ему потрепал не шибко! А значит, чист перед законом и собственной, вряд ли когда-то существовавшей совестью!

Саламандры в очаге хихикали и поддакивали стихию в особо красочных местах с описаниями неравной борьбы бобра с ослом… В смысле добра со злом… Ну или просто одного ленивого стихия с внезапным и совсем нежеланным гостем! Ну и с вареньем, конечно. Куда ж без него.

Мельхиор. Академия некромантии

Неделя, как осень вступила в свои права, укутав землю в ворох пожелтевших листьев.

Я тихо вздохнула, разглядывая потрясающе прекрасные ворота самого загадочного, самого тёмного учебного заведения Аранеллы. Академия некромантии. Здесь неокрепшие души учатся убивать и управлять смертью. Здесь расположилась Гильдия некромантии, чья слава шла далеко вперёд. И здесь же были те, ради кого я вернулась.

Моя семья.

Чтобы сюда добраться, пришлось преодолеть немало трудностей. Сомнение, неуверенность и чувство вины, периодически накрывавшее меня с головой. А ещё, до этого, был месяц самого настоящего ада, по недоразумению названного борьбой за собственную жизнь. Порой вперёд вырывался мой невольный лекарь, порой в затылок снова дышала Геката. Тогда Рат переходил исключительно на нецензурные выражения, кажется, на наречии троллей. Во всяком случае, звучало очень похоже. И вполне вероятно, именно они стали тем, что окончательно вытянуло меня с того света. Потому что иначе как чудом я не могу назвать то, что у Ней’рата всё получилось. Получилось ценой неимоверных усилий поставить меня на ноги. В минуты особого депрессивного настроя мой бедный лекарь клял на чём свет стоит и моё упрямство, и собственный перфекционизм, и вместе с тем треклятое драконье любопытство, заставившее его меня спасти. О милосердии и любви к ближнему своему он даже не заикался. Увы, в наличие оных не верилось даже самому невыносимому блондину.