Владимир Зещинский - Наяль Давье. Граф северо-запада [litres]

Очень скоро зрение почти пришло в норму. И пусть воздух вокруг продолжал подрагивать и переливаться от громадного скопления различных нитей, которые практически переплетались друг с другом, образуя невероятное по своей сложности полотно, видеть я стал лучше.

Люди внизу явно что-то не поделили. Поначалу я и не вспомнил, кто это такие, но потом пришло знание. Странно, еще совсем недавно я желал смерти хоть кому-нибудь, а сейчас ощущал лишь апатию и вялый интерес. Люди выглядели такими неинтересными, скучными созданиями, что не вызывали во мне ничего. По крайней мере, те, кто был внизу.

Неожиданно для самого себя понял, что есть среди той толпы внизу те, кто вызывает у меня немного иные чувства. Разбираться толком не стал, вглядываясь в происходящее.

Кажется, они там дрались. Или веселились? Странно, мозг работает явно не так, как обычно. Они точно там передрались. Не знаю, по какой причине, но потасовка не была безобидной, о чём свидетельствовали мертвые тела, от которых во все стороны разлетались серые, пахнущие смертью нити.

Я осмотрелся, стараясь понять, почему я всё-таки не на земле, а в воздухе. Может, я стою на чем-то? Пошевелил сначала пальцами на ногах, потом ногами. Нет, опоры подо мной нет никакой.

Осмотрел себя, хмурясь. Почему-то мне казалось, что я должен выглядеть иначе. Кажется, еще недавно на мне была какая-то белая распашонка, сейчас же я был в чем-то вроде моего любимого плаща, от которого во все стороны тянулись жемчужные нити.

Вздохнул облегченно, вспоминая, что совсем недавно никак не мог до них дозваться. Обычно мои нити были шебутными, будто непоседливые дети, сейчас же они просто едва уловимо покачивались, то и дело стараясь обвернуться вокруг меня. Я видел, что стоит им качнуться чуть сильнее, как воздух словно заворачивается небольшими воронками в том месте. Думаю, слишком сильно махать ими не стоит. По крайней мере, пока что.

Сознание с каждой минутой становилось всё яснее и прозрачнее, а оцепенение проходило.

Я поднял руки, осматривая их, но увидел лишь длинные рукава, которые скрывали даже пальцы. Кажется, моё постоянное желание скрыть своё тело сделало своё дело.

Так и не поняв, каким таким образом я оказался в воздухе и не падаю, я снова посмотрел вниз. Драка не стихала. Нахмурился, заметив знакомое лицо. Человек что-то мне кричал, махал рукой, в которой был зажат окровавленный меч.

Мой взгляд метнулся к другому человеку, который подкрадывался к моему знакомому. И пусть я его еще не вспомнил, но точно был уверен, что я знаю этого здорового парня.

Моей нити даже приказывать ничего не надо было, она словно прочла глубинное желание. Секунда – и тот, с мечом, рухнул от порыва воздуха, а второй принялся глупо моргать, смотря, как на груди расплывается кровавое пятно. Первый увидел это, что-то снова закричал и опять бросился в толпу. Неугомонный.

Еще я видел пса, черного и яростного. Он тоже бросался на людей, грыз ноги, хватал за руки. Пару раз его сильно пнули. Я видел, как у него из носа течет кровь, а на боку зияет свежая рана.

Как и с тем парнем, я знал, что не мог дать этому зверю так просто умереть. Зеленых нитей жизни было много, так что сделать плетение оказалось проще простого. Я даже толком не обращал внимания, нити сами всё сделали, а потом обвили взвизгнувшего зверя и подняли над землей, накладывая плетения одно за другим. И самым последним я наложил сонное, убирая пса подальше от яростной толпы. Ему там делать нечего, убьют, затопчут.

Я почти пришёл в себя, почти вспомнил, кто я такой, что тут делаю, кто все эти люди и что тут происходит. Не скажу, что эти воспоминания мне понравились, хотя это было лучше, чем незнание, которое было у меня еще совсем недавно.

После того, как я спрятал рата подальше, принялся более внимательно оглядывать людей внизу. Выхватывал знакомые лица и тут же бросал на них лечебные плетения, которые словно сами появлялись в воздухе, стоило мне захотеть.

Аболье, Хан, Жанжак, несколько знакомых стражников, что постоянно охраняли короля. Надеюсь, он сам сюда не полез. Не хотелось бы ошибиться в его здравом рассудке. Остальных не знал, но благодаря нитям, которые прицепились к каждому, отчетливо слышал, кто со мной, а кто против. Не скажу, что в том гуле голосов, навалившемся на меня, было просто разобраться, но намного легче, чем могло бы показаться.

Я видел, что Хан снова ранен. Ощущал, что у Аболье рассечена щека. Причем ощущал так, словно это у меня половина лица раскурочена.

Усыпить всех, кто приволок меня сюда, чтобы в дальнейшем полюбоваться на мою, как они думали, справедливую казнь, не составило особо труда. Короткий импульс – и все, кто против, просто повалились на пол, уснув глубоким сном. Я мог убить их, причём просто, легко и даже безболезненно, но решил, что в их головах есть слишком много интересного, чтобы вот так просто лишать себя этого.

Мои союзники сначала и не поняли, что произошло, а потом будто по команде вскинули головы.

Мне стало интересно, и я посмотрел на себя их глазами. Нечто непонятное, в черном балахоне с жемчужного цвета маской на лице. У маски не было никаких прорезей для глаз или для рта, просто маска без лица, слабо мерцающая в глубине капюшона. Да и балахон… Наверное, это должен быть плащ, только вид у него такой, словно кто-то очень долго трепал. Хорошо еще хоть выглядело это все не так, будто я бездомного с помойки обобрал, а немного даже устрашающе, благодаря тому, что все эти лохмотья будто бы распадались дымом и постоянно едва уловимо шевелились. Конечно, нитей люди не видели, зато я отлично осознавал, что они разлетаются от меня в разные стороны. Наверное, зрелище было на самом деле еще то.

Почему я принял такой вид? Не знаю, но склоняюсь к тому, что что-то внутри меня изменилось из-за того самого блуждающего прокола. Видимо, он был слишком силен, если вспомнить ту боль, что он мне причинил, то он должен был быть даже больше, чем тот в Мансуре.

В любом случае прямо сейчас разбираться не стоит. Нужно как-то спуститься. А еще что-то сделать со слухом, так как, мне кажется, я ничего не слышу до сих пор. Только не говорите мне, что у меня лопнули барабанные перепонки или еще чего повредилось жизненно важного, и слух пропал?

Будто что-то только этого и ждало. Я ощутил, как у меня в голове надулся пузырь и с противным чавканьем лопнул. Я поморщился, но тут же ощутил, как на меня наваливаются звуки. И это были не только голоса, но и мысли.

Принялся торопливо возводить свои щиты, отгораживаясь от мыслей остальных. Слишком они показались мне сейчас громкими, цветными, будто бы материальными.

Получилось не сразу, но когда вышло, то я облегченно вздохнул, осматриваясь. Так, а теперь бы спуститься.