Владимир Зещинский - Наяль Давье. Граф северо-запада [litres]

Не знаю, сколько живут маги-плетельщики, но полагаю, что с такой сложной системой учиться мне придётся всю жизнь, совершенствуя свои плетения с каждым новым этапом. Не скажу, что это меня расстраивает, но некоторое недовольство грызет. Хочется просто взмахнуть рукой, пожелать и готово. Увы, но такого мне точно не светит. И пусть для местных все и происходит примерно так, как я описал, но ведь сам я знаю, чего мне стоит и будет стоить такое.

К тому же я так и не разобрался, что мне делать с Арканой. Честно говоря, мне было слегка не по себе. И пусть физически я никак не ощущал её присутствие, но на каком-то ином плане постоянно чувствовал, что я теперь не один в этом теле. Это было странно и немного пугающе. Время от времени по спине пробегал мороз. Кто знает, вдруг Аркана вполне может и правда душу сожрать. Иногда люди ведь не просто так болтают. С чего-то делают свои выводы.

Не скажу, что постоянно страдал от страха, но такие мысли иногда проскальзывали, заставляя искать больше информации, читать, осмысливать, учиться.

Я уже понял, что и моя эмпатия и способности мага-плетельщика принадлежат именно Наялю, я же всего лишь посторонняя душа. Я много думал на эту тему, пытаясь понять, зачем меня притянули в это тело. Единственное объяснение, которое я нашел, это Аркана. Видимо, каким-то образом она сохранилась в ядре Наяля, и магия, пытаясь найти выход и спастись, решила поселить в этом теле призванную из другого мира душу. Вероятно, только так можно было пробудить спящую Аркану. Или же призвать, если её изначально в очаге всё-таки не было. Вполне возможно, такое подселение даёт какой-нибудь магический всплеск на ином плане. И именно это притянуло Аркану, давая магии шанс на выживание.

Не могу сказать, почему именно меня. Вполне возможно, что тут всё дело простого совпадения, случая. Всё это лишь мои догадки. Не думаю, что когда-нибудь получу ответы именно на эти вопросы. Если только сама магия не снизойдёт до меня, чтобы рассказать. Ну, или тот, кто всё это провернул. Ведь может статься, что это сделала сама Аркана или же некто из того, иного измерения. Да хоть сам Создатель! Главное, что мне, как обычному человеку и исполнителю, не светит узнать всей правды. Я так думаю.

В начальной магии оказалось много полезных плетений. Кроме боевых, я нашёл целую книгу бытовой магии. Например, я научился призывать вещи, не касаясь их руками. Одно из моих любимых – плетение расширения пространства. Благодаря этому я смог сделать сумку, в которую могла поместиться вся моя библиотека. Конечно, делалось это не день и даже не два, но результат того стоил.

Я не забыл и об артефакте, доставшемся мне от мертвого ныне главы ковена. Это была еще одна загадка, требующая ответа, причём желательно в самое ближайшее время.

Мне совершенно не хотелось всю жизнь бродить по свету и затыкать проколы, но я понимал, что и оставить их просто так не могу. Не знаю, что случится, если размер их превысит какое-нибудь опасное значение, но проверять мне это совершенно не хотелось. Вполне может быть, что два мира просто сольются, породив взрыв. Всё-таки, насколько я понял, проколы, в которых скапливалась магия нашего мира и энергия иного плана, принимали вид третьего измерения, наполненного совершенно иной силой, смешанной. Чем-то это напоминало хаос, насколько я знаю, не самая спокойная и миролюбивая стихия.

Было интересно, если я вдруг, ну вот прямо вдруг смогу закрыть все проколы, то чем станет питаться Аркана? Или же она не питается энергией проколов в прямом смысле этого слова? Если нет, то куда девается вся та сила?

Опять одни вопросы. Хотелось бы иметь наставника, но я понимаю, что вряд ли на свете есть хотя бы один человек, способный ответить на все мои вопросы. Это несколько удручает, ведь кто знает, сколько у меня осталось времени. Или лучше сказать, сколько времени осталось у этого мира? Вполне может быть, что столетие или год, а может быть, что всего один день или даже меньше часа. Иной раз такие мысли наводили апатию и безразличие, с которыми приходилось бороться всеми силами.

Когда я вернулся в замок, то был очень удивлён тем, что совершенно забыл об одной моей гостье, которую сам же сюда и направил. Баронесса Ивет Зидони. Женщина оказалась весьма мягкого характера. Узнав меня, она со временем прониклась какими-то материнскими чувствами ко мне, видимо, подпитываемыми поначалу благодарностью.

Иной раз я жалел, что пригласил её в свой замок. Всё началось в тот день, когда я решил поесть на кухне. Прозанимавшись с книгами всю ночь, у меня было только одно желание – скорее лечь спать. Баронессе отчего-то совершенно не понравились мои манеры, и она решила, что вполне может мне в этом помочь, ведь её уже давно просветили, что я когда-то заболел черной хворью, а очнулся уже после смерти родителей. А это значило, что меня никто не учил.

В нашем противостоянии мне удалось отстоять свою точку зрения на одежду. Как только баронесса ни ругалась, но заставить меня одеваться, как клоун, она не смогла. Я же со стойкостью переносил всё её недовольство, ворчание, сморщенный нос и искривлённые губы, когда я в очередной раз надевал простые черные штаны, белую рубашку и жакет с карманами. Спустя несколько недель непрерывных переговоров я позволил пошить мне своеобразные плащи, которые накидывались на плечи и обычно развевались позади. Застегивались плащи на всевозможные фибулы из драгоценных камней. Первое время было несколько неудобно, но со временем я привык, да и баронесса вполне удовлетворилась моим внешним видом.

И если с одеждой я был непреклонен, ну, почти, то всякие светские тонкости мне были интересны. Конечно, баронесса признавалась, что сама не знаток, так как жила большую часть в провинции, но основные моменты она мне разъяснила.

Многое я лишь принял во внимание, но не торопился этому следовать, считая чем-то непозволительным для себя. Но были вещи, которые я учел и решил, что они вполне могут быть мне полезны.

В итоге ели мы теперь всегда только в специально отведенной столовой и часто вели беседы с кубками вина и сока для меня перед каминами. Беседы в большинстве своём оказывались познавательными. Я понимал, что женщина неосознанно поддается материнскому чувству по отношению ко мне, но пока что она не делала ничего плохого, так что осекать её я не торопился.

Баронесса не лезла в мои дела, ни о чём на самом деле важном не спрашивала. Я думаю, что она просто в глубине души боялась, понимая, что лучше не лезть, куда не просят. Она один раз уже обожглась, и, думаю, именно этот опыт сделал ее намного умнее и осторожнее.

Я не выгонял её, разрешив жить в замке. Выделил денег, сказав, что она вполне может заняться обустройством и наведением уюта, но только после того, как посоветуется со мной.