Паоло Бачигалупи - Затонувшие города

Солдатик проследил взгляд Мали.

– Армия Бога, – объяснил он, – снайпер, – и открыл рот, демонстрируя выходное отверстие. Розовый язык был разорван.

– Прошло насквозь. Язык разорвало сбоку. Пуля вышла изо рта. А вот зубы целы, – солдат оскалился. – Все целы. Норны меня уберегли.

– И меня, – Маля подняла культю.

– Не сказал бы.

– У меня осталась левая.

– Ты левша?

– Теперь да.

Она не стала рассказывать ему, сколько времени ушло, чтобы научиться делать левой то, что она так легко делала правой. Иногда девочка переставала понимать, что делает, и чувствовала себя как будто в зеркале, пытаясь что-то сделать левой рукой.

– А у тебя неплохо получается, – признал он.

– Для того, что я делаю, – да.

– А мне больше и не надо.

Маля испуганно посмотрела на солдата. В его голосе прозвучало что-то, похожее на извинение… сожаление?

С ним можно иметь дело? В нем осталось нечто человеческое?

Доктор Мафуз постоянно нудел – любой человек добр по своей природе. Судя по опыту Мали, он слишком хорошо думал о людях, но сейчас, глядя на сержанта по имени Ошо, она думала – в душе этого сурового парня, покрытого шрамами, осталось что-то живое, что она могла бы использовать.

Маля продолжила шить.

– Почему тебя называют Ошо?

Он вскрикнул, когда игла прошла сквозь кожу.

– Убил восьмерых врагов. Зарезал. У них были ружья, а я им горло перерезал. А Ошо – это «восемь» на каком-то языке. – Солдат дотронулся до глубокого ожога на щеке. Метки полковника Гленна Штерна. – Получил полные полосы за это дело. Громкий был случай.

Солдатики, столпившиеся вокруг, закивали.

– Легендарное было дельце, – согласились они.

– А как ты это сделал? – спросила Маля.

– Не твое дело, ошметок.

Всякая мягкость в его голосе исчезла. Даже если в душе у него и оставалось что-то доброе, голос сделался резким и грубым.

– Заткнись и шей.

– Я…

– Я вырву тебе язык и зажарю, если не заткнешься. И съем.

Жесткий и холодный, как кость. Очередной убийца со следами крови за спиной и целой рекой крови впереди.

Маля опустила голову и сосредоточилась на работе, мечтая, чтобы на нее никто не обращал внимания.

Наконец они с доктором распрямились.

– Ну вот, – сказал доктор, – ты поправишься.

У Мали затекли рука и шея. Шить так было ужасно неудобно, но по-другому они не могли. Ошо внимательно оглядел швы.

– А что, аккуратненько, – решил он. – Эй, парни, гляньте, как меня заштопали.

Ага, заштопали. А теперь выметайся отсюда на хрен, чтобы можно было забрать лекарства и убежать.

Если бы солдатики ушли, она еще могла успеть убежать в болота, к Мышу. Даже в темноте Маля почувствовала бы, где он ее ждет. Она приведет доктора. Они договорятся, и Мыш не умрет.

Подошел лейтенант:

– Как ты, сержант?

– В полном порядке, – Ошо сел. Смертельно побледнев, несмотря на светлую кожу, он сумел встать. – Я готов идти дальше.

Его начальник резко дернул головой.

– Отдыхай, солдат. Мы никуда не идем. Будем отправлять поисковые партии, а базу устроим здесь. Какой смысл жить на болоте, если этот жирный городишко вполне способен нас прокормить, – он положил руку доктору на плечо. – Где тут у вас антибиотики?

Сердце у Мали замерло. Это ее, ее антибиотики! Для Мыша!

– У нас их нет, – ответил доктор, – но не беспокойтесь. Рана чистая. Очень чистая. Осложнений быть не должно. Мы все хорошо простерилизовали. Использовали дистиллированную воду и спирт.

Лейтенант притянул доктора к себе.

– Ты что, принимаешь меня за тупое отродье войны? У животных грязные когти. Значит, нужны лекарства.

Маля кашлянула:

– Вы же сказали, это был вепрь.

Лейтенант рванулся вперед быстро, как змея, схватил Малю и сжал ей горло, не давая дышать. Доктор закричал, но солдатики оттащили его назад.

– Что ты за зануда такая? – спросил лейтенант. – Может, взять тебя с собой? Будешь присматривать за Ошо? Если сержант выживет, я тебя даже отпущу и последнюю руку оставлю при тебе, – его жаркое дыхание щекотало девушке щеку, – как тебе идея? Или, может быть, сразу отрезать тебе руку и обмотать вокруг шеи? Она все равно будет с тобой.

Маля не могла дышать, лейтенант полностью перекрыл ей воздух. Он приподнял девушку над землей.

– Или я просто постою так, пока ты будешь дергаться. Люблю, когда дрыгаются хорошенькие девочки.

У Мали перед глазами засияли звезды. Она слышала, как где-то вдалеке доктор Мафуз просил:

– Не надо, пожалуйста. У нас их совсем мало, на случай крайней необходимости. Эти лекарства так сложно достать!

– То есть жизнь моих солдат – не крайняя необходимость?

– Я не это имел…

– Тащите лекарства, док. Ваша девка сейчас задохнется.

Доктор Мафуз полез вверх по лестнице в свою хижину. И только когда он вернулся с таблетками в руках, лейтенант Сэйл отпустил Малю.

Она отползла в сторону, задыхаясь, прижимая руку к горлу. Воздух обжигал легкие огнем.

Солдатики схватили девушку и бросили к сержанту Ошо. Маля с трудом поднялась на колени.

Она услышала, как лейтенант сказал:

– Навалимся, парни. Нужно выставить караулы. Побудем пока здесь.

Нет .

Инфекция завладевала телом Тула, как нападающая армия – городом. От горячки мутилось в глазах. На болотах наступила темнота. В ночи щелкали сверчки и звенели москиты.

Тул разлепил здоровый глаз, приглядывая за рыжим мальчишкой. Лунного света хватило, чтобы различить худую тень, подбирающую острый камень размером с яйцо.

Тул почти улыбнулся. Человеческие дети всегда одинаковые: ребра, углы и немного плоти сверху. Пугала, которых так и хочется разорвать на части и пустить по ветру, как кукол из травы.

На каком бы континенте он ни сражался, они всегда были одни и те же. Этот прыгал, как бледный, веснушчатый кузнечик, проверяя каждый камень в округе, чтобы найти тот, которым можно было бы расколоть Тулу голову, но и он был такой же, как все.

– Я знаю, что ты задумал, парень.

Мальчик посмотрел на Тула зелеными глазами, похожими на осколки бутылочного стекла, и снова принялся проверять каждый камень на берегу – там, куда он мог дотянуться.

– И почему ты меня не остановишь? – спросил мальчик.

– Скоро остановлю.

– Скоро вернется Маля.

Тул фыркнул:

– Твоей сестры нет уже несколько часов. А ты ищешь оружие. Я думаю, мы уже перестали мечтать, что она вернется.

– Она мне не сестра.

– Вы оба люди. Она твоя сестра.

– А ты тогда собака?

Тул рыкнул и попытался сесть, но это оказалось слишком утомительно. Глина, которой монстр залепил раны, чтобы остановить кровь, треснула при движении. Странно, значит, она успела засохнуть. Время текло еще быстрее, чем он думал.

Тул лег обратно, тяжело дыша. Нужно беречь силы.