Виктория Шваб - Тени сгущаются [litres]

Лайла отвела глаза.

– Ничему. – Она следила за поединком. – Совершенно ничему.

Победил Камероу.

То есть Келл.

Это был потрясающий поединок между равными противниками: чемпионом прошлых игр и Серебряным рыцарем. Публика сидела затаив дыхание, арена была усыпана битым камнем и черным льдом, половина препятствий разбита вдребезги.

О, как он двигался! Как он дрался! За то недолгое время, что они провели вместе, Лайла не видела его таким. Он обогнал Кисмайру всего на одно очко. А у Лайлы вертелась в голове навязчивая мысль: он ее сторонится.

Сторонится до сих пор.

– Стейсен! Стейсен!

Лайла нехотя выбросила Келла из головы. Сейчас у нее своих забот хватает.

Вот-вот начнется ее второй поединок.

Она стояла посреди западной арены, и трибуны были залиты серебристо-черным, лишь кое-где мелькало бледно-зеленое знамя фароанца.

Напротив нее стоял Вер-ас-Ис, держа в руках шары с подкрашенной землей. Лайла пригляделась к магу. Гибкий, длинные мускулистые руки и ноги, кожа угольного цвета. Удивительные, глубоко посаженные глаза были бледно-зеленого цвета – как и его знамя, и как будто светились. Но больше всего внимание Лайлы привлекло золото.

Почти все фароанцы, каких она видела, украшали кожу самоцветами, а Вер-ас-Ис предпочитал золото. Бусины из драгоценного металла сбегали из-под маски, закрывавшей только верхнюю часть головы, покрывали лицо и шею, складываясь в узор.

Интересно, что это – символ статуса или просто демонстрация богатства?

Те, кто выставляет богатство напоказ, сами напрашиваются, чтобы их обчистили. Лайла задумалась: трудно ли отделить эти бусины от кожи?

Что их удерживает? Клей? Магия? Нет, она заметила, что украшения не прилеплены к коже, а будто вдавлены в нее. Операция проведена опытной рукой, кожа вокруг бусин почти не выступает, и создается впечатление, что камни или золотые бусины, появились на лице сами собой. Но на стыке кожи и украшения были видны едва заметные шрамы.

Да, украсть эти штучки будет нелегко.

И хлопотно.

– Астал , – произнес судья в бело-золотом. «Готовьтесь».

Зрители затаили дыхание.

Фароанец поднял шары, ожидая от нее того же.

Лайла подняла свои сферы – огонь и воду, произнесла короткую молитву и бросила их.

Алукард наполнил два стакана из графина на столе.

Когда стакан был на полпути к губам Лайлы, он сказал:

– Я бы на твоем месте пить не стал.

Она замерла и пригляделась к содержимому.

– Что там?

– Ависское вино… в основном.

– В основном, – эхом повторила она. Прищурилась – и точно: в жидкости еле заметно кружились пылинки. – Что ты туда подсыпал?

– Красный песок.

– Надеюсь, у тебя были веские причины, чтобы испортить мой любимый напиток?

– Конечно.

Он поставил свой бокал обратно на стол.

– Сегодня ты научишься воздействовать на две стихии одновременно.

– Как у тебя рука поднялась испортить бутылку ависского вина?

– Я же говорил, что магия – это как беседа…

– А еще ты говорил про океан, – перебила Лайла, – и про открытую дверь, а однажды даже назвал магию кошкой.

– Сегодня будем считать ее беседой. К ней просто добавляется еще один участник. Сила та же самая, линии другие.

– У меня никогда не получалось гладить себя по голове и одновременно хлопать рукой по животу.

– Тогда тебе будет интересно.

Лайла хватала воздух ртом.

Вер-ас-Ис без устали кружил по арене, а у нее после вчерашнего боя тело было как деревянное. Но, несмотря на усталость, внутри кипела магия, рвалась наружу, требуя выхода.

Счет был равный. Шесть – шесть.

Пот заливал глаза. Лайла бегала, уворачивалась, била. Удачный удар расколол пластину на бицепсе фароанца. Семь – шесть.

Вода вращалась перед ней, как щит, превращаясь в лед при каждом выпаде противника. Под его ударами щит трескался, но уж пусть лучше трескается лед, чем драгоценные доспехи.

Защита продержалась недолго. После второго блока Вер-ас-Ис нагнал ее и обрушил два удара подряд. В считаные секунды Лайла потеряла две пластины. Семь – восемь.

Она чувствовала, как силы иссякают, а фароанец с каждой минутой словно становился сильнее. Проворнее.

Огонь и вода оказались неудачным выбором. Они не могли соприкасаться; при малейшем контакте они уничтожали друг друга, превращаясь в облачко белого пара…

И это навело ее на мысль.

Она скрылась за ближайшим валуном, сравнительно невысоким, и соединила в руках две стихии. Заклубился белый дым, и под его прикрытием она вскочила на камень. Оттуда, сверху, ей было видно, как колышется воздух вокруг Вер-ас-Иса – тот вертелся во все стороны, высматривая ее. Лайла напряглась, и пар стал оседать, вода превратилась в изморось, а затем в лед, окутав фароанца, а огонь поднялся в воздух и дождем пролился на него. Вер-ас-Ис прикрылся земляным щитом, но она успела разбить две его пластины. Девять – восемь.

Но насладиться преимуществом не удалось: мимо просвистело земляное копье, и Лайла отскочила за валун.

Прямо в западню.

Вер-ас-Ис поджидал там, в ее укрытии, и навстречу ей полетели четыре земляных копья. Отразить удары она бы не смогла – не хватало времени. Она проиграла, но проблема была не только в проигрыше: копья оказались острыми. Такими же острыми, как осколок льда, пронзивший плечо Келлу.

В ней вспыхнул страх, как в те минуты, когда ей к горлу приставляли нож, и она чувствовала его острие, прикосновение опасности, поцелуй смерти.

Нет. Внутри у нее что-то поднялось, простое, инстинктивное, и в этот миг случилось невероятное: время замедлило ход.

Это была магия – а что же еще? – но не такая, как раньше. Все пространство арены стало другим, замедлив пульс и разложив секунды на мгновения, растянув момент – ненадолго, ровно на столько, чтобы хватило увернуться и нанести удар. Одно копье все же попало ей в руку, разбив пластину и оцарапав до крови, но это было не важно, потому что Вер-ас-Ис опоздал на миг – тот самый, украденный, – и глыба льда ударила его в бок, разбив последнюю пластину.

И тотчас же время пришло в движение. Лайла и не заметила, какой тишиной была наполнена эта затянувшаяся секунда, пока она не закончилась. А потом на нее обрушился хаос. Рука болела, зрители аплодировали, но Лайла смотрела не на них, а на фароанца. Он глядел на свое тело, как будто обвинял его в предательстве. Как будто знал: произошло то, чего не может быть.

Но если Лайла и нарушила правила, никто этого не заметил. Ни судьи, ни король, ни болельщики.

– Победу одержал Стейсен Эльсор, – объявил судья в бело-золотой мантии.

Вер-ас-Ис сверкнул на нее глазами, но спорить не стал, лишь повернулся и ушел. Лайла посмотрела ему вслед. Губы ее были мокрыми, на языке появился медный привкус. Сквозь прорезь в маске Лайла коснулась носа – пальцы окрасились красным. Голова кружилась. Понятное дело, бой выдался нелегким.