Анатолий Бочаров - Хроники Иберлена (Трилогия)

В этот самый момент, ведя заседание кабинета министров — ведя его как королева, наделенная правом голоса и способная править, а не просто молчаливо сидеть на троне — Айна вдруг осознала, что ни за что не пожертвует местом, которое только что обрела. Даже ради примирения с братом. «Я всегда хотела что-то менять, принимать решения, действовать самой. Наконец я смогу это делать. Как я могу отказаться и снова отступить в тень?»

Она знала, что ей придется нелегко. Государи старше и опытнее ее нередко теряли корону, а вместе с ней и голову, столкнувшись с изменой. Престол Иберлена оказался ныне шаток, как никогда прежде, и любой амбициозный аристократ будет стараться склонить новую королеву на свою сторону или, возможно, даже уничтожить ее. Глядя на министров и пэров, окруживших ее ныне, Айна Айтверн отчетливо понимала, что эти люди, даже самые любезные из них, навсегда останутся для нее опасны — и все же не хотела отступать. Отступить значило вернуться в затворничество фамильного особняка, к подругам, книгам и пустоте — вместо того, чтобы стоять на вершине мира.

«Теперь я понимаю, зачем власть была нужна Гледерику и всем прочим. Иногда обладать властью — это единственный способ жить». Быть живой. Не игрушкой. Не куклой. Собой.

Заседание завершилось за полночь. Роальд Рейсворт отправился отдавать приказы войскам, прочие лорды разбрелись по своим покоям. Айна осталась с Лейвисом и Эдвардом Эрдером наедине — совсем как тогда, у порога Сиреневого Зала. Минул всего один вечер — и мир действительно сорвался в бездну. Кто знает, когда его падение остановится. Трое молодых людей, королева, герцог и сын графа, расположились в одном из покоев дворца, у высокого окна, выходившего на спящий город. Эдвард достал бутылку ячменного виски, и они с Лейвисом пили его из горла. Айна время от времени прикладывалась к бокалу с вином. Третьему или четвертому бокалу с вином подряд.

— Про что думаешь? — спросил Лейвис. Он очень устал. Порядком уже захмелел.

— Про Артура, — сказала Айна неожиданно честно. Возможно, откровенности ей придало выпитое — а возможно, все та же усталость. — Он ведь вернется, ты понимаешь? Куда бы он ни ушел, он вернется, и тогда снова будет война.

— Это не совсем так, — возразил Эрдер. Герцог Севера не пытался сейчас фанфаронствовать или излишне любезничать — наоборот, сделался сосредоточенным и мрачным. В этот момент он немного даже напомнил своего покойного отца. — Неправильно будет говорить, что война снова начнется. Война продолжалась все это время. Просто мы не сумели ее закончить.

Айна посмотрела на него — а потом, преодолевая шум в голове и дрожь в ногах, подошла вплотную и с размаху залепила пощечину.

— Стыдитесь, герцог, — сказала она.

Эдвард Эрдер стянул перчатку, провел пальцами по чуть покрасневшей щеке. Не сказал ни слова.

— Стыдитесь, герцог, — повторила Айна. — Подумаешь, мы не смогли что-то сделать. Еще сделаем. Если окажемся достаточно для этого сильны. Если перестанем наконец себя жалеть. Я надеялась, вы ободрите свою королеву. Плохи подданные, не способные ободрить своих королей.

— Хорошая заготовка для тронной речи, — пробормотал Лейвис. — Так и скажешь завтра купцам и знати? И каким именно образом, скажи, нам пристало тебя ободрять?

Айна молча забрала у него виски и сделала глоток. Пойло оказалось омерзительным на вкус, и каким-то лишь чудом наследнице Айтвернов удалось подавить порыв к рвоте. Новая королева Иберлена выбросила бутылку в окно — и та со звоном разбилась где-то внизу.

— Мы все тут изменники и предатели, — сказала Айна, с трудом опираясь о подоконник. Ей было плохо и мерзко. — Мы знали, на что шли, и никто насильно нас не тянул. Так что примем, кто мы есть, спокойно и прекратим заламывать руки. Если грядет война — я стану на ней драться, а не лить слезы. У меня есть моя сторона, и я в нее верю. Надеюсь, что и вы тоже. Говоришь, мы не сумели закончить эту войну? Может быть, сумеем теперь.

— Или умрем, — заметил Лейвис.

— Или умрем, — подтвердила Айна. Внезапно ей захотелось расплакаться, и гори они огнем, эти корона и королевство, двор и дворяне, и судьба Иберлена вкупе с ними со всеми. Лишь бы брат был рядом и отец был жив, и никакой войны не было, и мэтр Гренхерн каждые вторник и пятницу приходил провести урок, а Гайвен рассказывал, какую философию вычитал на этот раз в старинном трактате, и на улицах смеялись дети.

Айне ужасно хотелось плакать, но к несчастью, было уже слишком поздно для слез.

Из тронного зала Артур вышел словно во сне — не чувствуя паркета под сапогами. На пороге он остановился, оглянулся, нашел в толпе придворных Айну. Та стояла, придерживаемая под руку Лейвисом Рейсвортом, и даже не смотрела в его сторону. «Они переманили сестру. Не только ее. Все королевство». Собственные слепота и глупость жгли сейчас Артура, подобно клейму.

И все же Айна уберегла его — в момент, когда любое спасение уже представлялось невозможным. «Меня дважды спасает чужое колдовство. Сперва Гайвен, теперь она. А на что гожусь я сам?»

— Не стой столбом, — прошипела Кэмерон, ухватив молодого Айтверна за рукав. — Нам пора убираться отсюда.

— И в самом деле пора, — согласился герцог Запада безучастно. Посмотрел на короля Клиффа, что уже оперся о лестничные перила, готовый спускаться в холл. — Ваше величество, раз мы покидаем Тимлейнский замок, вам, вероятно, стоит проведать свою семью?

— Уже проведал. Я отослал жену и детей из города еще днем, пока вы были заняты приемом столь важных вашему вниманию гостей. — Клифф поправил перевязь с мечом, вздохнул, сделал шаг назад, схватил Артура за руку. Хватка у короля оказалась крепкой. — Я понимаю твои чувства, — сказал гарландец тихо. — Однако если ты поддашься им, мне нет смысла с тобой возиться.

Подавив короткую вспышку гнева, Айтверн кивнул.

— Я понимаю вас, — сказал Артур сухо.

— Надеюсь на это. Внизу ждет экипаж, и мои рыцари уже седлают коней.

— Вы знали о перевороте. Знали и не сообщили Гайвену.

— Если б сообщил, кровь пролилась бы раньше, а итог остался все равно прежним. Пойдем.

Сопровождаемый Рэдгаром и его гвардейцами, а также Кэмерон и Блейром, Артур спустился на крепостной двор. Король подвел его к большой карете, чьи двери были украшены гарландскими гербовыми гончими псами. Из широко распахнутых окон приемного зала доносился встревоженный гул — не иначе, придворные и слуги уже узнали о случившемся перевороте, очередном, третьем за год. Кенриайнские гвардейцы, в полном боевом облачении, оказались готовы к выезду — но ни свитских, ни лакеев с ними не было.