Владимир Лещенко - Тьма внешняя

В основном это были доносы священников на своих прихожан, повествующие о грехах, открытых им на исповеди. В лежащих перед ним бумагах и пергаментных свитках подробно, даже со вкусом, описывались грехи богатых купцов, ростовщиков и бургомистров, грехи дворян и принцев крови. Признания в убийствах родных, в сожительстве с сестрами и дочерьми, в заговорах и государственной измене, в чернокнижье и содомии.

Тут были и доносы священнослужителей друг на друга, все с теми же обвинениями, звучавшими, надо сказать, весьма правдоподобно. Правда, в дополнение те обвиняли ближних еще и в ереси. Хватало посланий и от мирян: слуги доносили на господ, вассалы на сюзеренов, мужья на жен, жены на мужей и дети на отцов.

Особенно примечательны были рассказы о нравах италийского духовенства. Пиры с гладиаторскими боями, для которых использовались выкупленные с галер преступники и рабы – магометане; с возлияниями в честь древних языческих богов, были почти обычным делом. При этом открыто восхвалялся так же и Сатана – ибо он неустанно поставлял церкви жаждущих раскаяния грешников, не жалеющих денег за индульгенцию. В сравнении с этим подделка вышеупомянутых индульгенций, торговля фальшивыми святынями и присвоение церковной десятины, о чем доносили в каждом втором письме, выглядели безобидными проделками. Кое-что из этих бумаг князь церкви позже показывал ему и сам, когда требовался его совет как знатока магии. Как потом обмолвился сам кардинал, знание грехов сильных мира сего позволяет ему держать многих из них на ниточках, словно кукловоду – марионеток.

Кардинал платил огромные деньги за волосы, якобы принадлежавшие тем, на кого он собирался наслать порчу и полотенца со следами их крови (на самом деле, Артюр покупал все это за несколько дукатов у базарных цирюльников). Священнослужитель не гнушался лично участвовать в изготовлении восковых фигурок, которые потом сладострастно пронзал иглами. Во время колдовских обрядов он стоял рядом с Мальери и давал ему указания. В бесполезности подобных способов Артюр убедился еще в начале своей карьеры, но, разумеется, не спорил – выйдет себе дороже. Однажды, он получил от Орсини довольно странное задание – добыть белую мышь. Не считая, кардинал отсыпал Артюру пригоршню полновесных золотых монет, но потребовал, чтобы мышь была доставлена как можно скорее. Задача была не из легких – крысоловы, к которым он обратился, в один голос твердили, что белые мыши и крысы попадаются куда реже, чем белые вороны. Артюр даже подумывал о том, чтобы покрасить обычную мышь, но сразу же отказался, опасаясь разоблачения. Мышь в конце концов ему добыли, хотя пришлось отдать почти все золото, полученное от кардинала.

Две недели мышку откармливали освященными облатками, поили церковным вином, после чего в полнолуние кардинал лично окрестил зверька, привязав ему на шею прядь человеческих волос и дав ему имя, настолько громкое, что колдун сразу же предпочел его забыть. Затем он лично принес мышь в жертву по всем правилам черной мессы. Присутствовавший при этом Мальери не знал: то ли смеяться про себя, то ли молиться. Потом кардинал снисходительно объяснил ему, старавшемуся придать лицу испуганное выражение, смысл случившегося. За душой принесенного в жертву непременно явится посланец Ада, а поскольку у мыши души не имеется, то он заберет душу того, чье имя она получила.

То, что околдовываемые упорно не желали умирать, кардинала вовсе не смущало: рано или поздно, говорил он, заклятья подействуют, и его враги испустят дух в мучениях.

Все это и многое другое, заставляло Артюра все чаще задумываться о своей дальнейшей судьбе: известно, что посвященные в тайны сильных мира сего, редко умирают своей смертью. Кроме того, положение конфидента даже столь высокой особы его устраивало все меньше. Он хотел свободы и возможности располагать собой, как заблагорассудится. Он всерьез начал подумывать о том, чтобы незаметно исчезнуть, представив при этом дело так, чтобы окружающие считали, будто он переселился в лучший мир. Однако, случай решил все за него: кардинал Орсини скоропостижно умер во сне. Одни говорили, что от злоупотребления афродизиями, другие шептались, что его отравил подкупленный виночерпий. Насколько мог судить сам Артюр, у кардинала просто остановилось сердце, что и неудивительно, учитывая его весьма почтенный возраст – грешнику в мантии было уже под шестьдесят.

Без особого сожаления покинул он папскую столицу, на этот раз, решив попытать счастья в Париже.

А вскоре после прибытия он впервые услышал о странном мятеже и его еще более странной предводительнице и понял, что происходящее имеет связь с потусторонними силами. Его укрепило в этой мысли непонятное, хотя и тщательно скрываемое беспокойство, овладевшее теми немногими из известных ему адептов тайных наук, которые действительно что-то знали и умели. И тут чутье и подсказало ему – именно здесь он может найти свой шанс. А Артюр привык уже доверять своим предчувствиям…

Тогда и возник в его голове этот сумасшедший по дерзости план, в успех которого – услышь о нем из чужих уст – не поверил бы ни на минуту, но который властно заворожил его, как завораживает человека, стоящего на краю пропасти, ее смертельная глубина.

Теперь осталось совсем немного до того, как ему предстоит на деле проверить правильность задуманного. И что бы не предсказало гадание – он не отступит.

Если все пройдет, как было задумано, то него будет титул, защищающий от любопытства и произвола властей светских и церковных. Будет свобода от необходимости добывать хлеб насущный, тратя время и силы. У него будет и лаборатория, где он сможет спокойно, без посторонних глаз, заняться кое какими изысканиями.

А в ленных владениях наверняка найдутся красивые девушки, готовые без сопротивления угодить доброму господину. А он будет добрым господином и семь шкур с подданных драть не станет.

Можно будет вновь попробовать соблазнить знатную и богатую вдову, а еще лучше сироту. Почему бы и нет? Но все это потом…

Сейчас ему предстояло одно хотя и небезопасное, но совсем не сложное дело: оказаться вместе со своими спутниками на расстоянии чуть меньше сотни футов от Светлой Девы, прикрывшись магическим щитом незаметно извлечь из рукава стилет и после того, как дело будет сделано, оставаясь невидимым бежать прочь, предоставив этим двоим самим разбираться с разъяренными бунтовщиками.

Если же он в чем – нибудь ошибся… Думать об этом смысла не было.

Впрочем, вовсе не детали предстоящего, не в первый уже раз тщательно продуманные и выверенные вызывали его беспокойство.

И даже не то, исполнит ли Его Высочество герцог Сентский свое обещание. В последнем-то он как раз был уверен – не тот он человек, чтобы отказаться от рыцарского слова, да и то, что успел ему внушить во время их встречи Артюр, должно сыграть свою роль…