Марк Фрост - Альянс [litres]

Уилл мысленно вернулся к событиям прошлой осени, когда они нашли в раздевалке коробку с дюжиной древних масок и списком имен.

– Об этом мы тоже знаем, – произнес он.

– Но можете ли вы понять, что для нас значило быть принятым в такой круг? Пьянящее чувство успеха вскружило наши головы, когда мы изучили историю «Рыцарей» и узнали истинные причины существования ордена.

– И что это за причины? – спросил Уилл.

– На протяжении целого тысячелетия «Рыцари» тайно защищали самые лучшие плоды западной цивилизации – образование, науку, медицину, благотворительность, искусство, духовное просвещение. Они убедили нас, что орден, посвятивший себя защите этих высоких идеалов, действовал и в Средние века, и в Реформацию, и в Ренессанс, и в Новое время.

Уилл и Аджай обменялись взглядами. Глаза Аджая широко раскрылись, и Уилл понял, что они подумали об одном и том же. Все гораздо сложнее и древнее, чем мы думали.

– У моих родителей была скобяная лавка в Колумбусе, Огайо, – продолжал Непстед. – Я был умным мальчиком, я добился именной стипендии и попал в Центр благодаря личным заслугам, а не семейным связям. Но «Рыцари» быстро заставили нас поверить в то, что мы вступаем в высокодуховный орден, который веками служил человечеству и влияние которого ощущалось на глобальном уровне.

– Так вам промыли мозги, – сказал Уилл.

– Как в сетевом маркетинге, – прошептал Ник.

Но Непстед услышал его.

– Придется тебе вспомнить, мой юный друг, сколько бед было в то время. Великая Депрессия, Вторая мировая на горизонте, неизбежность которой все видели. Через пару месяцев они попросили нас пожертвовать своими жизнями, и это выглядело самой естественной просьбой на свете.

– Кто именно попросил? – спросил Уилл.

– Наш научный руководитель, доктор Абельсон.

Уилл вспомнил имя на монументе.

– Учитель?

Непстед опять удивился.

– Да, его приставил к нам орден.

– Но вы называли его «Старый господин», – проговорил Аджай, мельком глянув на Уилла.

– «Рыцари» всегда называли так эту должность, – объяснил Непстед. – Абельсон обучал естествознанию и философии, он был во главе обеих кафедр – традиционная роль «Старого господина». «Рыцари» все время были связаны со школами или академиями и всегда придерживались тех заведений, что были в авангарде этих двух наук.

– Откуда взялся этот Абельсон? – спросил Уилл.

– Он был швед, но учился в Германии, – сказал Непстед. – Понимаете, доктор Абельсон способствовал развитию евгеники. Это была его область знаний.

– Евгеники? – переспросил Ник и посмотрел на Аджая в ожидании объяснений.

– Прикладная наука, предметом которой является улучшение генетического материала заданной популяции, – тихо ответил Аджай. – Усиление желательных черт у самых одаренных граждан и… снижение воспроизводства людей… с менее желательными чертами.

– Путем манипуляций с геномом, – добавил Уилл.

– А, – выдавил Ник.

– Но он двинул евгенику гораздо дальше, – произнес Непстед. – Разработав некие экспериментальные техники, Абельсон верил, что с их помощью сможет доказать те теории, над которыми работал в Германии.

Уилл почувствовал отвращение.

– В Германии, – уточнил он, – у нацистов?

– Тогда мы об этом не знали, – жестко ответил Непстед. – Никто из нас не знал. Абельсон об этом никогда не говорил. Если бы мы знали, насколько он безумен, этого бы никогда не случилось.

– И насколько же он оказался безумен? – спросил Аджай.

– Его открытия означали, что нам больше не нужно ждать нескольких поколений, чтобы увидеть радикальные изменения в человеке, чего требовала традиционная евгеника. Абельсон верил, что его методы всего за несколько месяцев вызовут взрывной рост физических, умственных и духовных способностей. Он назвал эту ускоренную форму эволюции Великим Пробуждением.

– Боже мой! – воскликнул Аджай.

– Так значит, для этого Абельсон построил госпиталь? – догадался Уилл.

– Полагаю, строительство началось почти сразу после прибытия Абельсона в 1932 году. Он сказал, что «Рыцари» нашего поколения избраны для величайшей чести – мы будем первыми членами ордена, которые получат пользу от его… улучшений. Мы пробудимся первыми и станем основателями ордена современных Паладинов. Новая раса воинов, которая будет сражаться все следующее тысячелетие.

– То есть это Абельсон сотворил с тобой такое? – в бешенстве спросил Ник.

Непстед кивнул.

– Нет, ну какого черта? И ты даже не возражал? – закричал Ник.

Непстед опешил, видя в какую ярость он пришел.

– Как мне это объяснить? Мы были просто мальчишками, глупыми, самоуверенными, эгоистичными мальчишками. В этом не было ничего разумного, но мы ему поверили, поверили в триумф, который он нам обещал.

– Это не может быть единственной причиной, – покачал головой Ник.

– Ты прав, Ник. В нашей группе был лидер, который веровал в Пробуждение Абельсона так неистово, что сказать «нет» было просто немыслимо.

– Это наверняка Хоббс, – сказал Уилл, – которого ты знал как Эдгара Сноу.

– Нет, Уилл. Это был важный член группы, второй после нашего предводителя, но это был не Эдгар.

– Кто же тогда? – заинтересованно спросил Аджай.

– Франклин Гринвуд, – ответил Непстед.

Уилл от неожиданности поперхнулся.

Мой дедушка.

– Франклин Гринвуд? Второй директор? – тем временем недоверчиво переспросил Аджай. – Сын основателя Центра?

– Верно, Фрэнк был из нашего класса. В ордере его звали Орландо. Традиционно «Рыцарь» по имени Орландо играет роль старшего советника «Старого господина».

В голове Уилла бешено завертелась одна и та же мысль: Мой собственный дедушка был замешан в этом безумии? Как такое возможно?

– Он был на фотографии? – спросил Уилл, доставая копию снимка из кармана.

– Да, разумеется, Фрэнк был на ужине тем вечером, – кивнул Непстед.

– Покажи его, пожалуйста, – Уилл поднес фотографию к глазам Непстеда.

Тот бесстрастно взглянул на снимок. Щупальце вынырнуло из тьмы и мягко коснулось человека, которого Уилл ранее почти не замечал: высокого стройного парня в конце стола, дальше всех от фотоаппарата. Он выглядел моложе остальных, его руки были сложены на столе, а на лице играла легкая улыбка.

Но что-то в его глазах шло вразрез с этой улыбкой, и Уилл внезапно понял, что Франклин не смотрел в объектив. Он смотрел прямо в спину Генри Уоллеса, который сидел на переднем плане, ближе всех к камере, развернувшись к Томасу Гринвуду. Если теория Уилла была верна, последний и сделал эту фотографию.

Когда Уилл рассмотрел Франклина повнимательнее, то обнаружил, что тот выглядел не просто подозрительно , но еще и зло.