Глен Кук - Хроники Черного Отряда: Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза

– Что случилось?

– Пытались меня убить. Я же говорил – скоро начнется. Говорил, что они играют по-крупному. Но в этот раз я их надул. И убийцу срезал.

– Ты же говорил, что уезжаешь. Я своими глазами видел…

– Передумал. Не могу уехать. Я клятву дал, Бо. Работу у меня отняли, но не совесть же. Я должен их остановить.

Боманц посмотрел сыну в глаза. Камень покачал головой:

– Пап, глянь на его запястье.

Боманц посмотрел:

– Ничего не вижу.

– В том-то и дело. Амулет.

– Он же его сдал, когда уходил. Разве нет?

– Нет, – ответил Бесанд. – Потерял в драке. И в темноте не смог найти. – Он снова издал тот странный звук.

– Папа, он серьезно ранен. Я сбегаю в казарму.

– Камень, – выдохнул Бесанд, – только ему не говори. Скажи капралу Детине.

– Ладно. – Камень умчался.

Свет кометы наполнял ночь призраками. Курганье, казалось, корчится и ползет. Тени проскальзывали среди кустов. Боманц ежился и пытался убедить себя, что это лишь игра воображения.

Близилось утро. Бесанд вышел из шока и теперь прихлебывал присланный Жасмин супчик. Пришел капрал Детина, доложил результаты расследования.

– Ничего не обнаружил, сударь. Ни тела, ни амулета. Даже следов драки нет. Словно и не было ничего.

– Ну не сам же я себя порезал!

Боманц призадумался. Если бы он не подслушал заговорщиков, то просто не поверил бы Бесанду. Этот человек способен организовать покушение на себя, чтобы вызвать сочувствие.

– Я вам верю, сударь. Я только рассказываю, что нашел.

– Они потеряли свой лучший шанс. Теперь мы предупреждены. Будьте внимательны.

– И не забывайте, кто ваш новый начальник, – встрял Боманц. – Не наступайте ему на мозоли.

– Этот недоумок! Сделай что можешь, Детина. И не шарь вокруг курганов.

– Слушаюсь. – Капрал отбыл.

– Возвращайся домой, папа, – предложил Камень. – Ты весь серый.

Боманц поднялся.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Отлично, – ответил Бесанд. – Не беспокойся обо мне. Солнце-то встало. Эти твари при дневном свете ни на что не годятся.

«Не слишком на это рассчитывай, – подумал Боманц. – Если они истинные почитатели Властелина, то и ясный полдень могут превратить в ночь».

– Я тут думал этой ночью, пап, – произнес Камень, как только они отошли. – До начала заварушки. О твоей проблеме с прозвищами. И меня осенило. Есть в Весле такой старый камень – здоровый, с рунами и резьбой. Черт знает, сколько он там торчит. Никто не помнит, кто его ставил или зачем. Всем наплевать.

– Ну и?

– Давай покажу, что на нем нарисовано. – Камень подобрал веточку, расчистил клочок земли, начал рисовать. – На верхушке – неровная звезда в круге. Потом несколько строк – руны, которые никто прочитать не может. Их я не помню. Потом картинки. – Он поспешно чертил линии.

– Довольно грубо.

– Они такие и есть. Но посмотри. Вот этот. Человечек со сломанной ногой. Здесь. Червь? Тут – человек поверх контура зверя. Тут – человек с молнией. Понимаешь? Хромой. Крадущийся в Ночи. Меняющий Облик. Зовущая Бурю.

– Может быть. А может быть, ты торопишься с выводами.

– Пускай. – Камень продолжал рисовать. – Вот так они расположены на камне. Четверо, кого я назвал. В том же порядке, что у тебя на карте. Смотри сюда, на твои пустые места. Это могут быть те Взятые, чьи могилы мы еще не определили. – Он указал на пустой кружок, на человечка со склоненной набок головой, на башку зверя с кругом во рту.

– Позиции сходятся, – признал Боманц.

– И?

– Что «и»?

– Папа, ты прикидываешься идиотом. Круг – это может быть ноль. А может быть знак прозывавшегося Безликим или Безымянным. Этот – Висельник. А тут – Луногрыз… или Лунный Пес?

– Вижу, Камень. Но не уверен, что хочу видеть. – Боманц рассказал Камню свой сон: огромная волчья пасть, заглатывающая луну.

– Вот видишь! – сказал сын. – Тебе собственное сознание подсказывает. Проверь свидетельства. И посмотри, все ли сходится.

– Не стоит.

– Почему?

– А я их наизусть помню. Сходится.

– Так в чем дело?

– Я уже не уверен, что хочу это сделать.

– Папа… Папа, если не ты, то я это сделаю. Я не позволю тебе выбросить на свалку тридцать семь лет. Что изменилось? Ты отдал почти все, чтобы попасть сюда. Неужели можешь все это просто списать?

– Я привык к такой жизни. Меня она не тяготит.

– Папа… Я ведь встречался с твоими знакомыми по прежней жизни. Все говорят, что ты мог бы стать великим волшебником. Они изумлялись: что с тобой произошло? Знают, что у тебя был какой-то тайный великий план и ты отправился его исполнять. Они думают, что ты мертв, потому что иначе о человеке твоих способностей было бы известно. И теперь я начинаю подумывать, что они правы.

Боманц вздохнул. Камень никогда не поймет его. Пока не постареет в тени виселицы.

– Я серьезно, пап. Я сделаю это.

– Нет, не сделаешь. Тебе не хватит ни знаний, ни мастерства. Я сделаю это сам. Так, наверное, предрешено.

– Пошли!

– Да куда ж ты торопишься? Мы не на посиделки собрались. Это опасно. Мне нужен отдых и время, чтобы прийти в соответствующее состояние. Собрать оборудование, приготовить сцену.

– Пап…

– Камень, кто тут специалист? Кто этим займется – ты или я?

– Ты, наверное.

– Тогда заткнись. И держи язык за зубами. Самое раннее – завтра ночью. Если твое расположение прозвищ меня удовлетворит.

Камень глянул на него обиженно и нетерпеливо.

– В чем дело? Что у тебя за спешка?

– Да просто… я думаю, что вместе с Токаром приедет Слава. Хотелось бы, чтобы она приехала уже к завершению.

Боманц в отчаянии заломил брови.

– Пошли домой. Я с ног валюсь. – Он обернулся. Бесанд, напрягшись от ярости, глядел в сторону Курганья. – И держи его от меня подальше.

– Пару дней ему будет не встать.

Чуть позже Боманц пробормотал:

– Что это все может значить? Неужели и вправду воскресители?

– Воскресители – это миф, на котором наживается Бесандова банда, – ответил Камень.

Боманц вспомнил некоторых университетских знакомых.

– Не будь так в этом уверен.

Дома Камень сразу пошел на чердак – изучать карту. Боманц перекусил и, прежде чем лечь, сказал Жасмин:

– Приглядывай за Камнем. Что-то он странно себя ведет.

– Странно? Это как?

– Не знаю. Просто странно. Слишком его Курганье интересует. Не давай ему отыскать мои вещи. Он может попытаться сам открыть путь.

– Он не станет.

– Я очень на это надеюсь… но все же приглядывай за ним.

Услыхав, что Грай вернулся, Горшок немедля побежал к старику домой. Грай обнял его:

– Как поживаешь, парень?

– Мы уж думали, что ты сгинул. – Грая не было дома восемь месяцев.

– Пытался вернуться, но тут у вас дорог совсем не осталось.

– Знаю. Полковник попросил Взятых сбрасывать припасы с ковра.