Глен Кук - Хроники Черного Отряда: Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза

– О!

Не слишком внушительно. Дешевка: жад и яшма на ломком кожаном шнурке. Но, застегнув пряжку на запястье, я ощутил силу амулета.

Мы пролетали над самыми крышами – единственными нашими ориентирами. За городской чертой не было и их. Но у Госпожи имелись и другие средства.

Мы описали круг над границей Курганья, у реки снизились. Вода текла в ярде под нами.

– Льда много, – заметил я неуверенно.

Госпожа не ответила. Она изучала берег. Река уже въелась в Курганье. Вот рухнул сырой обрывчик, обнажив дюжину скелетов. Я поморщился. Через минуту скелеты прикрыл снег или унесла вода.

– Аккурат по расписанию, – произнес я.

– Ммм. – Госпожа повела ковер вокруг окружности курганов.

Пару раз мне удавалось заметить другие ковры. Потом что-то привлекло мое внимание.

– Внизу!

– Что?

– Вроде следы.

– Возможно. Пес Жабодав близко.

О боги!..

– Пора, – бросила Госпожа, и мы повернули к Великому кургану.

Высадились у подножия кургана – сначала Госпожа, за ней я. Вокруг опускались другие ковры. Вскоре рядом стояли четверо Взятых, Госпожа и старый перепуганный лекарь, – стояли в нескольких шагах от ужаса мира.

Один из Взятых привез лопаты. Полетел снег. Мы копали по очереди, не исключая никого. Собачья работа. Когда добрались до засыпанного снегом кустарника, стало еще хуже. А когда пошла мерзлая земля – совсем паршиво. Копать приходилось осторожно. Госпожа сказала, что Боманца едва засыпало землей.

Казалось, это длится вечно. Копай, и копай, и копай. Но мы нашли сморщенное человекоподобное нечто, и Госпожа заверила меня, что это Боманц.

В последнюю – мою – очередь лопата наткнулась на что-то твердое. Я нагнулся посмотреть, решив, что это камень, отгреб мерзлую землю…

И с воплем вылетел из ямы, тыча в нее пальцем. Госпожа спустилась туда. Обратно взмыл ее смех.

– Костоправ нашел дракона. По крайней мере, его челюсть.

Я продолжал пятиться к нашему ковру…

Там громоздилось что-то огромное, басовито рычащее. Я метнулся в сторону, утонул в снегу. Послышались крики, рев… Когда я вылез, все уже кончалось. Израненный пес Жабодав умчался.

Госпожа и Взятые ждали его.

– Почему меня никто не предупредил? – проныл я.

– Он мог тебя прочесть. Жаль, что мы не сильно его задели.

Двое Взятых, наверное мужского пола, подхватили Боманца. Тот был тверд, как статуя, но что-то в нем ощущал даже я – некую искру жизни… или не жизни, а чего-то иного? За мертвого его никто бы не принял.

Колдуна погрузили на ковер.

Гнев внутри кургана был едва ощутимым, как жужжание мухи в другом углу комнаты. Но теперь он обрушился на нас, как молот безумия. Один удар. Ни капли страха не было в нем. Полная уверенность в конечной победе. Мы были для него лишь надоедливой помехой.

Поднялся ковер с телом Боманца. Потом еще один. Я устроился на своем месте и принялся молиться, чтобы мы поскорее взлетели.

Со стороны города донеслись рычание и вопли. Сквозь стену снегопада пробилась вспышка света.

– Так я и знал, – проворчал я.

Один из моих страхов претворился в жизнь – пес Жабодав нашел-таки Гоблина и Одноглазого.

Поднялся еще один ковер. Госпожа заняла свое место, закрыла купол.

– Глупцы, – сказала она. – Что они там делали?

Я промолчал.

Она не заметила. Все ее внимание поглощал непокорный ковер. Что-то тянуло нас к Великому кургану. Но я видел. На уровне глаз промелькнуло уродливое лицо Следопыта. Он нес сына Дерева.

Потом появился пес Жабодав. Он шел по пятам за Следопытом. Ему снесло полморды и ногу, но оставшегося хватило бы, чтобы разодрать Следопыта в клочья. Пса Жабодава Госпожа заметила. Она развернула ковер и одно за другим выпустила восемь тридцатифутовых копий. Она не промахнулась. И все же, волоча за собой копья, окутанный пламенем, пес Жабодав нырнул в Великую Скорбь. Нырнул и больше не всплывал.

– Это его на какое-то время займет.

В двадцати шагах, не обращая ни на что внимания, Следопыт расчищал верхушку Великого кургана, чтобы посадить деревце.

– Идиоты, – пробормотала Госпожа. – Я окружена идиотами. Даже Дерево это дебильное.

Объяснять она не стала. Вмешиваться – тоже.

По пути домой я высматривал следы Гоблина и Одноглазого. Ничего не нашел. В казармах их не было. Само собой. Не успели бы они вернуться на снегоступах. Но когда колдуны не вернулись и часом позже, я уже с трудом мог сосредоточиться на оживлении Боманца.

Процесс начался горячими ваннами – чтобы прогреть и очистить его плоть. Предварительных этапов я не видел – Госпожа держала меня при себе и не заглядывала туда, пока Взятые не объявили, что все готово к окончательному пробуждению. Оказалось совсем не впечатляюще. Госпожа сделала над Боманцем – изрядно побитым молью – несколько пассов и произнесла пару слов на непонятном мне языке. Почему это колдуны всегда используют непонятные языки? Даже Гоблин с Одноглазым. Оба признавались мне, что не понимают слов, употребляемых соперником. Может, они эти слова придумывают?

Но ее заклинание сработало. Старая развалина вернулась к жизни и с мрачным упорством попыталась продвинуться вперед, будто сражаясь с жестоким ветром. Боманц прошел три шага, прежде чем понял, что ветра нет.

Он замер. Медленно обернулся – на лице отразилось отчаяние. Взгляд уперся в Госпожу. Прошла пара минут, прежде чем Боманц осмотрел всех нас, а потом комнату.

– Объясняй, Костоправ.

– А он говорит…

– Форсбергский не изменился.

Я повернулся к Боманцу – к ожившей легенде:

– Меня зовут Костоправ. Род занятий – армейский лекарь. Ты – Боманц…

– Его зовут Сет Мел, Костоправ. Давай установим это сразу.

– Ты – Боманц, чье истинное имя, возможно, Сет Мел, колдун из Весла. С тех пор как ты попытался связаться с Госпожой, прошло почти сто лет.

– Расскажи ему все. – Госпожа пользовалась диалектом Драгоценных городов, вряд ли знакомым Боманцу.

Я говорил, пока не охрип. О взлете империи Госпожи. Об угрозе поражения и победе при Чарах. Об угрозе поражения и победе при Можжевельнике. И об угрозе нынешней. Колдун за все это время не промолвил ни словечка. Порой в нем проглядывал описанный в рассказе толстый, почти раболепствующий лавочник.

Первыми его словами были:

– Значит, я не совсем потерпел неудачу. – Он повернулся к Госпоже. – И тебя оскверняет свет, не-Ардат. – И снова повернувшись ко мне: – Отведешь меня к вашей Белой Розе. Когда я поем.

Госпожа ни единым словом не одернула его.

Ел он как толстый мелкий лавочник. Госпожа лично помогла мне натянуть мокрый тулуп.

– И не мешкай, – предостерегла она.

Стоило нам выйти за порог, как Боманц словно сжался.

– Я слишком стар, – произнес он. – Не позволяй моим выходкам обмануть тебя. Когда играешь с теми, кто сильнее, нужно прикидываться слабее, чем ты есть. Что мне еще осталось? Сто лет… и меньше недели, чтобы обелить себя. Как я успею что-то сделать? Единственное знакомое лицо – Госпожа.