Глен Кук - Хроники Черного Отряда: Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза

Ревун уже сбрасывал свои шары над лагерем мятежников. Вряд ли там кто-то остался – все сейчас толпились внизу, на узком участке атаки, ожидая своей очереди вступить в бой.

Самозванная Белая Роза сидела на коне неподалеку от второго рва, окруженная новым советом мятежников. Члены Круга ждали неподвижно, словно замороженные, и начинали действовать лишь в том случае, если кто-либо из Взятых прибегал к магии. Впрочем, Ревуну чужие колдуны не мешали – очевидно, не могли ничего противопоставить.

Я посмотрел на Капитана, который, конечно же, появился неспроста. Он выстраивал всадников параллельно нижней кромке грани пирамиды. Все-таки будет атака, конница ринется вниз по склону! Какой идиотизм!

«Моему Верному нечего опасаться», – прозвучал голос внутри меня. Я повернулся к Госпоже, она ответила холодным царственным взглядом. Я вновь обратил взгляд на битву.

Исход битвы станет ясен очень скоро. Наши солдаты откладывали луки, оставляли тяжелые орудия и сбивались в единый отряд.

Вражеская орда на равнине пришла в движение. Но оно мне показалось вялым, нерешительным. А ведь у противника появился серьезный шанс на победу. Сейчас можно броситься на нас всем скопом, опрокинуть и с ревом ворваться в Башню, чьи ворота еще открыты…

Ковер Ревуна, раздирая воздух, несся к нам от лагеря мятежников, двигаясь раз в десять быстрее, чем самая резвая лошадь. Не в силах отвести глаза, я смотрел, как большой прямоугольник мчится над нашими головами. На мгновение он заслонил комету, потом развернулся к Башне. Снизу донесся странный вой, не похожий ни на один из криков Ревуна, что мне доводилось слышать. Ковер вдруг нырнул, попытался сбросить скорость и врезался в Башню несколькими футами ниже вершины.

– Боже мой! – ахнул я.

Ковер смялся в гармошку, и с пятисотфутовой высоты горохом посыпались люди. Должно быть, Ревун умер или потерял сознание. Оставшийся без управления ковер закувыркался вниз.

Я повернул голову к Госпоже, которая тоже наблюдала за происходящим. На ее лице не дрогнул ни один мускул. Очень тихо, так что услышал лишь я, она произнесла:

– У тебя мой лук.

Я вздрогнул. За секунду перед моим внутренним взором промчалась сотня образов, сменяя друг друга настолько быстро, что распознать какой-либо оказалось невозможно. Мне почудилось, что я натягиваю лук…

Госпожа была разгневана. И гнев был настолько велик, что меня бросило в дрожь от одной мысли об этом, хоть я и знал, что он направлен не на меня.

О причине ее возмущения не приходилось гадать. Ревуна погубили не действия врагов. Лишь один Взятый мог быть причастен к этой трагедии. Душелов. Наш бывший патрон. Тот, кто использовал нас в своих многочисленных планах.

Госпожа что-то пробормотала. Не уверен, что расслышал ее слова в точности, но прозвучали они примерно так: «А ведь она мне обязана всем».

– Мы тут ни при чем, – прошептал я.

– Вперед. – Госпожа дала лошади шенкеля, и та перемахнула через край пирамиды.

Напоследок бросив отчаянный взгляд на Капитана, я поскакал за ней.

Госпожа мчалась вниз по склону со скоростью, не уступавшей недавнему отчаянному броску Пера. Мой конь, похоже, твердо решил не отставать.

Мы стремительно приближались к толпе вопящих людей. Ее центром был большой фонтан белых как известь нитей – они взметнулись вверх и разнеслись по ветру, накрыв и мятежников, и наших солдат. Госпожа не свернула.

Тот, к кому она стремилась, уже спасался бегством. Друзья и враги шарахались с его пути – Душелова окружала аура смерти. Он подбежал к Бывалому, сшиб его с коня, вскочил в седло, одним прыжком перемахнул на второй ярус, пронесся через толпу врагов, спустился на равнину и погнал во весь опор.

Госпожа повторила весь путь по его следам, ее черные волосы развевались в бешеной скачке. Я мчался вдогонку – не мог поступить иначе, хоть и умирал от страха. Когда копыта наших коней загремели по равнине, Душелов опережал нас на триста ярдов. Госпожа пришпорила скакуна. Я сделал так же, уверенный, что моя или ее лошадь, а может и обе, вот-вот споткнутся о какой-нибудь обломок или труп, но они, как и конь Душелова, мчались уверенно, точно на ипподроме.

Душелов направился прямо к вражескому лагерю и пересек его. Мы повторили действия беглеца. На открытой местности за лагерем стали его нагонять. Кони нам, всем троим, достались неутомимые, словно машины. На каждой миле мы с Госпожой выигрывали пятьдесят ярдов. Одной рукой я сжимал лук, другой отчаянно держался за повод. Я никогда не был религиозен, но в тот момент испытывал сильное желание помолиться.

Она, моя Госпожа, была неотвратима как смерть. Я не завидовал Душелову.

Тот мчался по дороге, петлявшей по одной из долин западнее Чар. Вот уже рядом холм, где я отдыхал и едва не угодил под белые нити. Я вспомнил, что совсем недавно мы промчались через целый фонтан этих нитей, но они нас даже не коснулись.

Но что же произошло на поле битвы? Являлись ли эти события частью плана, цель которого – отдать наших солдат на расправу мятежникам? Ближе к концу мне стало ясно, что стратегия Госпожи включает в себя максимальное разрушение и уничтожение всего и вся. Что она желает увидеть лишь жалкую кучку уцелевших и с нашей, и с другой стороны.

Госпожа устроила генеральную уборку в своем доме. И теперь у нее остался последний серьезный враг среди Взятых – Душелов. Тот из великих чародеев, кто в моих глазах выглядел почти хорошим. Тот, кто минимум один раз спас мне жизнь – на Лестнице Слез, когда Зовущая намеревалась убить меня и Ворона. Тот единственный из Взятых, кто разговаривал со мной как с человеком, кто хоть изредка отвечал на вопросы о событиях далекого прошлого, утоляя мое ненасытное любопытство…

Так какого же дьявола я нахожусь здесь, зачем участвую в адской скачке вместе с Госпожой, почему охочусь за тем, кто способен прихлопнуть меня как муху?

Душелов обогнул холм и исчез. Когда мы повторили его маневр, Госпожа ненадолго остановилась, медленно огляделась, потом направила свою лошадь в сторону леса, подступавшего к самой дороге. Достигнув первых деревьев, натянула повод. Мой конь стал рядом с ней.

Госпожа вдруг кинулась прочь с седла. Я не задумываясь сделал то же самое. Когда поднялся на ноги, ее лошадь падала, а моя, мертвая, еще стояла на негнущихся ногах. У каждой на горле виднелось черное пятно ожога размером с кулак.

Госпожа вытянула руку, показывая направление, и шагнула вперед. Пригнувшись и наложив стрелу на тетиву, я последовал за ней, ступая осторожно и беззвучно, по-лисьи скользя между кустами.

Остановившись, Госпожа присела и снова указала – туда, где мелькали, быстро сменяли друг друга силуэты. Через две секунды это прекратилось, и я увидел фигуру футах в пятидесяти от нас – кто-то, стоя на коленях спиной к нам, что-то быстро делал.