Эрика Йохансен - Завоевание Тирлинга [litres]

Жавель, Дайер и Гален выехали в Демин второго августа, отправившись туда под покровом ночи, быстро и незаметно. Так незаметно, что сама Келси узнала об отъезде отряда, когда его уже и след простыл. Она пришла в ярость, но Булава напомнил, в своей немногословной манере, что именно Королева и именно его назначила командовать операцией. Возразить было нечего.

Четвертого августа, обнаружив Андали в одиночестве, Келси зашла в ее комнату и закрыла дверь, оставив Пэна снаружи. Она уже несколько дней безмолвно собиралась с духом, но под вопросительным взглядом Андали едва не потеряла остатки самообладания. Они с Пэном спали вместе еще трижды, и, хотя дело явно шло лучше, каждый раз неприятная правда все более и более тяжким грузом ложилась на сердце Келси.

– Андали, можно попросить тебя об одолжении?

– Да, госпожа.

– Когда пойдешь на рынок, не могла бы… не слышала ли ты про кое-какие товары с черного рынка?

Взгляд Андали стал пристальнее.

– А что вы ищете, госпожа?

– Мне нужны… – Келси кинула вороватый взгляд в сторону двери, проверяя, не прокрался ли Пэн в комнату. – Мне нужны противозачаточные. Я слышала, их можно достать.

Если Андали и удивилась, то виду не подала.

– Достать-то можно, госпожа. Вопрос в том, как отличить настоящие от поддельных. И настоящие всегда жутко дорогие.

– Деньги у меня есть. Сможешь? Я бы не хотела, чтобы знал кто-то еще.

– Смогу, госпожа. Но мне интересно, продумали ли вы все последствия.

Кесли нахмурилась:

– Тебя беспокоят моральные принципы?

– Боже упаси! – рассмеялась Андали. – Я бы и сама принимала зелье, да денег вечно не хватало. Все, что было, уходило на то, чтобы дети могли поесть дважды в день. Я не осуждаю вас, Ваше Величество, просто хочу сказать, что слышала толки в городе. Народ хочет наследника. Ума не приложу, что случится, если выплывет, что вы принимаете противозачаточные.

– Общественное мнение – последнее, что меня сейчас заботит. Мне девятнадцать. Я не принадлежу этому королевству вся, без остатка.

– В этом народ с вами не согласится. Но, так или иначе, я могу достать настой, если это то, чего вы хотите.

– Хочу, – твердо ответили Келси. – Когда ты пойдешь на рынок?

– В четверг.

– Я дам тебе золота. И я очень тебе признательна.

– Будьте осторожны, госпожа, – предупредила Андали. – Мне хорошо знакома необузданность юности, уж поверьте. Но у сожаления есть ужасная привычка преследовать вас, даже тогда, когда от юности и следа не останется.

– Да, хорошо, – Келси не отрывала глаз от своих ног, но теперь внезапно посмотрела на Андали почти умоляющим взглядом. – Я просто хочу жизни, вот и все. Жизни, как у любой другой девушки моего возраста. Неужели это так ужасно?

– Нисколечки не ужасно, Ваше Величество, – отозвалась Андали. – Вот только мечтать об обычной жизни вы можете сколько угодно, а жить ею – увы. Вы – королева Тирлинга, есть вещи, которые вы не в силах выбирать.

Несколько дней спустя Келси наконец собралась с духом и заставила себя заняться тем, что откладывала почти целый месяц. Собрав Булаву, Пэна и Корина, она вышла из Королевского Крыла, поднялась на три лестничных пролета, повернула налево, затем направо и снова налево и вошла в большой зал без окон на двенадцатом этаже Цитадели.

Элстон вскочил с кресла прямо у двери. В кои-то веки с ним не было Кибба. Хотя физически Кибб, как казалось, полностью исцелился, Булаву не отпускало беспокойство, и он продолжал проверять, остался ли он прежним.

– Наслаждаешься, Элстон?

– Вы себе даже представить не можете, как, госпожа!

В центре зала, освещенного множеством факелов, стояла стальная клетка высотой почти до потолка. Прутья выглядели тонкими, но были невероятно крепкими. В середине клетки на простом деревянном стуле, составлявшем всю мебель узника, сидел, запрокинув голову и уставившись в потолок, Арлен Торн.

– Ему даже койки не дали? – еле слышно спросила Келси Булаву.

– Он прекрасно спит на полу.

– А одеяло?

Булава нахмурил брови.

– Откуда такое внезапное сочувствие к Торну, госпожа?

– Не сочувствие, но справедливость. Даже худшим преступникам выдают одеяла.

– Вы пришли позлорадствовать, Ваше Величество? – выкрикнул Торн из клетки в центре зала. – Или так и пробормочете друг с другом целый день?

– А, Арлен. Как низко падают сильнейшие. – Келси подошла на десять футов к прутьям, а Пэн забежал вперед и встал между нею и клеткой. На мгновение она дала себя отвлечь гибкой фигуре фехтовальщика, которую теперь видела в новом свете, – в постели с каждым разом получалось все лучше, и теперь стало трудно не представлять его нагим. Но они договорились держать свою любовь в тени, и пусть в тени она и остается. – Корин, не найдешь ли, на что мне сесть, пожалуйста?

– Госпожа.

– Как идет война, Ваше Величество? – поинтересовался Торн.

– Так себе, – призналась Келси. – Морт напирает с границ, моя армия долго не продержится.

Торн пожал плечами:

– Неизбежный финал.

– За что вас можно уважать, Арлен, так это за то, что вы не пытаетсь изображать раскаяние.

– А в чем мне раскаиваться? Я играл по тем правилам, какие были. Неудача есть неудача. – Торн наклонился вперед, пронзая мрачный зал своими ярко-голубыми глазами. – Но как вы узнали о моей особой поставке, госпожа? Ума не приложу. Неужели разболтал кто?

– Нет.

– Тогда как же?

– Волшебством.

– Ясно, – Торн снова сел. – Видал я волшебство в деле, пару раз.

– Вы о чем-нибудь переживаете, Арлен?

– Переживания делают уязвимым, Ваше Величество.

Вернулся Корин со стулом, и Келси села перед клеткой.

– А Бренна? Уверена: за нее вы переживаете. Или меня ввели в заблуждение?

– Бренна – полезное орудие и любит, когда ее используют.

Губы Келси скривились от отвращения, но потом она вспомнила плюющуюся и шипящую от ярости женщину в подземелье. Возможно, в словах Торна что-то было.

– Как Бренна стала такой?

– Среда, Ваше Величество. Мы с Бренной выросли в таком аду, хуже которого и представить-то трудно. – Торн повернул в сторону Булавы перекошенное ненавистью лицо. – Ты знаешь, о чем я, мы там встречались.

– Ошибаешься, – бесстрастно ответил Булава.

Торн улыбнулся:

– Э нет, Капитан Стражи. Это был ты, я уверен.

В то же мгновение на прутья клетки с оглушительным грохотом обрушилась тяжелая булава.

– Поговоришь еще, Торн, – тихо предупредил Булава, – и я тебя прикончу.

– Да мне-то что, Капитан? Ты или веревка – какая мне разница?

– А если я отошлю твою зверушку в Мортмин, к Лафиту? – Булава прижался к клетке, стискивая прутья руками, и Келси внезапно обрадовалась, что не видит его лица. Булаву никогда еще не удавалось довести до бешенства так легко; должно быть, Торн попал в какой-то глубоко скрытый нерв. – Альбинос – это диковинка, знаешь ли. Подобные женщины всегда будут пользоваться спросом у клиентов.