Эрика Йохансен - Завоевание Тирлинга [litres]

– Вы оттуда выбрались.

– Да, выбрался. Поганое место, эти Ясли. Дети для секса, для…

– Остановись. – Келси подняла руку. – Я поняла.

– Поганое место, – повторил Арлисс, перемешивая бумаги на столе. – Но Торн был умен и быстр. К тому времен, как ему стукнуло восемнадцать, он стал там почти королем.

– А Лазарь там тоже был?

– Был, хотя не признается, если вы спросите.

– Что… – голос Келси умер, и она сглотнула, чувствуя, что слова проскочили по пересохшему месту в ее горле. – Что он там делал?

– Ринг.

– Объясните.

– Дети дерутся с детьми.

– Боксируют?

– Не всегда. Иногда им давали оружие. Ценность в разнообразии.

Келси показалось, что у нее заледенели губы.

– Почему?

– Ставки, Королевна. За детский бой выкладывают больше денег, чем за любой другой тотализатор в этом королевстве. Булава был одним из величайших соперников, которого они когда-либо видели, обладавших сокрушительной силой. – От воспоминания у Арлисса заблестели глаза. – Он никогда не проигрывал, даже в раннем детстве. Лазарь – не настоящее имя, знаете ли, просто прозвище, которое придумали ему учителя, когда никто не смог его победить. К восемнадцати годам ставки на него поднялись так высоко, что я почти перестал их принимать.

– Вы принимали ставки?

– Я букмекер, Королевна. Принимаю ставки везде, где могу просчитать шансы.

Келси потерла глаза.

– И никто не попытался это пресечь?

– Кто, например, госпожа? Я несколько раз видел там твоего дядю. И матушку.

– И как же они определяли, кто победил?

Арлисс уверенно встретил ее взгляд, и Келси покачала головой, почувствовав, что ей плохо.

– Понятно. Лазарь никогда мне не рассказывал.

– Конечно, не рассказывал. Если что-то выйдет наружу, наружу выйдет все.

– Что это значит?

– Это значит, что к тому времени, как он завязал, Булава стал чуть ли не животным. Никто не спорил с ним, разве что Кэрролл. Это Кэрролл вытащил его из Яслей. Но Булава по-прежнему оставался опасным для окружающих, еще долго после того, как дни на ринге канули в Лету. Он стыдится своих поступков. И не хочет, чтобы кто-либо знал.

– Тогда почему вы мне это рассказываете?

Арлисс приподнял брови.

– Булава мне не начальник, Королевна. Вы не слишком умны, если думаете, что я ему подчиняюсь. Да и вы мне не указ. Я дожил до хороших времен, когда заработал состояние, и если кто-либо окажется достаточно глуп, чтобы мне угрожать, я не нуждаюсь в помощи. Я делаю и говорю, что хочу.

– И вы хотите находиться здесь? Сейчас? Почему вы не сбежали в Мортмин? Или Кадар?

Арлисс усмехнулся.

– Потому что не хочу.

– Вы заноза в заднице, – Келси встала с кресла, стряхнув несколько пылинок, осевших на юбке. – Вы подготовите мне билль?

– Да, – Арлисс откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди и изучающе на нее поглядев. – Значит, вы собрались умереть завтра?

– Думаю, да.

– Тогда какого черта вы сидите здесь и разговариваете со мной? Вам подобает напиваться и кувыркаться.

– С кем?

На лице Арлисса внезапно появилась нежная улыбка, странная для его перекошенного лица.

– Думаешь, мы не знаем?

– Заткнитесь, Арлисс.

– Как вам угодно. – Он вытащил чистый лист бумаги из кучи по левую руку и что-то пробормотал, уткнувшись в стол.

– Что вы сказали?

– Ничего. Не сдавайтесь, Королевна. Вы умная штучка… даже умней, чем твоя бабушка, а это что-то да говорит. То, что вы хотите сделать, очень смело.

– Скорее, безрассудно. Я вернусь до рассвета, чтобы подписать билли.

Выйдя из кабинета Арлисса, она побрела по коридору, чувствуя себя потерянной, не зная, что делать. Келси хотела уйти отсюда завтра утром, и все говорило о том, что она вряд ли вернется. Она задумалась, может, Арлисс прав и ей следует провести всю ночь в постели с Пэном?

Келси.

Она замерла посреди коридора. Голос принадлежал Лили, не слова, но мольба о помощи. Ей показалось, будто тонущая женщина хватается за края ее разума.

Келси.

Лили попала в беду. Ужасную беду. Келси уставилась на асимметричный узор из камней на полу, ее мысли блуждали, переходя из точки в точку. Лили звала, и Келси ее слышала. Жизнь Лили Мэйхью ничего не значила для истории: она не удостоилась даже сноски. Что бы с ней ни происходило, она была давно мертва и похоронена, но Келси не могла отвернуться. Да, она не знала, как добраться до Лили. Их разделяло три столетия, бескрайняя пропасть. Келси всегда думала о времени как о сплошной стене позади нее, скрывающей все, что уже прошло… но мир, в котором она жила теперь, вышел за эти рамки.

Возможно ли сознательно вызвать одну из ее фуг? Келси успокоилась, захваченная этой идеей. Расстояние-то может быть огромным, но Келси ведь больше не жила в одном времени? Она несколько месяцев переносилась туда и обратно. Могла ли она сойти с края одного времени в другое, непринужденно, как предпереходные пассажиры садились в поезд? Она призвала очертания мира Лили: залитый темной бурей горизонт, похожий на тирлингский, пронизанный неравенством и насилием. Огненная вспышка пронзила грудь Келси, отбрасывая ее к стене.

– Госпожа?

У нее за спиной возник Пэн, его голос звучал приглушенно, словно Келси плавала глубоко под водой.

– Пэн. Думаю, ночь будет длинной. Присмотри за мной, когда я упаду.

– Упадете?

Перед глазами у Келси все поплыло. Пэн стал очертанием в свете факелов.

– Не знаю, где я приземлюсь.

– Госпожа? – Пэн схватил ее за руку. – Это ваша фуга?

– Не знаю.

– Отведем вас в ваши покои.

Келси позволила ему поднять ее, едва замечая. Ее разум был полон Лили: жизнью Лили, страхами Лили. Что ждало ее, когда она вернулась домой из Бостона?

– Что случилось? – прогудел Элстон медвежьим голосом, но теперь Келси слышала его издалека. Пэн нес ее, поняла она, но она понятия не имела, когда это случилось.

– Фуга, – пробормотал Пэн. – Наступила очень быстро. Помоги мне донести ее до кровати.

– Нет, – прошептала Келси. – Не могу себе позволить спать этой ночью. Просто останься со мной, не дай мне упасть.

– Госпожа…

– Шшшш, – теперь Келси провалилась в сон, но одновременно с этим она бодрствовала… Лили позвала, и Келси ее услышала. Все потемнело: Келси слепо пошарила во тьме, ища прошлое. Если бы Келси могла до них добраться, до Лили и Уильяма Тира. Она могла представить их, стоящих перед ней, их глаза… но все вокруг них кружилось в водовороте насилия. Лили…

– Лили…

Она обернулась, услышав шепот за спиной, уверенная, что это Грег. Но ничего не обнаружила, только поток утреннего света, льющийся через окна гостиной. Почти бесшумные двигатели внутренних систем дома гудели внутри стен. Казался ли ее дом таким маленьким раньше? Мебель, которую она купила, ковер, который выбрала… все эти вещи пропитаны ложью, и если бы она отодвинула их в сторону, она бы увидела нанесенную мелом маркировку декораций на голой сцене.