Брайан Стейвли - Клинки императора [litres с оптимизированной обложкой]

«Рассвет должен наступить», – снова повторил Каден, взбираясь по крутому склону и таща за собой Фирума – тот уцепился за его пояс и всю дорогу пыхтел от изнеможения и ужаса. Конечно, это замедляло Кадена, но оставить послушника позади было немыслимо. И без того уже умерло слишком много людей… Каден безжалостно выкинул из головы воспоминание о Патере, подавил мысли о трупах хинских монахов, лежащих на полу своих келий, об Акйиле, прячущемся где-то, быть может, медленно истекающем кровью, – отбросил все, пока не остались лишь мерное вздымание его грудной клетки, жжение в мышцах ног и серая расплывчатая масса окружающих скал.

«Рассвет должен наступить»…

Однако, когда солнце действительно начало всходить и его слабые рыжевато-розовые лучи окрасили небосклон, кошмар не прекратился.

Тан вел их на восток, все время на восток и вверх, вонзаясь все глубже в самое сердце гор. Такое решение имело смысл – лишенная тяжести оружия и доспехов, группа Кадена могла двигаться быстрее, чем эдолийцы. Проблема была в том, что Фирум никак не мог держаться наравне с другими, он еле-еле передвигал свою тушу по каменистой тропе. Всю ночь Тан и Каден по очереди тащили его на буксире (Тристе была слишком хрупкой, чтобы чем-то помочь, а Пирр только рассмеялась при таком предложении). Тучный послушник постоянно спотыкался, бесчисленное количество раз падал и уже дважды увлекал Кадена за собой на землю. Ситуация была совершенно невыносимой, но у них не было другого выбора, поэтому Каден лишь скрипел зубами и продолжал бежать.

Солнце понемногу взбиралось на небосклон, и в воздухе стало теплеть. Каден обливался потом под своим балахоном. Внезапно ущелье, по которому они бежали, закончилось небольшой котловиной, где Пирр резко остановилась. Каден решил, что эдолийцы каким-то образом сумели их обойти и отрезать им путь; он вытянул шею, готовясь увидеть людей в шлемах с обнаженными мечами. Однако никаких солдат не было – лишь сверкающее горное озеро, такое маленькое, что до другого берега можно было добросить камнем, да несколько пятен горной травы. Тропа, если это можно было назвать тропой, огибала озеро и устремлялась прямиком вверх по устрашающе крутому распадку.

– Опять вверх? – утомленно спросил Каден.

– Подожди, – отозвалась Пирр. – Они оставили бо́льшую часть солдат прибираться в монастыре, но я хочу знать, сколько людей нас преследует. Кажется, отсюда можно увидеть участок пути, по которому мы пришли.

– Нельзя, – коротко отозвался Тан, но Каден с Фирумом уже поворачивались, чтобы посмотреть.

Пока Каден пытался разглядеть что-нибудь за рощицей жреческих сосен невдалеке, тучный послушник рядом с ним испустил тихий вздох и тяжело опустился на колени. Каден чуть не застонал. Если у Фирума не осталось сил даже стоять, будет почти невозможно втащить его на ожидавшие впереди крутые склоны.

– Брось! – сказал он, протягивая руку, чтобы ухватить его за балахон. – Тебе будет только тяжелее вставать, если ты сейчас сядешь.

Фирум не отвечал.

Каден повернулся к нему, уже готовя резкую отповедь. Однако когда он потянул послушника за одежду, голова у того упала набок, и Каден с ужасом понял, что с его губ стекает струйка крови, проливаясь алым ручейком на мясистый подбородок.

– Тан! – вскричал он. – Что-то…

Но слова замерли у него на губах: он увидел, как Пирр спокойно вытерла свой клинок о штанину и плавным движением сунула обратно в ножны.

Несколько мгновений никто не двигался. Каден уставился на Пирр, Тристе – на Фирума, а тот уставился в пустоту, и его глаза подергивались стеклянной пленкой. Затем Тан скользнул между Каденом и торговкой, обеими руками подняв накцаль.

– Возвращайся, – проговорил он жестким, бесцветным голосом.

Пирр насмешливо развела руками.

– Разве вы, хин, не считаетесь великими наблюдателями? За последние полдня я спасла Кадену жизнь четыре раза; следовало бы полагать, что мои добрые намерения к настоящему моменту уже должны быть ясны!

– Добрые намерения? – взвилась Тристе. Ее голос дрожал от гнева и недоверия. – Ты убила друга Кадена и теперь ты говоришь о добрых намерениях?

Пирр покачала головой, как будто вела подобные разговоры сотню раз до этого, и все без толку.

– Почему ты убила его? – спросил наконец Каден, чувствуя пустоту в собственном голосе.

– Потому что он убивал тебя! – ответила Пирр. – Он тормозил тебя, высасывал твои силы, увеличивал шансы на то, что эдолийцы нас догонят.

Она шумно вздохнула.

– Знаю, я говорю слишком упрощенно, но спасение твоей жизни и без того оказалось более… интересным занятием, чем я предполагала.

– Мы не слышим эдолийцев уже несколько часов! – воскликнул Каден. – Может быть, они вообще прекратили погоню!

Пирр изумленно раскрыла глаза.

– Ты думаешь, Ут с Адивом проделали тысячу лиг только для того, чтобы сдаться за одну ночь? Конечно, они не бросили свою охоту! И Фирум, да присмотрит Ананшаэль за его жирной душой, тормозил тебя настолько, что они вполне могли тебя поймать. Тогда был бы мертв не только он, но и ты. – Она нахмурилась, словно что-то прикидывая. – И кстати, все остальные тоже. Я подарила ему быструю смерть – без боли, без страха. Всем бы нам так повезло!

– Да кто ты такая? – завопила Тристе, проталкиваясь мимо Тана и наступая на торговку, пока не оказалась в каких-то дюймах от нее, яростно глядя ей в лицо снизу вверх. Пирр была старше и выше ростом, у Пирр были ножи, однако Тристе была неудержима. – Кто ты такая, чтобы решать, кому из людей жить, а кому умереть?

Пирр, казалось, задумалась над вопросом, но за нее ответил Тан:

– Она из Присягнувших Черепу. – Каден почувствовал, как мышцы на его спине и плечах напряглись при звуке этих слов. Монах продолжал голосом, звучавшим словно скрежет напильника по камню: – Она жрица Ананшаэля. Ее божество – Бог Смерти.

Тристе быстро отступила на шаг назад.

– Нет, – медленно сказал Каден, качая головой. Он старался обдумать ситуацию тем способом, которому его обучили. – Нет. Это не имеет смысла. Присягнувшие Черепу только убивают, а она спасла мне жизнь.

– Если она и спасла тебя, то лишь потому, что ей за это хорошо заплатили, – проскрежетал монах. Он повернулся к женщине: – Скажи мне, что я не прав, убийца.

– Нет, ты прав, – спокойно отозвалась Пирр. – И в любое другое время я с радостью провела бы это напоенное солнцем весеннее утро, узнавая новые подробности о своих собратьях по путешествию, но Ут все еще жив.

Она поморщилась, словно признание этого факта вызывало у нее досаду.

– Мне давно не приходилось убивать людей в полном доспехе и, боюсь, я несколько растеряла свои навыки. Если ты не хочешь закончить так же, как Фирум, я бы предложила двигаться дальше.