Брайан Стейвли - Клинки императора [litres с оптимизированной обложкой]

Балендин шагнул на ринг, жестом приказав своим собакам оставаться на месте – это были волкодавы-близнецы, уродливые слюнявые твари, следовавшие за ним повсюду. Они уселись, словно часовые, сразу же за кругом камней, разинув пасти и громко пыхтя на жарком послеполуденном солнце. Лич посмотрел вверх, где в небе плавал кругами его ручной ястреб. Словно почувствовав его взгляд, птица испустила пронзительный крик.

– Эта кентова тварь напоминает мне стервятника, – сказала Лин.

– Обычная птица, – отозвался Валин.

– Может, и так, – согласился Лейт и повернулся к Талалу. – Ну что, тебе так и не удалось вычислить, где у этого ублюдка колодец?

Талал мрачно покачал головой.

– Вы с ним тренируетесь вместе по крайней мере дважды в неделю, неужели это так трудно? В мире не так уж много всего!

– Труднее, чем ты думаешь, – отозвался Талал. – Друг друга мы опасаемся еще больше, чем всех остальных. У каждого есть свои способы маскироваться, – добавил он, показывая на браслеты, унизывавшие его темные запястья.

– Ты хочешь сказать, что твой колодец – не медь и не золото? – спросил пилот.

– Я ничего не хочу сказать. Однако посмотри на Балендина: эти перья, кольца, татуировки… И это ведь только то, что он носит на себе! А колодец может быть и чем-то вовне, скажем, влагой или солью. Или камнем, или песком.

– Или эти Кентом клятые твари, – добавил Валин, настороженно поглядывая на волкодавов. – Он повсюду таскает их за собой.

– Может быть, и так, – согласился Талал. – У личей прошлого бывали колодцы-животные. Реннон Пирс, хозяин воронов, имел целую стаю, они всегда сидели на крыше его дома и летали над его головой, куда бы он ни шел.

– И ты еще удивляешься, что у всех чешутся руки вздернуть вас, ублюдков, на первом суку, – буркнул Гент. – Без обиды, Талал, но во всей этой мерзости есть что-то нездоровое.

Талал молча взглянул на крепкого товарища. Его глаза, наполовину прикрытые веками, были непроницаемы. Затем он снова повернулся к Валину.

– Люди строили догадки насчет Балендинова ястреба и волкодавов с того дня, как он появился здесь. Возможно, они и играют какую-то роль. А возможно, это он так играет с нами. Попробуй узнай наверняка.

– Кроме того, – кисло добавил Лейт, – на арене это все равно не будет иметь значения.

Согласно правилам, на ринге Балендин, как и любой другой кадет, должен был полагаться только на себя и свои клинки. Командование придерживалось концепции «всестороннего воспитания солдата», оно не видело проку в обучении группы кадетов, которые могут оказаться беспомощными в сражении, если у них вдруг пересохнет колодец. В реальности, однако, все обстояло несколько по-другому: до тех пор пока лич был способен работать незаметно, изменяя вокруг себя мироздание так, чтобы никто об этом не догадался, его вмешательство негласно допускалось. Инструкторы кеттрал при желании могли бы вычислить подобные штучки, но никогда не делали этого – кадетам необходимо было учиться сражаться при любых обстоятельствах, привыкнуть иметь дело с любым противником.

– Итак, одна пара у нас есть, – продолжал размышлять Арберт. – Как вы считаете, кого я могу поставить против них?

Кадеты разразились хором предложений. Между жестокими тренировками и изматывающей учебой на островах оставалось не так уж много свободного времени на развлечения, и большинство собравшихся ждали ежедневного «месилова» с тем же нетерпением, с каким жители Аннура предвкушают накрытый обеденный стол.

Арберт поднял руку, призывая к тишине, но прежде, чем он успел что-либо сказать, на ринг вышла Ха Лин.

– Шаэль без шляпы! – вполголоса выругался Валин.

– Я буду драться с ними, – ровным голосом произнесла она, не отводя взгляда от двоих противников.

Сами Юрл ухмыльнулся.

– Одна-одинешенька? – хохотнул Арберт. – Ну нет, это будет несправедливо!

Он повернулся к толпе кадетов.

– Кто-нибудь хочет присоединиться?

Кадеты неловко затоптались на месте, кто-то принялся смотреть в сторону бараков, другие уставились в открытое море. Сами Юрл, каким бы самодовольным ублюдком он ни был, умел стремительно действовать клинками и не щадил на ринге никого. К тому же надо было принять в расчет еще и лича.

– Это противоестественно, – пробурчал Гент, опасливо поглядывая на Балендина. Рослый кадет мало чего боялся, но его страх перед личами мог сравниться лишь с его же ненавистью к ним.

– Я бы поспешил на подмогу прекрасной даме, – заметил Лейт, ухмыляясь Валину, – но не хочу лишать тебя возможности проявить рыцарские чувства.

Валин вздохнул. Похоже, его возвращение на ринг собиралось быть более волнующим, чем он предполагал. Он не мог бросить Лин на произвол судьбы; к тому же у него чесались кулаки на Сами Юрла еще с их встречи в кабаке Менкера. Один на один против него он вряд ли бы выстоял, но Балендин владел клинками довольно средне. Если лича удастся быстро вывести с поля, то они с Лин смогут сосредоточить усилия на Юрле. «И к тому же, – уныло подумал он, – все равно больше никто не вызывается».

– Я готов, – сказал он, перешагивая через веревку.

Схватка началась неудачно. Валин предпочел бы выступить против Юрла, оставив Балендина для Лин, но лич успел первым завладеть его вниманием, так что Лин пришлось защищаться самой. Она была на целую голову ниже и, разумеется, слабее своего противника, но искупала эти недостатки сообразительностью. Когда клинки Юрла принялись мелькать вокруг, вызывая, отвлекая, прощупывая, она продолжала драться локоть к локтю с Валином, не давая сбить себя с толку серией хитрых уловок.

Когда Валин только прибыл на острова, он думал, что в фехтовании важнее всего сила, техническое мастерство и смелость. Реальность оказалась гораздо более приземленной. Хотя все эти качества, несомненно, имели значение, они бледнели перед дисциплиной – способностью выжидать, наблюдать и избегать ошибок. Гендран писал: «Первый шаг к победе – это избежать поражения». Пока Валин яростно отражал атаки лича, Лин держалась сбоку от него, ведя свою напряженную, осторожную игру; ее дыхание было тяжелым, но ровным. Валин понял, что улыбается. Если Лин сумеет просто удержать Юрла еще немного, он найдет брешь в защите противника, а потом они смогут вдвоем навалиться на Юрла…

И тут лич заговорил.

– Я никогда не понимал, – начал он сухим, сдержанным тоном, который не вязался с каплями пота, скатывавшимися с его лба, – почему кеттрал позволяют женщинам сражаться.

Валин отмахнулся от его выпада и заставил его отступить на пару шагов, однако лич продолжал свои подначки:

– Я, конечно, знаю все официальные оправдания: что женщина может пройти незамеченной там, где мужчина привлечет внимание, что их часто недооценивают как противников… Но все равно концы не сходятся, – продолжал он. – Начать с того, что они маленькие и слабые. К тому же они отвлекают. Вот, например, я сейчас на ринге. Мне надо бы сосредоточить внимание на своих клинках, а все, о чем я могу думать, – это как бы содрать штаны с этой сучки.