Брайан Стейвли - Клинки императора [litres с оптимизированной обложкой]

– А Эми? Что насчет нее? – спросил Валин наобум, повинуясь внезапному импульсу. – Это ты ее убила?

Наконец-то он добился хоть какой-то реакции. Что-то темное и страшное промелькнуло в глазах Анник – тень гнева и разрушения.

– Как ты знаешь, мы ее нашли, – продолжал Валин, развивая атаку. – Симпатичная была девушка… до того, как с ней позабавился ее убийца.

– Она… – у Анник в кои-то веки не было слов, тонкие черты ее лица исказились. – Она…

– Что – она? Она умоляла тебя перестать? Она не должна была умереть? Может быть, она сама напросилась?

Каждое слово давалось ему с усилием, каждый звук терзал рану в его груди, но он продолжал метать слова в снайпершу, словно ножи, пытаясь задержать ее в оборонительной позиции, заставить отступить, после чего – неминуемо – споткнуться.

– Я знаю, что вы встречались тем утром, – продолжал он. – Неужели ты потратила весь день на то, чтобы ее убить?

Анник подняла лук, и на мгновение Валин решил, что она все же собирается его пристрелить. Ее дыхание вдруг стало тяжелым, пальцы только что не дрожали. Позабыв о страхе, он зачарованно смотрел, как она содрогается, заставляя себя успокоиться. Затем, не произнеся ни слова в оправдание, она повернулась на каблуках и исчезла за дверью. Долгое время он лежал, просто глядя в темный дверной проем и тщетно пытаясь воссоздать в памяти выражение, которое увидел на ее лице.

Когда несколько часов спустя в палате наконец появилась Ха Лин, она застала его в том же самом положении.

Валин не побеспокоился зажечь маленький светильник возле кровати, и поначалу в сгущающихся сумерках он разглядел только ее силуэт – крутой изгиб бедра, контур высокой груди на фоне беленой стены. Он чувствовал ее запах: легкий аромат соли и пота, который он научился различать за сотни учебных заданий.

– Лин, – начал он, встряхивая головой, чтобы выбросить оттуда воспоминания об Анник, – ты не поверишь, что…

Но слова замерли у него в гортани, когда Ха Лин шагнула к кровати и на нее упал угасающий свет от окна. Ее губа была разбита, поперек лба шла глубокая рана. Повреждения были не сегодняшними, но несомненно жестокими.

– Во имя Шаэля, что… – начал он, протягивая к ней руку.

Она отдернулась, словно от удара.

– Не прикасайся ко мне.

Ее голос прозвучал жестко, но отдаленно, словно она говорила из глубины сна. Валин снова откинулся на подушку. Его глаза пылали, сердце грохотало в груди.

– Я спрашивал Рена! – проговорил он. – Он сказал, что с тобой все в порядке.

– В порядке? – переспросила она, взглянув вниз на свои руки, словно видела их впервые. – Да, наверное, со мной все в порядке.

– Да что с тобой приключилось?

Он снова протянул к ней руку. Лин отвернулась к окну, отодрала с костяшки пальца засохшую корочку, выбросила ее в ночную темноту.

– Вела себя неосторожно, – проговорила она наконец.

– Что за ерунда, Лин! – возмутился Валин. – Такие фингалы не получают, просто споткнувшись посреди дороги. Давай, во имя Хала, рассказывай, что там у тебя произошло?

Горячность в его голосе наконец преодолела ее апатию, и она ответила с гневом не меньшим, чем у него, кривя губы то ли в хмурой гримасе, то ли сдерживая рыдание:

– Сами Юрл и Балендин Айнхоа – вот что у меня произошло. Они пришли на Западные Утесы вдвоем.

– И они… сделали с тобой это? – он слабо повел рукой в направлении ее лица. Потом изо всей силы стиснул кулак. – Ублюдки! Кентом клятые, Шаэлем трепанные ублюдки! Я знал, что не должен тебе позволять…

Лин рассмеялась тихим, неприятным смехом.

– Не должен мне позволять что? Гулять по островам без сопровождения? Выходить наружу после того, как стемнеет? – Она тряхнула головой. – Может быть, тебе не следовало позволять мне играть с острыми предметами?

– Я не это хотел сказать…

Валин остановился. Внутри него зародилась новая тошнотворная мысль.

– Они ведь… – Он не знал, как облечь это в слова. – Они тебя не…

– Изнасиловали? – подсказала она, подняв подбитую бровь. – Ты это хотел спросить? Не изнасиловали ли они меня?

Он молча кивнул, оглушенный мыслью о такой возможности.

Лин повернулась и сплюнула в открытое окно.

– Нет, Валин, – ответила она. – Эти говнюки меня не изнасиловали.

Облегчение волной прокатилось по нему.

– Ну что же, это…

– Что «это»? Это хорошо? – взвилась Лин. – Хорошо, что они не содрали с меня униформу и не оттрахали меня? О да, какое утешение! – В ее глазах пылали отблески светильника, так что казалось, будто они горят собственным светом. – Они совали меня мордой в грязь, били по ребрам, сломали мне нос и, возможно, одно ребро – но, по крайней мере, моя драгоценная дырка в неприкосновенности!

– Лин… – осторожно начал он.

– Знаешь, Валин, катись ты куда подальше, идиот! – Он вдруг понял, что она плачет, однако слова звучали резко и отчетливо. – Суть в том, что они могли, слышишь, могли сделать со мной все, что пожелают! Могли изнасиловать, могли убить и выкинуть мой труп в океан. Все что угодно. Я не была способна никак им помешать!

Она долго, прерывисто вздохнула, потом вытерла слезы тыльной стороной ладони.

– Но почему? – спросил Валин. – Почему они это сделали?

– Они сказали, что это расплата, – ответила Лин. Ее всхлипывания и гнев внезапно исчезли, сменившись невыразительным, бесцветным тоном. – Сказали, что хотят напомнить мне, что бывает с теми, кто бросает им вызов на ринге.

– Но они же победили!

В голове у Валина царил беспорядок.

– Конечно, победили, – девушка устало кивнула. – А потом еще раз победили, и еще, и еще.

– Жаль, что меня там не было, – сказал Валин, пытаясь сесть.

– Да что с тобой такое? Ты вообще слушаешь, что я тебе говорю? – Лин медленно повернулась к нему лицом. – Хал свидетель, иногда ты едва ли не хуже, чем эти двое ублюдков!

Она снова набрала в грудь воздуху и потом заговорила с ним медленно, словно втолковывая глупому ребенку:

– Они напали на меня потому, что я переступила границы, которые они для меня установили, потому что я плохо себя вела. – Она снова устало тряхнула головой. – А теперь ты делаешь в точности то же самое: говоришь мне, куда я должна или не должна ходить и что я, оказывается, должна советоваться с тобой, прежде чем начать зашнуровывать свои Кентом драные штаны!

– Хорошо, – ответил Валин. – Я все понял. Прошу прощения.

– Нет. Ты ничего не понял. Ты не можешь ходить за мной повсюду. Ты не можешь сидеть со мной каждую ночь, пока я сплю.

– Я могу помочь, – упрямо сказал он.

– Иди к черту. Я солдат, такой же, как ты. Такой же, как Сами Юрл.

Она отодрала еще одну корочку, пока говорила, и теперь уставилась на нее, дрожа всем телом. Один за другим она сжала пальцы в кулак, глядя, как в ссадине набухает кровь.