Кшиштоф Пискорский - Тенеграф [litres, edited]

Они отправились дальше. Вскоре, около третьей двери, Арахон остановился снова. Поманипулировал диском на ручке, двигая его то в одну, то в другую строну, потом встал, взялся аккуратно за ручку двери и сказал:

— Это здесь.

— Откуда ты знаешь?

— Вижу волосы, свисающие за край постели. А двери…

Он нажал на ручку.

— …они закрыты.

Хольбранвер не знал, радоваться ему или огорчаться. В тихой резиденции запертые двери были помехой похуже, чем толпа вооруженных стражников. Однако его товарищ сунул руку в очередной мешочек и вынул из него связку отмычек.

— Во внутренних дверях замки простые, — шепнул он, принимаясь за работу. — Даже ребенок их откроет, имея нужный инструмент.

Все заняло у него не больше минуты, после чего в воздухе раздался щелчок уступающего язычка.

Оба они замерли на миг, так как звук этот показался им громче пистолетного выстрела. Но в ответ услышали они лишь усилившийся храп. Вошли внутрь.

Спальня оказалась меньше той, которую они осматривали ранее. Наверняка предназначена она была для личной служанки, поскольку дверь в стене соединяла ее с другим помещением. Единственными предметами обстановки были большой сундук, что стоял у стены с гобеленом, кресло, на котором лежала одежда, маленький столик и кровать.

На кровати неспокойно спала бледная светловолосая девочка. У Хольбранвера подернулись слезами глаза. Он двинулся к ней, громко стуча подошвами.

И’Барратора придержал его, сильно сжав плечо.

— Тише, — прошипел ученому в ухо. — Это лишь половина успеха. Нам нужно еще выйти отсюда живыми. Разбуди ее так, чтобы она не закричала.

Хольбранвер кивнул и прокрался к постели. Миг он склонялся над девочкой, а потом одним плавным движением сжал ей голову и рот.

Она заметалась, пробужденная ото сна, словно форель, вытащенная из воды. Однако тотчас замерла, увидав над собой знакомое круглое лицо. Несколько мгновений отец и дочь смотрели друг на друга, не делая ни одного движения, обмениваясь понимающими взглядами, а И’Барратора, который внимательно следил за ними, почувствовал тепло, разливающееся где-то под сердцем.

Наконец Саннэ, не отворачиваясь от отца, указала рукой в сторону кресла. Мужчины проследили взглядом за ее пальцем — чтобы наткнуться на пару не дремлющих прищуренных глаз.

То, что они посчитали небрежно брошенной кипой одежды, оказалось опекуншей. Шаги Хольбранвера и метания Саннэ разбудили ее от неглубокого сна, и теперь она таращилась на пришельцев, раскрывая рот, из уголка которого свисала ниточка слюны.

Наконец она сообразила, что двое вооруженных мужчин в комнате ее подопечной — это нисколько не сон.

Она раскрыла рот пошире, открывая черные пеньки зубов, а потом заорала. И’Барратора подскочил, ухватил ее за лицо и приложил к глотке дагу. Однако было поздно. За стеной раздался грохот, потом крик, и прежде чем Хольбранвер успел выдернуть дочь из постели, боковые двери открылись.

К И’Барраторе и Хольбранверу выскочил Рауль Ламмонд в длинной ночной рубахе, босой, но с тенестрелом в руке. Был он без парика, и они увидели залысины у него на голове — следы венерической болезни.

Рауль заколебался, застигнутый врасплох зрелищем двух чужих мужчин в собственном доме. Этого мгновения хватило, чтобы И’Барратора — в выпаде весьма глубоком даже для его длинных ног — рапирой сбил ствол в сторону, ухватил Рауля за запястье, а потом двинул лбом в нос. Когда сын гранда рухнул, фехтовальщик выдернул рукоять из его ладони. Потом для надежности приложил его головой о косяк. Кинул оружие Хольбранверу, неловко его перехватившему.

— Хватай Саннэ — и бежим, — рявкнул фехтовальщик.

Дом вскипел криками, стуком открывающихся дверей и отблесками зажигающихся фонарей.

Они бежали по коридору. По обеим сторонам распахивались двери, оттуда показывались испуганные лица. Кто-то выстрелил из древнего порохового пистолета, но пуля прошла мимо, отколов лишь руку мраморной скульптуре. Хольбранвер вскрикнул, но Саннэ только побежала быстрее, таща его за руку.

Сказала что-то по-хольбранвийски. Отец с трудом выдохнул ответ.

— Не сейчас! — крикнул И’Барратора.

В тот миг, когда они добежали до главной, разделенной на две части лестницы, у другого входа показались четверо мужчин в небрежно наброшенных рубахах, со шпагами в руках. И’Барратора молниеносно оценил ситуацию. Знал, что если двинется вниз, то встретится с ними на середине пролета, где ступени соединялись. Он дал Хольбранверу знак, чтобы тот спускался с Саннэ, а сам кинулся в сторону противников, которые онемели, увидев одного человека, атакующего четверых.

Мчась прямиком на клинки, Арахон расстегнул плащ и почти в последний момент с резким замахом метнул его в противников. Материя, отягощенная грузилами, накрыла их, словно сеть, фехтовальщик же свернул и перескочил через балюстраду на широкие мраморные ступени футах в десяти ниже.

Приземлился мягко — еще будучи ребенком, он провел много часов, тренируясь падать на разные поверхности. Под надзором учителя, одноглазого портонца, он прыгал даже с моста на мокрые речные опоры. Хольбранвер между тем споткнулся и почти скатился вниз, с удивлением глядя, как приятель неожиданно приземляется перед ним.

Оказавшись у изножья лестницы, они увидели, что со стороны западного крыла к ним бегут еще два человека. Тогда они бросились к двери, ведущей в коридор для слуг, но и оттуда выскочил стражник с фонарем и рапирой. И’Барратора атаковал. Мужчина уронил оружие и убежал, но за плечами его показалась еще пара стражников. У одного был пистолет.

Арахон остановился, скрипя по полу кожаными подошвами.

— Туда! — крикнул Хольбранвер, потянув его в сторону входных дверей, которые загромождал лишь безоружный лакей в ливрее.

— Нет! — крикнул И’Барратора. — Нам нужно добраться до укорота!

Окинул взглядом холл. По лестнице бежали очередные вооруженные люди. За ними появился Рауль Ламмонд с окровавленным лицом и тенестрелом в руке. Те, с западного крыла, были уже близко, равно как и другие, бежавшие из коридора для слуг.

— Брать живьем! — крикнул Рауль.

И’Барратора потянул Хольбранвера за рукав и побежал к единственному выходу, который никто не загораживал.

Они ворвались в бальный зал. Пол — шахматная клетка из темного и белого камня — искажался в зеркалах, отчего казалось, что попали они внутрь гранитного многоугольника.

Перед ними виднелись высокие двери, ведущие в анфиладу дневных комнат, за ними — двери в холл, а сбоку — в коридор для слуг.

Доносящиеся из-за спины крики эхом отражались от высокого потолка.

Они не пробежали даже половину длинного зала, когда из выхода с противоположной стороны выскочили двое вооруженных людей — на этот раз в полном доспехе, в фехтовальных штанах и плотных кожаных куртках. Двое, что побежали по коридору для слуг, выскочили с другой стороны. Почти одновременно Рауль и остальная четверка вошли следом.