Кшиштоф Пискорский - Тенеграф [litres, edited]

И’Барратора и Хольбранвер оказались в ловушке. Чувствовали они себя, как пауки на белой стене, когда внезапно зажигается свет.

Саннэ начала плакать, Хольбранвер упал на колени и крепко прижал ее к себе.

— В угол, — рявкнул И’Барратора, указывая кивком направление.

Лишь теперь ученый понял, что фехтовальщик не намерен сдаваться.

— Под стену. Оружие держать наизготовку, — голос Арахона звучал странно и отстраненно.

Ученый был уверен, что как минимум шестеро стражников двинулись за ним и Саннэ, однако опасения его были напрасными. Арахон загородил им дорогу, и все восемь направились к фехтовальщику, зажимая его в кольцо. Кто-то направил на него пистолет, но Рауль кричал сзади:

— Живьем! Берите их живьем!

Хольбранвер присел на полу подле большого зеркала и прижал к груди дочь. О фехтовании он знал немного, но и этого было достаточно, чтобы понимать: ни один смертный не в состоянии победить восьмерых противников сразу. Лучшие мастера клинка, такие как мастер Бенедитто Ферро родом из Флорентинии, порой развлекались поединками с тремя врагами, но даже тогда подбирали себе для показов дворян и никогда — других мастеров. Это, вкупе с безумным блеском в глазах Арахона, убедило его в том, что вастилиец решил умереть славной смертью.

Однако желание И’Барраторы стать героем трагической баллады ничуть не облегчало положение Хольбранвера и Саннэ. Восемь стражников потихоньку сжимали кольцо вокруг Арахона. Восемь пар глаз отслеживали каждое движение его мышц, восемь клинков целились прямо в него. Он же стоял спокойно, свободно, с невидящими глазами, устремленными куда-то в пространство, словно молился или высчитывал что-то по памяти.

Когда они были уже в нескольких шагах от него, он спрятал рапиру в ножны. Они замедлили шаг. По растерянным лицам было видно, что они не уверены, сдастся ли он.

— Ты ведь Арахон И’Барратора, верно? — сказал один из них, который, несмотря на прикрытое лицо, узнал высокую худую фигуру фехтовальщика и эфес его рапиры. — Отстегни оружие и брось его сюда.

И’Барратора без слов потянулся к поясу.

Однако ухватился не за застежку, но за два мешочка из толстой кожи, пришитых при помощи тканевых воротов к поясу на бедрах. Одним плавным движением сорвал их и подбросил вверх.

В воздухе заискрились в лунном свете сотни звездочек. Подлетели высоко, под потолок, и посыпались в зал железным дождем, под аккомпанемент тысячи серебряных колокольчиков. Звездочки прыгали по полу и звенели.

Саннэ перестала плакать, глядя расширенными от удивления глазами. Одна из звездочек подлетела почти к ней.

Только теперь Хольбранвер заметил, что это не звезда, а металлический паучок с четырьмя острыми шипами, из которых один торчал точно вверх.

Рубаки поняли, что это еще не конец. Двинулись в сторону И’Барраторы.

— Под ноги глядите, — крикнул Рауль, однако было поздно — двое почти сразу же наступили на шипы.

Хольбранвер и Саннэ задержали дыхание.

Мастер Арахон Каранза Мартинез И’Грената И’Барратора вытянул рапиру и дагу, отдал противникам салют, а затем начал танец смерти.

В голове его расцвел прекрасный геометрический цветок пересекающихся линий и опасных и безопасных полей; Магический Круг столь сложный, что не сумел бы его начертать ни один другой человек.

Сперва Арахон сдвинулся в сторону, навстречу противнику, который как раз пытался вынуть из-за воротника вцепившегося в загривок паучка. Фехтовальщик двигался странным шагом — отчасти как танцор, отчасти как лыжник — длинными плавными движениями стоп, не поднимавшихся над полом выше чем на палец. Атакованный враг выругался и поднял клинок.

Товарищи попытались прийти ему на помощь. Ближайший бросился, чтобы сократить дистанцию, но наступил на паучка с такой силой, что тот заскрежетал по камню и высек искру. Мужчина крикнул и упал на пол.

И’Барратора скрестил рапиру с противником, сбил его оружие с линии, сократил дистанцию, а потом плавным движением воткнул дагу в подвздошье врага, в солнечное сплетение. Боль была столь внезапна и всеохватна, что парень выкатил глаза и упал на пол, не издав из перехваченного горла ни звука.

Так погиб Горацио Мендез, прозванный Красавчиком, чьи карие глаза разбили сердце не одной дворянке, — первая из жертв И’Барраторы той ночью.

Арахон повернулся к оставшейся семерке, из которой один лежал на полу, воя от боли, а второй стоял на одной ноге, пытаясь вынуть из подошвы небольшое острие. Товарищи по оружию заслонили их, зная, что противник охотно достанет очередную легкую цель.

И’Барратора атаковал, обходя врагов по дуге и заставляя их постоянно двигаться.

— Ноги, идиоты! Следите за ногами! — кричал Рауль.

Теперь-то они следили, но сам страх, что каждый шаг может закончиться парализующей болью, стягивал их ноги невидимыми путами. Выглядело это так, словно они погружались в грязь, в то время как И’Барратора двигался легко и гибко.

Онемевший Хольбранвер вспомнил тренировки фехтовальщика на брусчатке, засыпанной галькою. Его плавные шаги, смысл которых он понял лишь сейчас.

Арахон тем временем приблизился к противнику, который более остальных выдвинулся влево. Обменялся с ним двумя быстрыми ударами, а затем отскочил, направившись к новому врагу. Оставленный противник попытался сократить дистанцию, но двигался медленно, сосредоточившись на разгребании шипов ногами. И’Барратора тем временем избежал укола его товарища и ответил полутактным финтом, после которого провел укол верхней квартой в глаз.

Хосе Берканио Скорци, чернобородый мужчина с заячьей губой, прославившийся тем, что, когда стражники попытались схватить его в борделе, он, полуголый, вместо оружия размахивая оторванной от столика ножкой, убил двоих из них и сбежал — вот он-то и наделся на клинок Арахона. Его легенда угасла вместе с последним блеском в серых глазах.

Арахон снова изменил стойку, длинным скольжением пробиваясь сквозь полукруг, стиснувшийся вокруг него тройкой ближайших фехтовальщиков. Паучки кувыркались, разгребаемые в стороны его ногами.

Он сошелся с мужчиной, который стоял ближе прочих к выходу. Краем глаза уже видел, что остальные приближаются, что времени у него — лишь на три-четыре удара. Скрестил шпагу с противником пару раз в верхней кварте, потом в нижней, работая ногами так, чтобы враг оказался между ним и своими товарищами. При третьем обмене ударами молниеносно ткнул дагой, но стражник отбил этот удар кинжалом. Магический Круг менялся в голове Арахона, подсказывая ему ту единственную позицию, которую стоящий напротив противник не сумеет контролировать. Фехтовальщик сменил положение одним быстрым движением, сбил неловкую контратаку, а потом проткнул врага рапирой, втыкая клинок точно под третье ребро.