Мэтт Рафф - Страна Лавкрафта

Кукла наклонила голову набок, и патрульный повторил это движение. Кукла потянулась к сморщенной голове, которая болталась у нее на поясе, – полицейский раскрыл кобуру, достал револьвер и взвел курок.

– В последний раз спрашиваю: что ты натворил?

Хорас только бессильно открывал и закрывал рот.

Мир сузился до отверстия в дуле револьвера.

Пространство вдруг как-то искривилось. Полицейского будто дернули за невидимый трос, приделанный к спине: он подлетел и откатился к противоположному тротуару. Хорас сполз на землю. Дышать он по-прежнему не мог. Перед глазами сгущалась какая-то непроглядная, почти осязаемая тьма. Вот что, наверное, чувствуют те, кого подстрелили…

Чья-то теплая рука коснулась его груди, и легкие раскрылись. Хорас дернулся, хрипло вдыхая морозный воздух. Рядом с ним сидел молодой белый человек в костюме.

– Спокойно, – сказал он. – Спокойно, все хорошо. Извини, что пришлось помучиться – нужно было выманить эту штуку на открытое пространство. – Он нащупал в кармане у Хораса пачку сигарет. – Спасибо, что принес. Потом отдашь.

Молодой человек поднялся и пошел навстречу дьявольской кукле, а Хорас остался лежать под деревом, жадно глотая живительный кислород. Кукла уже была в каком-то десятке шагов. Она грозно замахала палкой, но молодой человек не испугался, ему было интересно и даже смешно. Он схватил куклу за косички и поднял над землей. Та забавно дрыгала ногами.

– Восхитительно, – сказал Калеб Брейтуайт и, схватив дьявольскую куклу обеими руками, открутил ей голову.

Хораса посетило ощущение дежавю: его держат, а белый мужчина трет ему голову. Сейчас он хотя бы находился в более приятной обстановке: дома, на кухне. Рядом сидит папа, а мама стоит у раковины, скрестив руки на груди.

Калеб Брейтуайт закончил осмотр и сел на стул.

– Да, это определенно метка. Удивительно талантливое исполнение, надо сказать.

Маме не было дела ни до какого исполнения.

– Кто-то оставил метку на голове моего сына?!

Брейтуайт кивнул.

– В натурфилософии есть раздел, посвященный оживлению неодушевленных объектов: кукол, статуй, иногда трупов. Это не моя область, но я знаю, что ею глубоко интересовался Хайрам Уинтроп. Похоже, Ланкастер пошел по его стопам. Признаться, такого я от него не ожидал.

– Все равно не понимаю, – покачал головой папа. – При чем здесь метка?

– Метка – своего рода катализатор. Можно сказать, что-то вроде самонастраивающегося проклятия. Оно выбирает объект для оживления, опираясь на чувства и эмоции жертвы. В первую очередь, на страх, – объяснил Брейтуайт.

– А потом объект убивает жертву? – спросил Хорас.

– Цель такая, да. Повезло, что метку нанесли слюной. Метки, оставленные кровью, гораздо мощнее, и от них почти невозможно избавиться. – Брейтуайт достал из сумки серебристый флакон, снял крышку и намочил платок. По кухне распространился резкий запах уксуса. – Потерпи, будет щипать.

Он положил платок на голову Хорасу и начал втирать. Действительно щипало, и больно, но он все равно сразу почувствовал себя лучше. Впервые за последние несколько дней удалось спокойно вздохнуть.

– Но почему Хорас? Что он сделал Ланкастеру? – допытывался папа.

– Очевидно, это послание лично мне, – ответил Брейтуайт. – Ланкастер думает, что я хочу его предать. По удивительному совпадению, происшествие, которое заставило его так думать, никак не связано со мной. – Он посмотрел на Ипполиту. – В ночь зимнего солнцестояния ваша жена проникла на территорию, которую контролирует ложа Ордена Изначального рассвета в Висконсине. И Ланкастер, видимо, заключил, что она сделала это по моему приказу.

Джордж посмотрел на жену.

– Ипполита? О чем это он? Как ты туда попала?

– Вот только не смотри на меня так, Джордж Берри! – огрызнулась мама. – Сколько вы уже знакомы с мистером Брейтуайтом? И почему я узнаю об этом только сейчас?

Джордж открыл было рот, но не нашелся, что возразить.

– После поговорим.

– Да уж, поговорим, – кивнула Ипполита.

– Ланкастер считает, что раскусил меня. Не сумев заставить вашего мальчика шпионить на него, он решил убить его. Отчасти, чтобы наказать вашу жену за то, что связалась со мной, но больше для того, чтобы мне пригрозить. И это очень хорошо.

– Почему? – спросил Джордж.

– Если бы Ланкастер испугался, он бы попытался убить меня, а не вашего сына. А раз он решил поиграть, значит, уверен, что я в его власти. – Брейтуайт хищно улыбнулся. – В общем, он делает ту же ошибку, что и Хайрам Уинтроп в отношении моего отца. Ошибку неверной оценки.

– И что дальше? Ты его убьешь?

– Не я один. Мы все.

Собрание назначили в масонской ложе поздним вечером. На улице начиналась небольшая вьюга. Первыми приехали Берри: Джордж с Ипполитой и Хорасом. Родители были неразговорчивы, а вот Хорас не мог сдержать восторгов, что его взяли на тайную встречу. Он жадно рассматривал два соломоновых столба, алтарь и разложенные на нем бок о бок Библию с Кораном, а также уменьшенную копию гробницы Тутанхамона, пылящуюся в углу.

– Это что, для какой-то игры? – спросил Хорас.

Папа не ответил, а мама сказала только:

– Помни, о чем я тебя предупреждала.

Следующими пришли Пират Джо и Абдалла, за ними Мортимер Дюпре. Через несколько минут явились Монтроуз и Аттикус с Летишей. Последним прибыл Квинси Браун, привратник ложи. Вооружившись мечом, он занял пост снаружи у входа в комнату. Меч был церемониальным, однако Квинси в молодости возглавлял сборную саблистов в университете Уэйна, поэтому в его руках он превращался в грозное оружие. Впрочем, на всякий случай, Квинси также прихватил сегодня пистолет.

Все расселись друг напротив друга под соломоновыми столбами, как колдуны, готовящие ритуал с непредсказуемым исходом.

Открыл собрание Монтроуз. Он рассказал, как тем летом в июне с ним связался Калеб Брейтуайт, заманил в Арпхем и посадил на цепь в подвале. Повествование продолжил Аттикус и описал свою поездку в Арпхем с Джорджем и Летишей, а также чем все закончилось.

После того как Сэмюэл Брейтуайт со своими сынами адамовыми в очередной раз обратился в пепел, слово взяла Летиша. С трудно скрываемой гордостью она поведала, как заполучила во владение дом с привидением. Конец рассказа омрачило замечание Аттикуса о том, кому дом Уинтропов принадлежит на самом деле. Летиша сама узнала правду только накануне и все еще дулась на Аттикуса, что он не рассказал ей об этом раньше.