Мария Семенова - Аратта. Книга 2. Затмение

Учай встал, подошел к спящему под навесом Вечке и тряхнул его за плечо:

– Вставай!

– Что? – Мальчонка непонимающе обвел глазами острожек. – Что-то случилось?

– Домой пойдешь.

– Я же с тобой! Я клялся, я кровь с тобой мешал…

– Тихо, не шуми. А то еще, чего доброго, его разбудишь. Пойдешь и сделаешь вот что…

Он склонился к уху младшака и быстро что-то зашептал. Проснувшийся уже Вечка закивал, улыбаясь. Вскочил и тут же исчез за воротами.

Учай прошелся по острожку. Сейчас ему не сиделось на месте. Правильно ли он поступает, давая сородичам еще одну возможность сделать разумный выбор? Или, может быть…

Он поглядел в сторону спящего Джериша, привольно раскинувшегося под навесом. Один удар арьяльским кинжалом – и младший сын Толмая навсегда останется героем в роду Хирвы. Вот только сейчас ему это уже не нужно…

Он тряхнул головой, отгоняя навязчивый морок. И все же как Джериш уцелел в земле медвежьх людей? Да еще прожил там немало дней, пока не сбежал?

Эта тайна занимала всех Детей Грома. Кежа уже подступал к великану с расспросами, но остался ни с чем. Второй раз Джериш еще и наорал на него и отвесил оплеуху ни за что ни про что. Явно воспоминания приводили его в дурное расположение духа. Видно, хвалиться ему было нечем… «Да небось просто прятался в кустах, глядя, как медвежьи люди доедают его сородичей, и теперь стыдится… Но почему выскочил голый?» Парни втихомолку зубоскалили над арьяльцем, высказывая самые непристойные предположения о его жизни среди медвежьего племени.

Но так или иначе, Джериш сейчас с ними. И нынче ночью он Учаю очень пригодится.

Подумав об этом, молодой вождь опять помрачнел. Как себя ни уговаривай, но то, что он задумал, было не просто воинской уловкой. Одно дело – наблюдать, как враг – пусть и временный союзник – убивает бывших сородичей. Но совсем другое – самому привести в родной дом смерть…

Сын Толмая по-прежнему никак не мог сладить с собственным сердцем. Перед ним то и дело всплывали совершенно ненужные, глупые воспоминания. Как Райну учил его бить острогой рыбу; как те самые старейшины, которые уже скоро должны были отправиться к праотцам, собирались в доме Толмая, обсуждая общие дела. А он, совсем еще мальчонка, сидел у отца на руках и слушал, ничего не понимая, хотя ему уж точно не место было среди умудренных мужей. Что ж, теперь им суждено умереть. Они пережили свое время…

Он вдруг со страшной ясностью ощутил, что больше ему не к кому обратиться за советом. Он один на один с небесами.

Учай прикрыл глаза. Ему очень хотелось задать вопрос и получить утвердительный ответ – что он все делает правильно. Но кто может ему это сказать?! Хотя…

Он поспешно запустил руку в поясную сумку и радостно нащупал костяной волчок. Не зря прихватил его из отцовской избы!

Сын Толмая достал волчок из сумки, выбрал место поровнее на утоптанной земле и что есть силы закрутил против солнца.

– Все ли я верно делаю? – прошептал он.

Волчок заплясал на одном месте, почти неподвижный, только края его чуть содрогались. Красные дуги, которые в свете костра казались черными, побежали к краям, то расходясь, то сливаясь. Учай не отрываясь глядел на них, пока у него все не поплыло перед глазами. Где-то в лесу закричала ночная птица. Учай резко вскинул голову, озираясь. Вроде никого…

Но он знал, что это не так.

«Здесь кто-то есть, – подумал он, чувствуя, как немеют его руки и холодеет в животе. – Они смотрят на меня…»

Волчок понемногу замедлил вращение, упал набок и покатился в темноту от костра. Но Учай на него уже не глядел. Теперь ему стало ясно видно – ночная крепость полна призраков. Бледные тени, различимые лишь на границе света и тьмы, то появлялись, то исчезали, опасаясь приближаться к костру. Не духи ли это убитых арьяльских слуг, оставшихся без погребения?

Что ж, если они здесь есть, это неудивительно. Учай невольно вспомнил, как его воины разоряли стан. Слуги не сопротивлялись, просили смилостивиться. Они не были ни воинами, ни охотниками; убивать таких – что волкам резать стадо. Ингри тогда все опьянели от крови и богатой добычи. Потом многие, очнувшись, об этом жалели – да, многие, но не Учай. Он не забыл, как ему нравилось их убивать. Даже при воспоминании об этом у него теплело в груди. Отнимая чужие жизни, слушая крики и мольбы безоружных, он нутром чувствовал, как к нему течет их жизненная сила, и упивался ею.

И вот он снова готовится проливать кровь невинных. Но на этот раз своих. И они об этом знают. Нет, это не призраки слуг, понял Учай. Это мертвые охотники, его бывшие сородичи. Те, кого он повел с собой в погоню за арьяльцами, кто не вернулся: погибшие на Лосиных Рогах, убитые на Холодной Спине…

Пришли защитить свой род – от него.

Тени беззвучно обступали Учая, медленно смыкая круг. Ему стало страшно, но он не показывал виду. Он быстро схватил с земли волчок и сказал тихо и свирепо, обращаясь сразу ко всем:

– Видали солнечное колесо? Никакой мертвец не коснется того, у кого в руке – знак солнца!

Круг теней остановился. Учай ухмыльнулся, стискивая в потном кулаке оберег.

– Уходите, – властно прошипел он. – Я вас не звал! Вы трусы и плохие воины, если вас убили. Я вас и живых презирал. Думаете, я вас мертвых бояться буду?

Он поднял волчок над головой. Тени поблекли и отступили.

– Ха! Так-то!

Учай перевел дух и подкинул ветку в костер. А когда вновь поднял голову, то чуть не закричал – вот только горло стиснуло так, что и пискнуть бы не вышло.

– Отец? – одними губами прошептал он.

Они стояли прямо перед ним – Толмай и Урхо. Такими он видел их, как в последний миг перед гибелью. Отец – с раздавленной грудью, в проклятой арьяльской бронзовой скорлупе. Старший брат с опаленным колдовством лицом, выжженными глазами… За их спиной разливалась непроглядная тьма…

Руки Учая задрожали так, что он едва не выронил солнечный волчок, чуть не лишив себя единственной защиты от мертвых.

– Слушайте, – заговорил он быстро, лязгая зубами от ужаса, – я же не хочу… Клянусь… Я сам никого пальцем не трону! Я, наоборот…

Но уговоры не помогали – призраки приближались, качая во тьме головой. Вот и другие старики – из Дома Дедов, деревни мертвых, где избушки без дверей стоят на высоких столбах над папоротниковыми оврагами. Кое-кого из стариков Учай еще и сам помнил, других – нет, но было их великое множество. А что за тьма обволакивает их сзади? Не сам ли это Мана – владыка мира мертвых, открывающий врата туда, откуда не возвращаются? А рядом с ним Калма, его мать, на которую и взглянуть жутко, щерится острыми клыками и тянет к нему бесконечно длинные костистые руки…

– Иди к нам, Учай, сын Толмая, – звучали в ушах парня голоса, похожие на сухой шорох умирающей осенней травы. – Мы уже приберегли для тебя местечко…