Лео Кэрью - Волк

Второе, адресованное Гарретту, было перехвачено людьми Белламуса. В нем король приказывал обезглавить капитана и отвезти его голову на юг для последующего размещения над воротами Ланденкистера.

Оба письма теперь пропитались по́том Белламуса, с трепетом ожидавшего ответа гибрида. Геофонфир Гарретта по-прежнему был при нем, но теперь его длинный наконечник был покрыт жутким чехлом из анакимской кожи, который Гарретт сшил собственноручно. Огромный воин по-прежнему смотрел вдаль. Панцирные Раки придвинулись еще ближе, готовые в любую секунду напасть на него сзади. Сте́пан выдвинул меч из ножен на шесть дюймов. [57] Чуть больше 15 см (прим. пер.). Белламус не шевелился. Он доверял своим людям.

– Я хочу того же, что хочешь ты, – произнес наконец Гарретт. – Король – жалкий червь. Я не служу таким людям.

Белламуса это не удовлетворило.

– Но готов ли ты служить мне? Учти, ты не сможешь здесь оставаться, если я не буду тебе доверять.

– Если я буду первым среди твоих воинов, то да – я готов.

– Никто, кроме тебя самого, не сделает тебя первым среди моих воинов, – ответил Белламус.

– Это будет несложно.

Белламус слегка улыбнулся.

– Легендарный Эотен-Дрейфенд, – сказал он. – Я рад, что ты к нам присоединился.

Снова пауза.

– Там ничего нет, – заметил Гарретт. Он по-прежнему внимательно разглядывал суровую страну по ту сторону Абуса. – Никаких ферм. Только леса, горы и реки. Им правда это нравится? Вот эта неустроенность? Или облагородить свою страну им мешает прирожденная лень?

– Да, им нравится.

«Как и мне…» – подумал про себя Белламус.

Он смотрел на Абус, и его взгляд выражал одновременно и непримиримость и ностальгию. Белламус знал, что и Сте́пан испытывал нечто подобное: Черная Страна заворожила их обоих. Гарретт, однако, разделял мнение большинства соотечественников: Север – это не более чем бесплодная пустыня.

– Дикость – неотъемлемая часть их мира, – продолжил говорить Белламус. – Обработанные земли для них – это пустые земли. В дикой природе они больше чувствуют… ну, они просто чувствуют больше. Мир для них – сочетание контуров и теней. Цвет их абсолютно не интересует. Цветной может быть только память. А в дикой природе есть на что развесить воспоминания… Если бы я мог исполнить любое свое желание, то не отказался бы от возможности увидеть мир глазами анакимов. Хотя бы на один день.

Гарретт бросил косой взгляд на своего хозяина, и Белламус немедленно пожалел о сказанном. Гибрид воевал против анакимов с той бескомпромиссностью, которая может быть только у человека, имеющего корни по обе стороны Абуса. Гибриду никогда не будут рады на севере. Но чтобы выжить здесь, на юге, ему приходилось демонстрировать такую ненависть к анакимам, какую не испытывает к ним даже самый решительный сатрианец.

– Они – демоны, – проговорил гигант, растягивая слова. – Это страна, полная падших ангелов.

– Конечно, – быстро согласился с ним Белламус. – Рискованное желание, признаю. Но чтобы воевать с врагом, нужно его знать. Мы не сможем победить анакимов, пока их не поймем…

– Ты сам говорил, что мы не поймем их никогда! – отрезал Гарретт.

– …Тебе удалось узнать о Криптее что-нибудь еще?

Роупер и Кетура находились в своих покоях. Роупер сидел за столом, разложив перед собой потрепанную на Харстатуре экипировку. Кетура полулежала в кровати и пыталась рукодельничать. Возясь с узелками, она ничего не ответила. Движения ее становились все более резкими и неуклюжими. В конце концов она скомкала уродливо сплетенное полотно и бросила его в сердцах на колени. Какое-то время она расстроенно смотрела на него, затем ответила:

– Удалось. Я выяснила, что на Академию надежды больше нет.

Роупер посмотрел на нее и нахмурился.

– Пока тебя не было, я случайно услышала одну песнь на третьем уровне, – пояснила она. – Криптей и Академия заодно, муж. Последние четыреста лет Академия делится всей полученной информацией с Мастером Криптея. А тот вносит в нее поправки. Вот почему мне настоятельно не советовали начинать там расспросы. Они защищают друг друга.

Роупер уставился на Кетуру, не веря своим ушам.

– Но как такое возможно? Академия же создавалась полностью независимой.

Кетура кивнула:

– В этом весь Криптей. Скорее всего, роль наблюдателей толкнула их друг к другу, и для безопасности они решили держаться вместе. Была заключена сделка: Криптей отфильтровывает любую информацию, способную настроить народ против его существования, а взамен берет Академию под свое покровительство. Так что теперь любой, кого Академия сочтет для себя угрозой, становится целью Криптея. – Роупер смотрел на нее не отрываясь, и Кетура вновь взялась за плетение. – Как мне рассказали в мой первый визит: «Криптей – это ядовитый грибок с такими глубокими корнями, что их невозможно выкорчевать». Они повсюду. И они знают теперь, что я о них расспрашивала. В своей одежде я нашла кукушку.

Роупер ничего не отвечал. Отчасти молчание его было вызвано тем будничным тоном, каким Кетура все это говорила. Они угрожали ему одним фактом своего существования. Теперь они угрожают его жене. И рано или поздно в опасности окажется ребенок, которого она носит…

Раздался стук в дверь, но Роупер проигнорировал его, продолжая смотреть на Кетуру.

– Мы впервые в таком сложном положении, жена. Но мы найдем способ устранить угрозу. Я сломил Уворена. И однажды сломлю Джокула. – Кетура вскинула голову, глянув на него широко распахнутыми глазами, но Роупер уже повернулся к двери.

– Войдите!

По привычке он ожидал, что сейчас покажется знакомое лицо Хелмица, но вместо него вошел менее приветливый гвардеец Леон, приставленный к Роуперу по совету Прайса. Леон объявил о приходе Грея и отступил назад, дав пройти новому капитану.

– Капитан, – сказала Кетура, взглянув на вошедшего с улыбкой. – Спасибо за последние дни. Вы выжили в бою, не понеся потерь?

– Да, мисс Кетура. Голова еще немного побаливает, но серьезных ран мне опять удалось избежать.

– Учитывая те истории, которые я слышала о вашей храбрости, это многое говорит о вашем поразительном мастерстве. Прайс и отец вернулись сильно побитыми.

– Скорее, поразительна моя удача. Как протекает беременность?

Кетура состроила рожицу:

– Утренняя тошнота. Роупер ухитрился зайти домой как раз во время очередного приступа и теперь, кажется, страдает не меньше, чем я.

– Это было отвратительно, – подтвердил Роупер, жестом приглашая Грея присесть. – Ты работаешь над списком?

– Да, лорд, – ответил Грей, усаживаясь напротив.

Черный Лорд, устав выслушивать прошения, поступающие от ликторов, легатов и капитанов армии, передал Грею список, испещренный гербами почти трех сотен воинов. Из этого списка Грей обязан был отобрать наиболее достойных стать Священными Гвардейцами. Новый капитан размышлял над списком на протяжении почти всего обратного пути с Харстатура и теперь должен будет объявить имена около сотни новых Гвардейцев на пиру в честь победы, который состоится всего через несколько часов. Как только Грей объявит о своем решении, по всей крепости тут же разбегутся посыльные, для того чтобы пригласить новоиспеченных Гвардейцев в Зал Славы. Все знали, что в Священной Гвардии появилось множество мест, и каждый воин, обладавший хорошей репутацией, отчаянно мечтал в эту ночь занять одно из них.