Алексей Ковальчук - Война (СИ)

Вообще не понятно, почему китаянки за сто пятьдесят лет никак не успокоятся и не оставят этот регион в покое. Большинство аборигенов еще в первые годы были переселены кто за Амур, а кто выдворены в Китай, кроме мужчин, естественно. Стратегический ресурс, так сказать. Поэтому местное население, в большинстве своем, походило лицом на славянский тип и абсолютно все жители говорили "на великом и могучем". После пятилетней войны, отгремевшей пятьдесят пять лет назад, новая демилитаризованная зона почти везде пролегла по естественным природным границам. От устья реки Лихая, которая в Китае называлась Ляохе, граница пролегала по руслу этой реки, а там, где она начинает поворачивать на восток, забирая все больше к югу, был небольшой кусок сухопутного участка границы. Южный участок упирался в Лихую, а северный заканчивался у берегов Сунгари, одного из крупнейших притоков Амура. Дальше граница шла вдоль берегов Сунгари до места, где в реку впадал её приток — река Нэньцзян, но наши девушки вернули ей маньчжурское название, переименовав в Нонни. После рубеж тянулся вдоль берега Нонни до устья Таоэрхэ — небольшого притока Нонни и потом уже до самого истока Таоэрхэ и упирался в горный хребет Большой Хинган, плавно переходя уже в Монголию. Вот здесь, недалеко от места, где Таоэрхэ впадала в Нонни, и находились земли клана Гордеевых. На всем протяжении Таоэрхе граница с Китаем то проходила по руслу, то углублялась на территорию Китая от пятидесяти до ста километров. Земли соседнего с Гордеевыми сильнейшего клана Измайловых, располагались выше по течению и как раз углублялись в Китай выступом почти на сто километров, в то время как у нашего клана пятьдесят километров границы шли по руслу Таоэрхэ, а километров девяносто шли по суше примерно в тридцати километрах от речки. Горный рельеф Хингана не имеет альпийских форм. Для него характерны пологие склоны, покрытые тайгой, широкие долины с зарослями лиственных деревьев и лугами. Так что земля была в основном холмистая, местами гористая, с очень редкими ущельями и перевалами, особенно у Измайловых.

Любоград, названый так прабабкой Ольги в честь своей внучки Любославы, которая в дальнейшем стала матерью моей жены, обосновался в ста восьмидесяти километрах от границы с Китаем и был самым крупным городом в этих землях, с населением под двести тысяч жителей. Если на запад, ближе к горному хребту, соседями были Измайловы, то на восток, близ устья Таоэрхэ, находились земли великого клана Демидовых. "За спиной" наших клановых земель, обеспечивая надежный тыл, ближе к Амуру располагались территории, подконтрольные клану Вяземских, давних и надежных наших союзников.

Из особенностей Манчжурии, помимо практически полного отсутствия ограничений на роботов, следует отметить и ослабленный контроль СИБа. Здесь не было наблюдателей от Романовых, и по сути, кланы на своих территориях обладали полной свободой действий. Получилась такая отдушина для аристо, где законы империи можно игнорировать. Но это мало кто рисковал делать — все-таки статус пограничных земель с постоянными конфликтами на протяжении практически всей границы не располагал к деспотизму и террору на своих землях. Да и земли Романовых находились рядом. В мире Валькирий оказался и знакомый мне по старому миру город Харбин, здесь он был столицей Манчжурии и являлся крупным транспортный узлом. Город, как и практический весь правый берег Сунгари с Ляодунским полуостровом, составляли территорию рода Романовых в этом регионе. Получалось, что законы империи на территориях кланов как бы и не действовали, но игнорировать их совсем тоже не стоило, ибо правосудие все равно сидело под боком.

Ещё одна особенность этих земель — независимо от того, какие отношения у кланов на территории остальной империи, в Маньчжурии действовало только одно негласное правило — взаимопомощь и взаимовыручка. По-другому на этих землях жить было бы невозможно. В общем, двенадцать кланов вдоль границы, включая Романовых и пятнадцать других, получивших вотчины уже ближе к Амуру, контролировали покой и порядок в этой дальневосточной губернии.

Несмотря на то, что мы вылетели днем, а летели десять часов, приземлились, когда здесь было девять утра. Вот такой казус часовых поясов. Не успели мы приступить к выгрузке, как, практически сразу, начались странности. Мы — это я и рота тяжелых МПД. Сорок пять латниц, естественно с полным комплектом доспехов, плюс уже мой доспех, с моей избалованной и капризной тушкой. Это не я про себя так думаю, это мне повезло случайно услышать разговор группы девушек. Как только наш самолет приземлился, и девочки по аппарели в хвосте самолета стали прямо в доспехах выходить наружу, в грузовой отсек вошла Ярослава — родная тетя Ольги и командующая всеми силами клана, прибывшая в Маньчжурию заранее для проведения больших маневров. Я стоял возле своего "Зубра", самой последней модели тяжелого МПД, разумеется, производства нашего клана. Подойдя ко мне, она и сообщила мне "замечательную" новость.

— Не выгружайся, сейчас полетишь обратно, — сказала Ярослава.

— Почему? Что случилось?, — удивленно спросил я.

Оказалось, еще вчера утром на земли соседнего клана Демидовых и находящиеся также вдоль границы, сразу за ними, клана Орловых, было совершенно нападение значительными силами. По не проверенным пока данным напали сразу пять китайских кланов. Ближайшие соседи, и наш клан в том числе, направили к месту прорыва несколько базирующихся недалеко отрядов техники. Но, похоже, Китай снова решил устроить заварушку покрупнее, и сегодня утром новый удар пришелся по землям тех кланов, которые вчера отправили часть сил на помощь Орловым и Демидовым. Только на этот раз с применением большого количества самолетов. Несмотря на засечку радиолокационными станциями дальнего обнаружения, два бомбардировщика умудрились прорваться к Любограду. Разбомбить у них, конечно, ничего не получилось - здесь защитные артефакты чуть ли не каждый метр перекрывают, а особо важные объекты закрывают стационарные генераторы защитного поля. Но наши девочки все равно обиделись такому наглому поведению и сейчас готовят ответный визит. Боевые соединения из тыла еще не успели перебросить на замену ушедших на помощь частей, поэтому это делают сейчас и в ускоренном режиме. Н–да, если бы китаянки напали на наш клан вчера, меня бы сняли с самолета, даже не раздумывая. А так нападение на Орловых и Демидовых сочли изначально очередной провокацией, только более крупного масштаба.

Стрельнув сигарету у Зары — командира первого взвода, я теперь стоял у самолета, и мрачно смотря на девушек в МПД, покидающих грузовой отсек, вел внутренний диалог с самим собой. "Что, братан, расстроен, что не дали побегать и пострелять? Не в этом дело. А в чем? На войну захотелось? Слава погибшего под Ленинградом деда покоя не дает? Дед тут не причем. Просто это неправильно, что на войну идут бабы, а мужики сидят дома или в случае угрозы их эвакуируют первым же рейсом. Ну так здесь женщины, которые идут сражаться, любого мужика заткнут за пояс, притом легко. Так чего ты, спрашивается, переживаешь? Переживаю, потому что до сих пор не могу на это спокойно смотреть. Это неправильно! Ну так возьми, прыгни в доспех и с воплями "на Пекин" рвани на передовую — интересно будет посмотреть, сколько метров ты пробежишь, прежде чем тебя спеленают и отправят обратно в Нижний. Вот это-то меня и бесит. Ну, а что ты хотел? Баб много, мужиков мало, а уж тебя точно ни за какие коврижки не допустят до серьёзных сражений. Мальчикам этого мира противопоказаны опасности, риски и любые другие вещи, угрожающие здоровью и тем более жизни, — это закон. Так что докуривай, братан, и топай в самолет. Ты ни хрена здесь не сделаешь". Сплюнув на бетон аэродрома, мрачно прошел на борт самолета, которого моя память смогла сравнить только с одной знакомой мне моделью из моего старого мира. Один товарищ в универе не справился с экзаменами после первого курса и закономерно попал в армию. Досталась ему служба в морской авиации, в замечательном городе Калининграде. И вот прислал он мне как-то свою фотографию на фоне большого самолета, в который со свистом погрузили два истребителя СУ–27, правда, со снятыми крыльями. Огромный турбовинтовой грузовой самолет назывался АН–22 "Антей". Вот примерно такой и привез меня на землю Маньчжурии подышать здешним воздухом. "Подышал? А теперь обратно!", — подумал я.