Сергей Малицкий - Тени Богов. Искупление

– Чего ждать-то хоть? – напрягся Соп.

– Всего, – ответил Друкет. – Что несешь в себе, того и жди.

– Вот ведь, зараза, – пробормотал Хельм. – Еще одна Пепельная пустошь, что ли?

– Магия, мать ее, – процедил сквозь стиснутые зубы Торн.

Дорога и в самом деле оказалась трудна. Лошади фыркали, дрожали, но переступали и постепенно продвигались вперед. Гледа вглядывалась в высохшие от времени клинья, торчащие из стены выше головы, и думала, что только безумцу придет в голову ухватиться за них, местами казалось, что лишь зыбкие деревяшки удерживают тяжелые глыбы от обрушения. Иногда впереди раздавался грохот, и тогда по цепи путников передавалось короткое – «Ждать. Это не обвал. Друкет чистит дорогу». Наконец, тропа стала чуть шире, и сначала до Гледы донесся раздраженный голос отца, в котором он призывал демонов, а потом и она почувствовала на плечах как будто холодные пальцы неведомой силы.

– Что это? – простонала она сквозь стиснутые губы, потому что невыносимая тяжесть навалилась на нее. Казалось, что вся ее одежда, немудрящий доспех, оружие, мешок, все было отлито из свинца и давило на плечи, на тело, призывая распластаться, упасть от бессилия, расплыться лужей слизи, и она бы непременно расплылась, если бы и ее тело тоже не было таким же тяжелым и неподъемным.

– Шагать! – разнесся над бездной голос Друкета. – Шаг за шагом. На лошадей не действует. Не виснуть на узде! Идти!

Когда тропа закончилась, и Гледа оказалась в узкой долине, усыпанной скалами, она не сразу поняла, что тяжесть оставила ее. Но когда смогла видеть, заметила бледность спутников, поймала встревоженный взгляд отца и внезапно разглядела ненависть, мелькнувшую на лицах Андры и Фошты. «Точно придется с ними переговорить», – подумала Гледа.

– Со стороны Вандилского леса еще хуже, – вытер со лба пот Друкет. – Но всегда находится кто-то, кому эта магия побоку. И зверь проходит через границу, ничего не чувствуя.

– Значит, этот кто-то – зверь, – заключил Брет, осторожно прикасаясь к перевязанной руке. – Только внешне похож на человека.

– Наверное, – кивнул Друкет. – Надеюсь, таких… похожих на человека здесь не слишком много.

– Где здесь? – спросил Торн.

– Рядом, – ответил Друкет.

Настоящая, выложенная камнем дорога, шириной в десять больших шагов, начиналась сразу за скалами. Точнее, она обрывалась сразу за скалами. Обрывалась на той самой пропасти, но не продолжалась за нею, а тонула в грудах камня и в сдвинувших скалы горах. Зато с этой стороны она плавно уходила к северу, спуская со склона и прячась сначала в можжевеловых зарослях, а потом уже под кронами Вандилского леса, вторгнувшегося в ущелье Мглистых гор. До него было лиги две, не больше. Но еще ближе, в полулиге, на каменистом взгорке среди все того же можжевелового подлеска высилось строение, напоминающее выбеленный прямой сосуд с отбитым краем, и возле него шевелились, ходили какие-то люди.

– А ведь их до полусотни здесь, – проговорил Друкет. – Я думал меньше. Они, конечно, и в самом деле скорее всего потеряли человеческое обличье, но сходу их не срубить. В башне могут оказаться лучники.

– Нас не видно от основания башни, – заметил Хельм. – И я не вижу наблюдателя на самой башне. Да и зачем им наблюдатели? Я так понял, что их само ущелье прикрывает? Магия? Мы можем перейти с лошадьми к роще, и уже между кустами пробраться к самой башне. Оставим лошадей поблизости и нападем внезапно.

– Рискованно, – задумался Друкет.

– Надо их отвлечь, – вдруг выпалила Гледа. – Прийти для переговоров. Например, вдвоем. Я и отец. А пока мы будем переговариваться, вы подберетесь поближе.

– Мудро, – согласился Друкет. – Увидев девчонку, они остолбенеют от нашей наглости. Это ж лакомство.

– А нам и нужно, чтобы они остолбенели, – процедила сквозь стиснутые зубы Гледа. – Тогда уж точно никто не будет смотреть, как остальные подбираются к башне.

– Никогда, – мотнул головой Торн, не сводя взгляда с древнего укрепления.

– Она права, – неожиданно сказал Падаганг, который присматривался к башне, приложив руку ко лбу. – Они остолбенеют. И дадут нам время. Но я пойду тоже. Не знаю, как они стали людоедами, и насколько они звери по натуре, но большинство из них – исидские вандилы. Я знаю их язык. Даже если они забыли закон гостеприимства, какое-то время они будут чесать затылки. Это тоже даст нам несколько минут.

– Пойдем втроем, – твердо сказал Торн. – Но если что, Гледа…

– Мое место у тебя за спиной, – вздохнула девчонка.

Их заметили, когда они прошли половину пути. Холод пробежал по спине Гледы, но настоящий ужас, – ужас, смешанный с ненавистью, – она ощутила, когда почувствовала запах гниения и услышала хруст человеческих костей, которыми было завалено все вокруг. На площадке у основания башни, где курился дымок над костром и булькало какое-то жуткое варево в закопченном котле, столпились обитатели руин. Их было больше сорока, и хотя вандилов оказалось большинство, мелькали среди них и белые лица. Хотя вряд ли все эти морды можно было назвать лицами. Они смотрели на гостей, как голодные звери в клетке смотрят на сырое мясо в руках их хозяина. Хозяином был вандил, возвышающийся над остальными на голову.

– Приятного аппетита, – процедил сквозь зубы Торн. – Жаркое, мясо на углях и сладкое само пришло на кухню.

– Сейчас я поздороваюсь и назову свое имя, – прошипел Падаганг. – Если этот великан назовет в ответ свое, то несколько минут мы выкроим.

Падаганг закричал, когда до низкой каменной ограды вокруг башни осталось двадцать шагов. Толпа загудела, но затихла мгновенно, едва великан произнес несколько слов. Падаганг ответил ему, и снова получил ответ. Произнес еще несколько фраз, и услышал в ответ громовой хохот, подхваченный теми, кто толпился вокруг чудовищного вандила.

– Его зовут Мабок, – проговорил побледневший Падаганг. – Он горшечник из Гольды, которому здесь, в Вандилском лесу, боги открыли таинство и сладость человеческой плоти. У него есть один вельможа, может быть, это твой сын. Но он не может его отдать.

– Почему? – с трудом выдавил Торн.

– Он сказал, что твой сын слишком вкусный, – прошептал Падаганг.

– Скажи ему, что я готов с ним сразиться, – ответил Торн.

– Уже говорил, – мотнул головой Падаганг. – Предлагал и себя, и тебя. Он не будет сражаться. Он сказал, что вандил не сражается со скотом. Он режет его. И добавил, что его воины убьют нас в тот же миг, когда мы обнажим оружие. А если мы его не обнажим, то проживем чуть дольше. Сначала они съедят девчонку.

Гледа стояла, стиснув рукоять меча, и думала лишь об одном, что одна из тех костей, на которых она стояла, могла оказаться костью ее брата. И что всякая смерть ужасна, но самое ужасное в том, что ее брату суждено было погибнуть именно так, послужив пищей этому зверью, которое все еще держало в руках какое-то оружие, но утратило даже тень сходства с людьми. Она даже перестала слушать, что говорил Падаганг, поэтому, когда ее отец выдернул из ножен меч и пошел на галдящую толпу чудовищ, тут же оказалась рядом, и не услышала от Торна ни единого слова. И уже чуть позже, когда началась схватка, и она поняла, что из-за башни вылетели их спутники и врубились в визжащую толпу людоедов с тыла, слух к ней вернулся, но лишь для того, чтобы она могла слышать вопли умирающей мерзости в человеческом облике.