Роман Злотников - Арвендейл Обреченный. Трое из Утренней Звезды

В этот момент обыкновенно инициативу подхватывал или Мюр, или Манго, или Гаг:

– А ежели нормальных баб пока боишься, вона – телушка молодая пасется, пошли, я тебя поучу, что куда пихать… А ты потренируешься!

– Пусть лучше на зазнобе твоей потренируется… как ее?.. которую ты в прошлый раз в стогу мял. У нее вымя-то побольше, чем у этой телушки. Я бы и сам, честно сказать, с такой потренировался!

– Да не, братья, ничего вы не понимаете! Нашему сиятельству-то: что деревенская баба, что шлюха из веселого дома, что корова – все одно. Не под стать виконту немытое вымя тискать. Ему, видно, благородную леди подавай!

– Ну-ка, придержали языки, жеребцы! – всегда обрывал развеселившихся Егерей командор. – А то враз укорочу их сейчас. А ты, Эвин, этих дураков не слушай. А, правда, как-нибудь навести веселый дом. Только не забывай: перед серьезной битвой надобно воздерживаться от любовных утех, чтобы мана, необходимая для боевых заклинаний, попусту не тратилась…

Воркующее пение стало приближаться, но не прямо, а словно скользя кругами – новая хозяйка покоев Эвина явно пребывала в чудеснейшем расположении духа, раз не могла двигаться иначе, чем в танце. За пару шагов до кровати женщина остановилась. Пение наконец смолкло, сменившись неторопливым шорохом снимаемой одежды. «Она ведь готовится ко сну!» – запоздало догадался юноша.

Положение его было отчаянным. Следовало сразу дать о себе знать, как только она вошла в комнату. А теперь даже представить страшно, какой визг поднимет эта особа, обнаружив в своей постели совершенно постороннего ей мужчину, притом в запыленной и порядочно истрепанной одежде, в кожаном ратном нагруднике да еще и с мечом в руках. И что она вообще здесь делает? Дядюшка Альва же ясно сказал: Эвин может оставаться в своих покоях столько, сколько ему заблагорассудится…

Полог балдахина распахнулся. И перед юношей предстала девица, конечно, абсолютно голая, молодая, пухлая, розовая; из-за крутого зада и сильно выдающихся вперед остроконечных грудей удивительно напоминающая голубицу.

– Не бойтесь!.. – выпалил Эвин, заранее жмурясь в предвкушении пронзительнейшего вопля.

Но вопля не последовало.

– Ой… – очень ненатурально поразилась девица. – Какая неожиданность! Кто вы, милорд?

Эвин поднялся и сел, неловко подтянув колени к груди. Вряд ли в такой одежде с первого взгляда в нем можно было опознать «милорда». К тому же никакого удивления, а тем более страха, в круглых и темных, как черешни, глазах девицы юноше разглядеть не удалось. Она явно прекрасно знала, кто он такой; более того, с самого начала прекрасно знала и о том, что застанет его здесь.

– Леди?.. – вопросительно начал Эвин.

– Леди Гризель, милорд, – не делая никаких попыток прикрыться, жеманно сообщила девица. – Я фрейлина виконтессы Сенги, – доложилась она, без тени смущения усаживаясь на край кровати и поправляя волосы, словно перед ней был не мужчина, а зеркало. – Ее сиятельство была так добра, что разрешила мне занять эту комнату…

– Ее сиятельство разве не знает, кому принадлежит эта комната? – спросил юноша, изо всех сил стараясь не смотреть на обнаженные груди, покачивающиеся прямо перед его глазами.

– Конечно, знает, милорд! Все знают, милорд… Но вы ведь не появлялись здесь уже почти три месяца, поэтому ее сиятельство, видно, и решила, что вы намерены сменить апартаменты, милорд.

«Врет, – уверенно определил Эвин. – Узнаю свою милую сестрицу Сенгу… Когда-то подкладывала мне лягушку в чашу с водой, теперь вот девку в постель. С одной лишь целью – выставить на посмешище… Не любит она нас, сыновей Адама Сторма. Да и есть за что. Не забыла еще те прилюдные оплеухи накануне Кровавой Субботы…»

– Не судите строго ее сиятельство, милорд, – тараторила тем временем леди Гризель, пододвигаясь к юноше все ближе. – У нее столько забот, столько забот! Ведь завтра такой важный день для всех нас!

– А вы и не знали, что ваша комната… то есть еще моя комната – сегодня занята?

Но леди Гризель вместо ответа прыснула звонким смехом, прикрыв ладошкой пухлые губы:

– Какая я глупая! – отсмеявшись, проговорила она. – Я от неожиданности совсем забыла, в каком виде перед вами, милорд… Простите меня, милорд, я ведь не обидела вас ничем?.. – фрейлина забралась в постель уже с ногами, приблизилась к юноше вплотную, прижавшись пухлой грудью к его коленям, понизила голос до интимного шепота. – Знаете, милорд, при дворе есть такие… нехорошие люди… Которые болтают про вас всякие гадости… Мол, вы совсем не интересуетесь девушками, предпочитая им общество себе подобных… А я не верю! Никогда не верила! На вас как только посмотришь – никаких сомнений нет: настоящий мужчина!

– Д-да… – выговорил Эвин, чувствуя через одежду волнующее живое тепло. Все возможные вопросы вылетели из его головы, и чтобы хоть немного прийти в себя, он попытался отвести взгляд в сторону, но оказалось, что и это невозможно – черешневые глаза леди Гризель не отпускали его.

– Настоящего мужчину сразу видно! – продолжала ворковать фрейлина, и руки ее, как две ласкающиеся змеи, поползли по его бедрам. – А правду говорят, милорд Эвин, что сэр Альва – после того как вы откажетесь от престола Утренней Звезды – дарует вам любой замок графства, какой вы только пожелаете?

– Правда…

Тут леди Гризель внезапно отстранилась. Юноша получил возможность вздохнуть свободнее, но фрейлина и не думала отпускать его. Она деловито принялась стаскивать с него сапоги, и снова Эвин не нашел в себе решимости сопротивляться.

– Каждому замку нужна хозяйка, – ловко управившись с сапогами, фрейлина взялась за штаны. – Я, милорд, вовсе не претендую на ее место, но… Как это расстегивается? Ага, вот… Но ведь настоящий мужчина никогда не удовлетворится одной женщиной. Настоящий мужчина – если он, конечно, настоящий – должен иметь столько женщин, сколько может себе позволить… Вы ведь не забудете про леди Гризель, милорд, когда придет время?

«Да что же это такое? – изумился своей беспомощности Эвин. – Какая-то магия… Представляю, как завтра будет потешаться весь двор: мол, вперся сдуру к первой попавшейся фрейлине, занял ее постель, будто свою…»

– Поднимите руки, милорд! – ожег его лицо влажный шепот леди Гризель. – Где завязки у вашего панциря?.. Все, нашла…

«А, с другой стороны, если я сейчас сбегу, потешаться будут стократно…»

Эта мысль мгновенно овладела им, заслонив все остальные. Эвин будто рухнул в жаркий розовый туман, в котором не было видно ничего, кроме сумасшедше будоражащих округлостей женского тела.

– Ой! – довольно пискнула фрейлина, когда юноша, больше уже не сдерживаемый ничем, неумело, но сильно стиснул ее плечи. – Какой вы страстный, милорд! Я так и знала – настоящий мужчина!..