Лада Кутузова - Изгнанники Темногорья

– Меня сейчас стошнит, – произнес Глеб.

Дели оскорбилась:

– Посмотрим, каков ты скоро будешь!

И стены затряслись, будто в безмолвном хохоте.

– И без глупостей! А то от вас костей не останется, – Дели перестала притворяться, ее напускную доброту точно ветром сдуло.

– Можно подумать, у нас есть шансы?! – взорвался Глеб, его кулаки то сжимались, то разжимались.

– Крохотный, но есть, – поведала Дели. – Был один мужчина, который прошел лабиринт. Симпатичный. Правда, в возрасте – за сорок. Интересный типаж: абсолютно белые волосы и голубые глаза. Хорошее пополнение в коллекцию. Но, увы, не получилось. Так что у нас всё честно.

Мёнгере догадалась, что речь идет об Огороднике. Спасение далось ему дорогой ценой – Огородник расплатился за него своим рассудком.

Дели жестом указала на выход.

– Поднимайтесь.

Мёнгере ступала следом за Пришем. Как же страшно. И глупо – так попасться. Ведь Хранитель пути говорил, что нельзя быть беспечными. А они снова… Но Мёнгере привыкла доверять людям, даже когда правила Золотым городом. А теперь выходит, что поступала неверно? Наверняка ее обманывали и раньше, просто она об этом не знала.

Возле портретов Приш остановился и указал на надпись. Мёнгере прочла: «Без де Лица». Надо же, везде одна и та же. А потом Приш закрыл приставку «де» к фамилии, и получилось: «Без Лица». Мёнгере поняла, что это изображения Дели в разных обликах. Хорошо, что лицо Мёнгере ей не достанется! Хоть какой-то плюс в обезображенной внешности.

Хозяйка виллы распахнула дверь, ведущую в лабиринт, и пригласила:

– Добро пожаловать!

Ловушка захлопнулась, они остались одни. Глеб шагнул к Мёнгере и со всего маха врезался в стекло. Черт! Не разобрать, где настоящий человек, а где отражение. Позади раздался голос Приша. Глеб направился туда, выставив руки вперед, но вновь наткнулся на преграду. Зеркальные коридоры сбивали с толка.

Глеб окликнул друзей, но звук растворился, точно стены были обиты ватой. Никто не отозвался. Он сделал шаг и уперся в зеркало. Нос к носу со своим отражением. Возникло ощущение гадливости, точно коснулся не стекла, а чего-то мерзкого. Глеб отшатнулся. И тут же появилось чувство, что это не Глеб рассматривает себя, а двойник – его. Зазеркалец медленно и с вызовом окинул взглядом поэта и усмехнулся. А потом снял голову, и на ее месте образовалась пустота. Глеб вскрикнул, и двойник тотчас же пропал. Точно Глеб стал вампиром и теперь не отражается в зеркалах. Он в страхе ощупал лицо: вроде всё на месте.

А потом в зеркале появилась старуха в темной одежде. Она стояла вполоборота, из-под платка выбивался клок седых волос. Глеб обернулся: позади никого не было. Старуха начала разворачиваться. Глеб сумел разглядеть желтое, как у покойника, лицо, черные дыры вместо глаз. Старуха подняла морщинистую руку, покрытую пигментными пятнами, и попыталась дотянуться до Глеба. Что было дальше, он не помнил. Бег, неясные тени по бокам, дрожание свечей и бесконечный туннель.

Время от времени Глеб врезался в зеркала в полной уверенности, что там выход. Как птица, залетевшая в квартиру и бьющаяся о стекло. Наверное, всё тело теперь в синяках, но это ерунда. На одном повороте он заметил Мёнгере. Позвал и застыл: зрачков у девушки не было – глаза закатились, оставив на обозрение лишь белки. Из них текла кровь. Пока Глеб соображал, что делать, Мёнгере прошла сквозь него и исчезла.

Глеб растерялся: что это? Она призрак? Или это игра воображения? Не понять. И как вырваться отсюда? Тени пляшут, точно ветер колеблет пламя свечей. И шепот. Слов не разобрать, но голоса заполняют собой пространство. И нечем заткнуть уши.

И лица, сотни лиц глазеют со стен, выплывают из зеркал, жаждут что-то сообщить. Блондины, брюнеты, шатены, рыжие… Они мелькают перед Глебом непрерывной чередой. Тянутся жадные руки, стараясь утащить за собой. Люди, зашедшие в дом и пропавшие навсегда.

Знакомое лицо. Где-то Глеб видел этого парня со светло-зелеными глазами и широким прямым носом. Волосы возле висков сбриты, родинка над правой бровью. Точно! Это же он сам! Глеб жадно всмотрелся в отражение: столько лиц, что чуть не забыл собственный облик. Нескольких часов блуждания по лабиринту хватило. Вроде всё в порядке: рубашка в клетку с закатанными рукавами, джинсы заляпаны грязью. Вздох облегчения – это он, а не его двойник. Глеб уже обрадовался, но вдруг зеркало пошло рябью и очертания начали расплываться. Он вновь бросился наутек.

Глеб пришел в себя возле мутного стекла, покрытого амальгамой. Бронзовую раму в налете патины венчали два золотых ангелочка с трубами в руках. Сама поверхность покрылась сетью морщин – нижний зеркальный слой разрушался. Глеб подошел вплотную и повторился тысячи раз в бескрайнем коридоре. Послышалась музыка: ангелы поднесли рожки к губам, зеркало озарилось, и Глеба засосало внутрь, точно в гигантский омут.

Он очутился в том же помещении, только зеркало было всего лишь одно – то самое. Совсем новое, с розами внизу рамы. Напротив висел портрет молодой женщины: слегка пухленькой, с темными волосами и ярко-карими глазами. Не красавица, но милая. Глеб прочел ее имя, выведенное на изображении: Лика Нова. Юноша огляделся: мраморные стены, цветы и много света, льющегося из окон. Ничто не напоминало лабиринт.

Кто же эта Лика? Наверное, хозяйка поместья. Или один из обликов Дели. Не разобраться. Но что-то вертится в голове: Лика Нова. Новый лик! Очередная подсказка. Только чей? Или чего? Глеб направился к двери, но она оказалась заперта. Значит, надо искать в комнате.

Он возвратился к зеркалу. Поверхность запотела, и на ее поверхности появились буквы: «Помоги мне».

– Что я должен сделать?! – голос срывался.

На стекле показались слова: «Смотри». И перед Глебом возникло видение.

Девушка с портрета стояла перед зеркалом, поджав губы: она была недовольна своим отражением. Ей казалось, что с таким лицом счастье в жизни не светит.

– Ну почему? Почему одним всё, а другим ничего? – вопрошала она. – Вот бы губы чуть пополнее, волосы посветлее, а ресницы гуще, – ворчала Лика. – Как у сестры. Почему я такая невезучая? Пусть бы сестрица родилась уродиной, а не я.

Затем Глеб увидел Лику с парнем. Они о чем-то спорили, девушка хватала парня за руки. Тот вырвался и пошел к двери, бросив на ходу:

– Да кому ты нужна! Ты себя в зеркале видела?

Лика опустилась на колени и зарыдала.

Следующая картина была мрачнее. Лика, вся в черном, чертила пентаграмму. Вскоре весь пол покрывали непонятные надписи и значки. Стены были сплошь увешаны зеркалами. В них бродили тени. Иногда они приникали к поверхности и заглядывали в комнату.