Александр Золотько - Игры богов

Бес промолчал. Чего спорить, и так все понятно. Вон, пока с четверыми совладал…

– И еще нужно было знать, что мы будем ехать именно здесь и именно сейчас. Пошевели мозгами, скажи, что могло заставить их поделить засаду таким вот образом? И почему они, зная о нас, все-таки напали, не имея практически никаких шансов? Что произошло такое, что помешало засаде?

Бес медленно обвел все взглядом. Тела, темные пятна крови на дороге. Четверо и шестнадцать. Ему и Бродяге. Интересно, если бы все два десятка навалились на Бродягу? Без шансов. В смысле, для двух десятков. Там, где шестнадцать, там и двадцать. Старые мастера утверждали, что восемь противников – это уже бесконечность. Дальше количество уже роли не играет. Сможешь защититься от восьми – защитишься от любой толпы.

Два огонька в опущенной руке Бродяги. На двух цепочках. Что случилось сегодня… Вашу бабушку!

– Это у тебя в руке мой алтарь! Тот, что ты с меня снял после того, как секирой шарахнул. Так?

– Так, – кивнул Бродяга.

– А второй ты у одного из этих уродов забрал.

– Тоже правильно.

– А светятся они потому, что рядом.

– Ну, просто гений. Я горжусь, что знаком с тобой.

– Это получается, что из-за того, что ты, козел, не выбросил его там, в пустыне, нам теперь пришлось махаться? – Бес почувствовал, что злость разливается по всему телу. – Если бы ты тогда ничего не понял и не сделал, то мы бы спокойно проехали до самого Вечного города. Ты с талисманом, послушный и покорный, и я с алтарем. А так…

– А так с алтарем был я, и это на меня навалились шестнадцать из двадцати. Все еще не понял?

Бродяга говорил спокойно, словно о чем-то пустяшном:

– Это был не запасной вариант, дурашка, это было подготовлено заранее. Минимум за месяц. И приказано этим симпатягам было убить того, кто был с алтарем, благо, алтарь тянется к алтарю. А второго, который и так придавлен талисманом, нужно было просто обездвижить. И доставить куда нужно. Например, в Вечный город, на постоялый двор возле Нижнего храма. Ты рассчитывал получить вечную жизнь? – Бродяга протянул обе цепочки Бесу. – Не веришь?

Бес взял камешки в руки. Светятся. В них чувствуется Сила. Ну и что? Бродяга прав… И что из этого следует? Что теперь нужно делать Бесу, самому ловкому из Ловцов? Самому хитрому из смертных. Смертных. Он теперь будет Бес-Смертный, до самой своей смерти. Его в любом случае убьют. Рано или поздно. Тот, кто решил это сделать, сделает. Доведет это замечательное дело до конца. Можно попытаться спрятаться… откуда он будет брать сому? Быть Ловцом и не сталкиваться с богами или хотя бы ипостасями? Все, приехали. Хоть так, хоть иначе… Найти бы того, кто так его подставил! И что? Это ведь явно бог, один из многих. Бог, которому нужно было чужими руками доставить Бродягу… Куда? Неважно – важно, что чужими руками и втайне от других. Говорят, что боги чувствуют перемещения друг друга по миру, чувствуют возмущение Силы. И если бы кто-то из них сам отправился бы за Бродягой, то остальные могли это просечь. Даже если чудом Бес нашел бы заказчика, не ту подставу, которая делала заказ, а того, кто за ней стоял, то что бы тогда он мог сделать? Как говаривал давным-давно покойный отец, можешь набрать в рот дерьма и плюнуть мне в лицо.

Бродяга подошел к своему горбатому и стал подтягивать ремни. Чтобы занять чем-то руки. Бродяга стоял где-то рядом, может быть – за спиной, но Бесу это было безразлично. Рухнуло все. И его мечта, его страстное желание, его надежда – все превратилось в… Ни во что оно не превратилось. Просто исчезло. Каждый должен знать свое место. Бес потянулся за флягой.

– Рану промой, – сказал Бродяга. – Не пей, а промой, так будет лучше.

– Кому будет лучше? – взорвался Бес. – Мне? Тебе? Кому?

– Я полагаю, твой контракт можно считать расторгнутым? – холодно осведомился Бродяга. – Ты, как я полагаю, его выполнять больше не стремишься и не чувствуешь себя обязанным соблюдать верность нанимателю?

– Он может засунуть эту свою верность… Он ведь обещал!

– Кто? Бог? – спросил Бродяга. – Или тот, кто разговаривал с тобой от его имени? Не забывай – слово бога нерушимо, но он его не всегда дает. Если он сказал тебе лично, что выполнит условия сделки, то выполнит. Если, конечно, ты сможешь предусмотреть все возможные уловки. Как с вечной жизнью и вечной молодостью. Но ведь, выставляя посредника, бог мог только разрешить посреднику пообещать тебе, что бог выполнит условия. Улавливаешь разницу? Пообещал или приказал пообещать.

Бес скрипнул зубами.

– Я понимаю этот скрежет как признание того, что контракт разорван?

– Да, – выдавил Бес.

– Тогда я предлагаю тебе новый контракт. Со мной. – Голос Бродяги вдруг прозвучал необычно громко, и в нем слышались раскаты, подобные громовым.

Это был Голос. Это был настоящий Голос настоящего бога. Бесу доводилось слышать такое. Это ни с чем не спутаешь.

– Что ты хочешь? – спросил Бес.

– Это ты хочешь, – сказал Бродяга уже нормальным голосом. – Ты хочешь стать богом. Ты хочешь не просто стать бессмертным и вечно молодым. Вечно молодым и вечно пьяным. Ты хочешь уметь собирать Силу, не получать подачки сверху, от Самого, ты хочешь быть настоящим богом. Так? Я правильно понял?

– И что ты хочешь за это? – Бес почувствовал, что язык плохо слушается.

– Год твой жизни. Ровно год. Клянусь Черной рекой, отделяющей живых от мертвых. Клянусь Огненным камнем, способным поглотить богов. Клянусь Бездной, способной богов удержать. – Бродяга произнес Великую клятву легко, словно ставил медяк на бойцового петуха.

Бес впервые слышал Великую клятву полностью, все три уровня. Ее нельзя нарушить. Огненный камень имеет не много власти. Но она неоспорима. Она выше всего, что может сделать клятвопреступник, каким бы сильным он ни был. Огненный камень, Бездна и Черная река. Бес передернул плечами, как от озноба.

С Великой клятвой не шутят. Год жизни. Ерунда. Это несопоставимо. Год жизни. Есть какой-то подвох? Год жизни. Ладно.

– Что нужно сделать? – спросил Бес.

– Выполнять все, что я скажу.

– А если я не смогу?

– Если не сможешь, честно не сможешь – это ничего не будет значить. А если не захочешь…

– Любой приказ?

– Любой. Я не стану отдавать невыполнимых приказов, но буду требовать неукоснительного выполнения тех, которые отдал.

Бродяга легко вскочил на горбатого. Сунул секиру в петлю у седла.

– Я согласен, – сказал Бес и тоже вскочил в седло. – Чем мне поклясться?

– Составим контракт на папирусе, подпишешь кровью. Своей. – Бродяга подождал, пока лицо Беса примет недоуменное выражение, потом засмеялся. – Ты забываешь, что боги видят правду. Ты не врешь.

– Каждый, кто потребляет сому… – начал Бес, но осекся.