Александр Золотько - Молчание бога

Хозяин дотронулся до раны. Кровь окрасила пальцы. Хозяин перевел взгляд на Ворюгу.

– Быстрый, – сказал Хозяин. И рухнул на пол.

Ворюга метнулся к нему, взмахнул своим кинжалом, ударил Хозяина снова в грудь, возле первой раны. Оглянулся на священника, дико оскалившись.

– Вот такие дела, батя, такие вот дела... – выдохнул Ворюга. – И на бессмертных управа найдется. Если взяться с Божьим именем по Божьей воле.

Он взял из камина горящее полено, подошел к окну, сорвал с него ставень и высунул факел наружу.

– Такие дела. Никто не мог. Один я смог... И тебе, батя, спасибо... Хорошее винцо привез. И вовремя.

Со двора донесся стук копыт и неясные выкрики. Ворюга отбросил полено, снова подбежал к лежащему Хозяину, торопливо достал из-за пазухи какой-то металлический флакон, вытащил пробку. Оглянулся, потом оторвал от плаща кусок ткани, вылил на нее из флакона жидкость. Обтер влажной тканью лезвие своего кинжала. Приставил оружие к груди Хозяина. Кровь уже из раны не текла, и рана начинала затягиваться.

Священник сидел за столом, глядя на происходящее, и мелко-мелко крестился. Мысль о том, что нужно вскочить и бежать, возникла, но ноги не слушались.

Веки Хозяина дрогнули, и Ворюга ударил кинжалом.

В зал вбежал человек, одетый во все черное.

– Получилось? – спросил он.

– Нормально, Пес, – сказал Ворюга. – Но быстро в себя приходит.

– Бессмертный, чего ж ты хочешь, – засмеялся Пес – Потащили его наружу. Давай быстрее. Нужно торопиться.

– Нужно торопиться, давайте быстрее, – сказал Ловчий, выезжая из Замка на мосту.

Он решил не ночевать в замке. Времени было в обрез. И оставшиеся с ним Охотники на этот раз даже не ворчали.

Они ехали молча в ночной тишине. И на душе у каждого было муторно. Хотя, конечно, они всякое повидали в своей жизни. И не только повидали, но и отягощали свои души деяниями не слишком благородными. С другой стороны, с чего это Охотнику проявлять благородство и нравственность?

Охотник утром не знает, доживет ли до вечера. И то что его могут убить – не самая страшная перспектива из возможных.

Беглый монашек, прибившийся как-то к Отряду, сказал, что лучше уж грешная душа, чем совсем без нее. Монаха через месяц заел оборотень. И что потрясло Охотников – монах долго умирал, хрипя и суча ногами, но так и не начал превращаться в оборотня.

Иному и царапины хватало, а этот, чаморошный, до самого утра боролся за свою душу и умер только с восходом солнца.

А вот восемнадцатилетняя дочь барона...

Все таки Коряга – сволочь, решили Охотники. Умный, но, слава Богу, остался он в замке. Это ж надо было такое придумать...

Старшая сестра долго думала, когда Коряга стал требовать перевязки для раненых. Был у нее соблазн в очередной раз послать мужиков подальше и спокойно ждать своего избранника. Но...

Из-за истории с драконом ситуация получилась неприятная. Можно, конечно, изображать счастливое избавление и дальше, но Охотники прекрасно знают, как это было на самом деле, а убедить остальных, особенно при герцогском дворе, куда вполне могли потащить на следствие и суд, будет непросто.

И каждая мелочь может лечь на одну из чаш весов.

Нужно будет откупиться. Пусть хоть тканью для перевязки, вином, едой и какими-нибудь лекарствами. Можно было даже послать в лагерь осаждавших цирюльника. Соблюдая при этом максимальную осторожность и дистанцию.

Ей, хозяйке замка, не к лицу самой возиться с такими мелочами. И заниматься этой ерундой было поручено средней сестре.

Дальше...

Коряга сказал средней сестре только пару фраз. Помимо, естественно, «Здравствуйте, благородная дама» и «До свидания, красавица!». Коряга умел найти подход к женщинам.

Средняя сестра внимательно посмотрела в глаза Охотника, кивнула еле заметно и ушла.

Коряга, отправив Безымянных братьев назад к Ловчему, стоял на опущенном мосту, прислонившись плечом к стене замка, и насвистывал что-то затейливое.

Посреди моста зиял пролом от камня, брошенного Ловчим. С реки тянуло промозглой сыростью.

Средняя сестра подошла к старшей и сказала, что, кажется, эти уроды задумали какую-то пакость.

– Где? – всполошилась старшая.

– Возле моста, – ответила средняя. – Сама посмотри.

Старшая посмотрела. Ничего там не было, только тот самый горластый Охотник насвистывал что-то.

– Ничего такого, – сказала старшая.

Средняя перегнулась через парапет и указала пальцем:

– Да вот же!

Коряга услышал голоса, посмотрел наверх и как раз увидел, как старшая, даже не вскрикнув, упала со стены. Глухо ударилась о доски моста,

– Бог в помощь! – крикнул Коряга средней сестре и помахал рукой.

Та поправила волосы, выбившиеся из-под шапочки, и даже улыбнулась.

– Давайте поскорее! – крикнул Коряга. – Холодно. Средняя сестра ушла в замок. Старшая застонала.

Стена была не слишком высокая. Наверное, у старшей сестры был шанс остаться в живых.

Коряга стал возле нее на одно колено, будто собирался присягнуть в верности.

– Что, сука, хреново? – спросил Коряга.

От палаток что-то кричали. Они видели падение.

– Пожалуйста... – прошептала старшая сестра, хозяйка замка.

– Я тебе вот что скажу, – Коряга наклонился к самому лицу девушки. – Не нужно было тебе...

За воротами послышался шум, загремел засов.

Коряга оглянулся на ворота, усмехнулся и сломал умирающей шею. Имел право, между прочим. Связавшийся с нечистью мог быть осужден любым Охотником и им же казнен.

С этой точки зрения, Коряга был чист. А то что средняя сестра убила вначале старшую, а потом, на всякий случай, и младшую – дело, в общем, житейское. И Коряга никого на это преступление не подбивал. Он только сказал средней, спросил...

– А ведь если ваша старшая вдруг помрет, вы хозяйкой останетесь? – спросил Коряга и добавил, не делая паузы. – Жениху ведь все равно кто, ему бы лишь хозяйка замка. Оно ведь так – либо у тебя есть замок, либо идешь в монастырь. Сестра вступительный взнос обеспечит?

И всё.

Пока открывали ворота, чтобы посмотреть, что там с хозяйкой замка, поскользнувшейся на стене, младшая сестра, как потом решили, неудачно упала на кухонный нож. Может, зацепилась платьем за что-то, услышав о беде со старшей сестрой. Средняя, во всяком случае, говорила именно так. Ей виднее, она при этом присутствовала.

Священник, прихваченный Младшим для венчания, отпел двух сестер и обвенчал-таки третью со Стуком, как раз к вечеру пришедшим в себя. Плохо соображая, что именно происходит, Стук получил шлепок мечом по шее, затем ошарашенно ответил «да» на вопрос священника в замковой часовне и неожиданно для себя стал благородным хозяином Замка – на мосту, да еще и женатым.

– Твою мать, – пробормотал Стук, когда все наконец до него дошло.