Джаспер Ффорде - Око Золтара

– Ну, удачи. А что там у Шпата с его принцессой?

– Если честно, – признался Колин, – мне даже завидно, что не мне досталась такая роскошная работа. Столько уютных заброшенных гротов, замок – само совершенство, в руинах, но со вкусом, невдалеке от побережья Корнуэлла, и море бушует со всех сторон.

– А вулкан там есть? – спросила я, припоминая, что эти штуки то входят, то выходят из моды.

– Вулкана нет, но есть выходной каждую среду, так что будем видеться иногда. Да и принцесса относится к своему заточению без фанатизма и планирует периодически мотаться в Труро на посиделки с подружками.

Колин улетел, и Перкинс сказал:

– Кстати, о принцессах. Мне казалось, наша тоже собиралась ехать с нами?

– Мне тоже так казалось.

Пока мы ждали, я перепроверила наш багаж. На это ушло пять минут.

– Я не стал брать с собой силки, – сказал Перкинс. – Как-то это все же неправильно.

– Полностью согласна.

Принцесса протомила нас еще полчаса по той простой причине, что везде появляться с опозданием – непреложное правило всех принцесс.

Когда мы наконец все были в сборе, мы тронулись в путь и поехали на запад, где пролегало шесть миль общей границы между Королевством Снодда и Кембрийской Империей. Проезжая через Клиффорд, мы миновали приют, где я росла. Мрачный силуэт монастыря был вырезан на фоне неба. На здании не хватало черепиц, в окнах были выбиты стекла, ставни болтались на ветру, часть крыши отсутствовала, и один торец здания осыпался в груду развалин, подставляя внутренние помещения дождю. Ничего не изменилось с тех пор, когда я тут жила. Мне вдруг захотелось сделать остановку и навестить Матушку Зенобию, но нас впереди ждали дела.

Пограничный контроль на выезде из Королевства Снодда мы прошли без проблем и не спеша покатили по мосту, перекинутому через реку Уай, которая разъединяла два наших государства. На кембрийском берегу ждали противотанковые ежи, минные поля и колючая проволока, за ними – штабеля зенитных орудий, за ними – замшелые сухопутные корабли с пестрой ватагой солдат нерегулярной кембрийской армии.

– Зачем столько укреплений? – спросил Перкинс, пока мы ехали мимо подозрительно косившихся в нашу сторону кембрийских пограничников. – Чего они добиваются? Чтобы мы не приезжали или не уезжали?

– Может, всего и сразу.

На противоположном конце моста мы встали в хвост длинной автомобильной очереди и стали ждать, когда таможня нас пропустит. Слева высился большой щит, напоминавший приезжим обо всех предметах, провоз которых считался нелегальным. В списке встречались и вполне логичные вещи (оружие, самолеты, музыкальные проигрыватели, «магическая атрибутика»), но кое-что вызывало одни вопросы (например: прялки, арахис, глисты, примуса и предметы «выразительно красного цвета»).

Кембрийская Империя – это большая страна, где царят упадок и беззаконие. Ее населяют сплошь милитаристы, воинственные племена и мелкие семейные феоды, и все они вечно выясняют между собой отношения. Но несмотря ни на какие междоусобицы, все кембрийцы по гроб жизни преданы императору Тарву, который живет в роскошном дворце в сердце истерзанной войной по последнему писку моды и живописно разрушенной столице государства – Кембрианополисе.

Империя занимает всю территорию бывшего Среднего Уэльса, являясь таким образом одним из крупнейших государств Несоединенных Королевств, однако население страны относительно немногочисленно (собственно, ввиду все тех же войн). Приезжают сюда в основном ради красивых пейзажей и охоты в Пустой Четвертине. Пустой Четвертиной зовутся бывшие Драконьи Земли: территория площадью в тысячу двести квадратных миль благополучно перешла в руки Кембрийского Фонда Дикой Природы полвека назад после смерти хозяйничавшего там дракона. Многие недоумевали, как это император Тарв вдруг организовал что-то адекватное, но вспышки безумия у него не поддавались логике. То он заявляет, что приобрел стадо в тысячу слонов-убийц, чтобы растоптать в пух и прах все Несоединенные Королевства, и клянется всеми правдами и неправдами подорвать внутренний рынок йогуртов, импортируя дешевые аналоги из-за границы, то, с другой стороны, учреждает лучшую среди всех Королевств Национальную Программу Здоровья заодно с социальной программой по защите детей, позволяющей молодым матерям вместе с мужьями заниматься мародерством, грабежом и киднеппингом.

– Тут сказано, что экстремальный туризм обеспечивает наибольший приток иностранного капитала в стране, – сказал Перкинс, листая «Как насладиться очарованием Кембрийской Империи и не умереть». – Здесь ищут острых ощущений и приключений, иногда расплачиваясь за это собственной жизнью.

– Целая очередь за острыми ощущениями, – кивнула я на густой поток жаждущих пересечь границу.

– Для кого-то это приключение станет последним, – заметил Перкинс. – Пишут, что туристическая смертность не падала ниже восемнадцати процентов уже девяносто лет.

Я еще раз окинула взглядом шеренгу туристов. Восемнадцать человек из каждой сотни не вернутся домой.

– А мой папа продал императору Тарву опцион на руку моей первой дочери для брака с его сыном, – рассеянно вставила принцесса.

– У тебя нет детей, – заметил Перкинс. – У императора, кстати, тоже. Как можно сватать сына, которого у него еще нет?

– Это называется «игра на опционной бирже принцесс», – ответила она. – Обычное дело. Вообще третья часть личного дохода императора заработана на рынке брачных предложений. Вот только в прошлом году на пятьдесят тысяч мула он купил опцион на руку моей второй дочери, если у меня будет вторая дочь, для брака с его сыном, если у него будет сын. Его сын может отказаться от опциона, а может реализовать его. Тогда это обойдется ему еще в миллион мула сверху. Все кругом в плюсе – и мы, и королевская казна. Так что император Тарв делает выгодный вклад в будущее своего внука по смешным расценкам, сохраняя за собой полное право воспользоваться опционом как товаром и найти на него другого покупателя. Если у меня и вправду родится вторая дочь, опцион резко подскочит в цене, а уж если она вырастет умницей и красавицей, Тарв может получить прямо-таки сказочную прибыль от продажи. С другой стороны, вырасти она страшненькой долдонкой, опцион практически обесценится.

– Так вот он какой, опционный рынок, – протянул Перкинс. – А я-то думал, это сложно.

Я сказала:

– Так вот почему у королев всегда столько детей? Для подкрепления опционов?

– Именно, – подтвердила принцесса. – В Шропшире, например, строительство всех автомагистралей страны профинансировано доходами по опционам с двадцати девяти детей короля.