Майкл Муркок - Сага об Элрике Мелнибонэйском

— Атаковать Танелорн — то же самое, что нападать на Серые Жилы? — уточнил я.

— Нет. Но возникает тревожный прецедент, — сказал лорд Брагг, неожиданно выказав иронический склад ума.

— Значит, Гейнор угрожает сути мироздания. И что произойдет, возьми он верх?

— Гибель. Распад. Уничтожение разума.

— Но как он может победить? — ко мне возвращались навыки стратегического мышления, в свое время вбитые в мою голову старым фон Ашем.

— Заручившись поддержкой кого-либо из владык Порядка или Хаоса. Среди тех и других есть такие, кто думает, что если им удастся подмять мироздание под себя, мультивселенная сразу станет лучше и благополучнее. Боги бессмертны, но у них бывают приступы, когда рассудительность и ответственность сменяются старческим слабоумием и фанатизмом. Именно это и произошло с союзником Гейнора в нашем мире.

— Говорите, бог?

— Вообще-то богиня, — лорд Брагг позволил себе усмехнуться. — Знаменитая герцогиня Миггея из Долвика. Древний аристократический род Порядка…

— Порядка? Но ведь Порядок не терпит несправедливости!

— Агрессивное слабоумие присуще не только Хаосу, граф. И Хаос, и Порядок подчиняются общим законам. Они растут, набираются сил, крепнут, достигают зрелости, затем стареют и умирают. И в агонии на пороге смерти они отчаянно цепляются за жизнь. Готовы заплатить любую цену. Все прошлые союзы и договоренности утрачивают значение, главной становится алчность, хищническая жажда жизни, по воле которой они терзают малых существ, чтобы напитать свои развращенные души. Даже благороднейшие владыки подпадают под власть этой алчности, чаще всего — когда Хаос на подъеме, когда он приближается к зрелости.

— Не повторяйте моей ошибки, — шепнул мне на ухо Фроменталь, — не путайте Порядок и Хаос с добром и злом. У того и у другого есть свои пороки и свои добродетели, свои герои и свои злодеи. Они олицетворяют враждующие темпераменты человечества и указывают, какими мы можем стать, когда достоинства обеих сторон объединятся в одном человеке.

— И часто такое случается?

— Иногда бывает, — сказал лорд Брагг. — Люди появляются, когда возникает необходимость.

— Надеюсь, Гейнор не из их числа?

— Ни в коем случае! — гневно вскричал мэтр Ренар. — Он — исчадие преисподней, в нем слились воедино все пороки! Своими делами он обрек себя на вечную ненависть и вечное проклятие. А между тем он убежден, что действует по собственной воле, отвечая на вызов судьбы.

— И все же у него есть сверхъестественный союзник?

— В нашем мире — да, — лорд Брагг на мгновение словно сбросил маску равнодушия, — Ему помогает владычица Миггея. В ее распоряжении — как-никак герцогиня Порядка — все доступные ей силы, а это великое могущество. Если захочет, она может уничтожить не одну планету. Десница Порядка вершит справедливость и творит жизнь — но она же способна нести гибель и разрушение. Мы надеялись, что принц Эльрик…

Барон Блэйр поднялся с кресла и принялся расхаживать по помещению. Его голубые глаза метали молнии, шпоры на сапогах громко бряцали, рукоять сабли при каждом шаге ударялась о пряжку ремня.

— Господа, я в восторге от нашей милой беседы, но вынужден напомнить вам, что Танелорну угрожает смертельная опасность и что мы прибыли сюда искать помощи Серых Владык, то есть мудрейших жителей Мо-Оурии.

— Насколько я понимаю, они не смогут нам помочь. Гейнор угрожает и этому миру, — лорд Брагг задумчиво пригладил усы. — Надо искать подмоги в другом месте.

— Куда вы отправитесь? — спросил Фроменталь.

— Куда поведут лунные дороги. Иного пути из плоскости в плоскость мы не знаем, — герцог Брэй удрученно развел руками. — Поскольку принц Эльрик зачарован…

— Я бы хотел уйти с вами, — тихо проговорил Фроменталь. — Вы научите меня ходить по лунным дорогам?

— Конечно, друг мой! — радостно воскликнул мэтр Ренар и хлопнул лапой по широкой ладони Фроменталя. — Я горжусь, что со мною в путь отправится гражданин моей милой Франции!

— Я ваш с Потрохами, мсье, — легионер выпрямился, поправил кепи и отсалютовал, потом повернулся ко мне:

— Дружище, ради всего святого, не подумайте, что я вас бросаю. Просто я всю жизнь искал Танелорн. Быть может, по дороге узнаю что-то такое, что поможет всем нам справиться с Гейнором. И не сомневайтесь, граф: приведись вам попасть в беду, я тут же примчусь на выручку, если буду рядом.

Я ответил ему столь же искренними заверениями. Мы обменялись рукопожатием.

— Пожалуй, я бы пошел с вами, — прибавил я, — когда бы не поклялся вернуться домой, как только сумею. Моя страна погибает, Фроменталь.

— Наши пути расходятся, чтобы сойтись вновь, — сказал мэтр Ренар, как бы утешая нас. — Нити наших судеб вплетены в гобелен мироздания. Я уверен, мы непременно встретимся вновь. Надеюсь, что в более приятные времена.

— Офф-моо никогда не сдавались, и сверхъестественные противники их не пугают, — Оуна вступила в круг воинственных мужчин, чтобы тоже проститься с Фроменталем. — Каждый из нас служит Равновесию, как может и как умеет, в своем собственном мире, — она тряхнула руку француза.

— По-твоему, Гейнор нападает на город? — спросил девушку легионер.

— Это его история, — отозвалась она, как всегда, загадочно, — его судьба. Я не очень удивлюсь, если вдруг выяснится, что он уже выступил в свой великий поход. Ему предстоит совершить то, что опозорит его имя навек и даст прозвище, под которым он будет известен впредь.

— И какое же? — спросил Фроменталь, силясь улыбнуться.

— Проклятый, — ответила Оуна.

Когда все попрощались и танелорнцы — которых я мысленно окрестил «тремя гусарами» — остались в башне, а мы вышли на улицу, я спросил Оуну, откуда она столько знает.

Девушка улыбнулась и вдруг прижалась ко мне всем телом.

— Я — дочь похитительницы снов, — сказала она. — Моя матушка славилась своим искусством. Она сумела украсть несколько очень важных снов.

Мы как раз свернули в очередной сумеречный каньон, в котором бурлила городская жизнь.

— Разве сны можно украсть? Как их крадут?

— Это известно лишь похитительницам снов. И лишь похитительница снов способна вставить одно сновидение в другое или использовать их друг против друга. Так она зарабатывает на жизнь.

— Выходит, вы можете украсть сон, в котором я — император, и заменить его другим, где я стану нищим?

— Все немножко сложнее, граф. Боюсь, я не сумею объяснить доходчиво — мне не удалось получить того образования, какое было у моей матушки. Школа в Каире закрылась, и учиться было негде. И потом, мне никогда не хватало терпения…

Оуна вдруг остановилась. Остановился и я. Она молча заглянула мне в лицо. Ее рубиновые глаза встретились с моими. Я улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ. Но как будто осталась слегка разочарованной.