Александр Забусов - Синица в руках [СИ]

– Тфу ты, опять за рыбу гроши! Славянин. Если тебе понятней будет. Сам-то ты кто?

– Тю-ю! Не признал? Листин я.

– А по ночам чего шляешься?

– Дак это я с бабкой своей, Листиной, полаялся. Вот и ушел. Чего к ночи до крайности доводить? Завтрева на свежую голову объясню старой, что не права. Низзя на главу семейства голос возвышать.

– Это правильно. Ты давай, закусывай!

– Не-е! Чего зря такой напиток портить.

– А я заем.

– Твое дело.

– Слушай, может ты знаешь и присоветуешь чего?

Лиходеев рассказал о встрече с тройняшками, точными копиями его самого. Рассказал, как один из них лопнул, когда полез его мысли читать. Дед невидящими глазами уставился в пустоту ночи, придвинувшись, провел рукой над его головой, задумчиво молчал.

– Ну, что скажешь?

– Плохо все.

– Что, так уж и плохо?

– Чего ж хорошего? Хтось не мирный тебе смертушку пророчит. Безыменя подослал, да не одного, а сразу трех! Мыслишь, чем пахнет?

– Ну-ка, ну-ка!

– Тю-ю, на тебя! Хоть ведаешь, кто есть безымень?

– Не-а!

– Славяни-ин! Безымень, есть поганая нежить, призрак – двойник. Приведение перед смертью. Перед твоей смертью. Дух умершего не своей смертью, утонувшего там, или самоубийцы. Во всем похож на человека, но своего лица не имеет, и по безличью носит маску того, кем хочет показаться. Увидеть такого двойника – к смерти. В заговорах к помощи безыменя обращаются колдуны, желая испортить того человека, на кого зло затаили. Вот хоть на тебя! В лесу у осины, обратившись лицом на заход Ярилы, колдун и просил всех умерших, убитых, заблудших и безыменных встать и повредить тебе. Он же Тень, След. Понял теперь? Вишь, как тебя кто-то не любит? Сразу троих навербовал.

– А как их уничтожить?

– Ну, одного-то ты как-то смог развеять?

– Я толком и сам не понял, как.

– Э-хэ-хэ! Лягай спать. Я покараулю, а утром к Листине пойдем, я мириться, а ты о своем деле узнать. Она у меня баба умная, может присоветует чего.

Осень застала черниговскую рать под стенами стольного Курска. Как и два года назад Святослав лелеял надежду взять город с наскока, только в этот раз воинство топталось на месте, теряло людей. Осаждая крепость, Светлый князь то и дело был вынужден оборачиваться, смотреть, что происходит у него за спиной. Совсем не радостные вести приходили с западных рубежей. Пока он мощным ударом трощил восточного соседа в попытке лишить его жизни и имения, ядовитой змеей выползли из нор, попытать счастья, укусить в спину, волыняне с туровцами. Оба князя близкие родичи, пока наблюдали за схваткой Чернигова с Курском, ждали, когда один другого обескровят. Боярин Злоба, доносил о большом количестве пойманных послухов, в то время, как на кордонах отмечалось появление воинства Турова, соседнего княжества. Война отвлекала внимание и от южного рубежа, где тоже было неспокойно. Приднепровские половцы, совсем не мирные Святославу, кочевали со стадами скота и табунами лошадей у Змиевых валов. Если они просочатся к Переяславлю, то может возникнуть дилемма, бросить все здесь и галопом нестись на помощь зятю, боронить свое подбрюшье, Переяславское княжество. Мир и война балансировали на грани и достаточно дуновению ветерка сменить направление, неизвестно куда качнется маятник запада и юга, к миру или войне.

Святослав уже понял, что, даже выиграв войну у Изяслава, он может попасть на новую войну, уже навязанную не ним, а ему. Оставшись без войска, которое если и дальше продолжать боевые действия не придумав способ быстрой победы, почти все поляжет под стенами Курска. С кем тогда он останется? Как сможет удержать власть?

Такое положение дел, как знал князь по донесениям из стана врагов, доверенных людей Злобы, сейчас было и у Изяслава. Истощенное численно в сшибках на пути к главному граду курян, вымотанное голодом при сидении в осаде, готовое погибнуть за интересы своего князя, войско погибая, перемалывало отборные черниговские полки.

Конечно, Святослава радовало, что у курянина, словно простые воины, в строю гибли полководцы. В ночном бою погиб знаменитый еще по прошлой войне, боярин Любодрон. Старый варяг хотел ночью атаковать ставку самого князя, но не рассчитал, что простым прикрытием она не охранялась, а отборные гридни рубились до подхода полка правой руки. Но неугомонный Изяслав, будто решив посчитаться за гибель ближника, уже на следующую ночь, сам повел дружину в бой. И это после дневного приступа. Охрана полков едва не проспала вылазку. Дождь заставил стражу попрятаться в шалашах, и это сыграло на руку курянину. Отбились легко, но куряне захватили воинский обоз с продовольствием, стоявший как по заказу за первой линией войск, от души успели похозяйничать в нем. Понеся потери, они откатились внутрь города.

В походные покои заглянул Вадим. Окинув взглядом задумавшегося князя, в интересной позе умостившегося в кресле, и сосредоточено смотревшего на пламя свечи, горевшей в подсвечнике на столе, кашлянул, привлекая внимание.

– Чего хотел, боярин?

Святослав болезненно поморщился, изменив положение тела.

– Прости княже, от дум оторвал. Еруслан прибыл. Примешь?

– Сюда его!

Еруслан, первый помощник боярина Злобы. Верткий, крученый малый. Хотя у Злобы других не бывает. Вон как лихо провернул дело с Лихим. Ведь сколь крови, оказывается, Святославу попил, а узнали об этом только год спустя, а могли и вовсе не узнать, ежели б не всплывшее золото у мелкого офени. Еруслан с письмом ловко придумал, а Прозор дело до конца довел. Колдунью жалко, какой помощницы, мерзавец лишил!

Неприятно тягуче, надсадно ныло плечо. Это еще при вылазке Любодрона, какой-то шустрый бугаина, булавой раскромсав щит, от всей души приложился к нему. В свалке ночного боя Святослав мечом снес голову с плеч курского богатыря, но сам после этого уже как боец ничего не мог. Охоронцы щитами закрыв князя, смогли продержаться до того часа, как опасность отступила.

Повеяло сквозняком от откинутого полога, пламя свечи потянулось в сторону открывшегося проема. Князь приподнял голову, глянул на вошедшего. На входе стоял опрятно одетый в вышитую рубаху, опоясанную кожаным ремнем с мечом в потертых ножнах, безопасник. Хитрая, широкая улыбка на красивом молодом лице, на мгновение заставила забыть о боли. Значит вести должны быть хорошими.

– Ну, что скажешь?

– Ростов на помощь не придет.

Святослав кивнул. Уже хорошо.

– Дальше говори. Чего из тебя все клещами тащить нужно?

– Прости княже! Дальше вести не совсем добрые, но и печалиться не стоит.

– Ну?

– Значит так. То, что князя Ростовского нет в живых, ты уже знаешь. Орда зашла в его княжество и прокатилась по городам и весям огнем и мечом. Дружины и гриди полегло не мерено. Сам Ростов в осаду взяли, вот-вот без твердой руки пасть должен был, да только…