Александр Забусов - Десятник особой сотни [СИ]

– Нет.

– Сегодня утром нагрянул, как снег на голову, а уже в вечеру дальше поехал. Спешил.

– А я вон с купцом только приехал, – мотнул головой в сторону Евсея с компанией.

– Тогда понятно.

– А спешил-то чего?

Бова в раздумье посмотрел на Лиходеева, ответил, медленно выговаривая слова:

– Знакомец из числа его воев казал, спешат семью князя от татей оградить.

– Д-да ты што? Нашлись и такие? Ничего святого в людях не стало, на самого князя руку поднять готовы!

– Во-во!

Сработало! Получилось все чего добивался. Теперь бы еще князя из Курска сковырнуть. Выманить! Тогда нашим проще захватчиков выгнать будет. Пора отваливать от честной компании. Добрая пища и хмельной мед благотворно, сказались на молодой организм. Чтобы заснуть мгновенно, потребовалось лишь добраться до лавки и снять с себя верхнюю одежду.

Лиходееву не раз приходилось бывать в Ярильском погосте. Многих жителей будущего города Рыльска он знал, многие знали его, поэтому задерживаться в сем городище он не собирался. Нынешний его вид отличался от прежнего. Оброс бородой и отпустил волосы, а по одежде так и вообще соответствовал смерду, а не воину, рисковать не стоило.

За свою длинную историю, погост неоднократно подвергался штурмам и осадам во время междоусобных столкновений с соседними княжествами, был не единожды взят врагом на щит, но всегда возвращался под юрисдикцию князей Курских. Его с уверенностью можно было назвать многонациональным объединением, здесь смогли ужиться, северянская вервь с аланскими родами, осели потомки скандинавов, пришлых с берегов Балтики. Поселение разрослось и окрепло. На мысу правобережной террасы реки Сейм в устье Дублянки, на горной возвышенности выросли каменные стены детинца. С южной стороны городище ограничивалось рвом. Два посада, нижний и верхний, прилепились к цитадели, а потом незаметно разрослись, перескочив за дубовые надолбы, а в одном месте и за земляной вал. То там, то сям глаз натыкался на остовы сгоревших построек, грязными плямами и чернотой пепла выделявшихся на белизне снежного покрова.

Верхний посад облюбовало купечество, вои и служители культов. Там же находилось и капище родных для славян богов. Нижний, ремесленники и голытьба, а в центральной части, торг. Продажа живности происходила южнее, у Язского гнезда на самой окраине городища, туда Лиходеев и направлялся. Серебром, полученным от деда решил воспользоваться, приобрести лошадь. Пеше он вряд ли догонит Ксению, торопившуюся в Чернигов. Путь его лежал через основное торжище, где купечество и наместник Ярильский, не так давно поставленный черниговским князем устроили зимний ярмарок. Жизнь текла в привычном русле, войны начинаются – войны заканчиваются.

Это было не просто местом скопления торговцев и покупателей, где можно приобрести практически любую утварь, оружие и пропитание. Нет! Ярмарка гудела, шумела, позволяла торговым гостям совершать оптовые сделки, ударив по рукам. Егор сокращая путь, шел через толпу снующую вразнобой мимо телег с зерном, откуда товар грузили и таскали мешками. Свернул в проход и тут же напоролся на трио скоморохов. Отгородив себе место, двое из них приплясывали, позвякивая бубнами и бубенцами нашитыми на колпаки и красочные пижамы натянутые прямо на полушубки и порты. Третий двигая торговлю, нахваливал товар нанимателей, громко орал:

– Деготь, лыко и пенька – вот товар для мужика! Подходи, честной народ, покупай, а то уйдет! Товар хорош, его бери, не скупись, а плати-и!

Задержался, глазея на рекламную акцию. Почувствовал на себе недобрый взгляд. Улыбаясь, скосил глаза вправо-влево. Не понять! Резко ввинтился в толпу, рывками меняя скорость движения оказался в ряду лекарских принадлежностей. Сразу угадывалось, что спрос среди населения имели самые разные лекарства, снадобья и настои. Уж чем там русский люд именно в этот день страдал, неизвестно. Может с похмелья голова болела? Но кублился в ряду и охотно пользовался народной медициной, выслушивая от продавцов советы по применению, не жалел на оную денег. О лакомствах и говорить не приходится, пряники, меда, пироги и прочие лакомства продавались на каждому углу. Ага, а вот кажется и те, кому он интересен. Лица незнакомые, по элементам одежды, скандинавы. И чего прицепились? Не успел отклониться, здоровый ломоть, по росту и телесам, ничуть не меньше Лиходеева, чувствительно задел плечом.

– Ну ты! Лапотник! – Срывающимся на фальцет голосом, попытался пойти на обострение отношений.

«Да-а…. ронял тебя аист по дороге! Наверное и не раз», – промелькнула мысль в мозгах Егора, уж очень лицо товарища пытавшегося втащить в спор, соответствовало облику олигофрена, каких его выводят в медицинских справочниках.

Лиходеев еще из прошлой жизни усвоил, что когда Минздрав предупреждает, при возникновении вoпроса: «Слышь, закурить есть?». Курeние и не курение одинаково oпасны для здоровья, поэтому в полемику вступать не стал, тем более заметил выдвижение к месту столкновения остального коллектива рыночной кодлы. Удар прямыми пальцами между скулой и шеей, застал ухаря врасплох, временно парализуя нервные окончания организма.

Чуть наклонившись вперед, протиснулся мимо скучковавшегося народа и умело лавируя в людском потоке, набирая скорость, двинулся к выходу. Уже далеко за спиной расслышал женский крик: «Уби-или-и!». Кой черт убили? Оклемается, встанет!

Пока добирался до Язского гнезда, пару раз проверился. Чувство дурного глаза отпустило. И то ладно.

Чтобы в более выгодном свете представить товар, и тут скоморохи нахваливали теперь уже лошадей. Многие животные были крадеными или старыми. Хитрые торговцы шли на самые разные ухищрения, чтобы поскорее сбыть такой товар с рук и получить за него деньги. Лошадей перекрашивали в разные цвета, устанавливали седла и дуги, чтобы скрыть внешние дефекты. Где-то с окраины торжища, трубный голос прогудел кричалку из рекламного ролика:

– Подходи, не маракуй – лошадь подкуй!

Судя по всему, местный кузнец пытался ковать презренный метал не отходя далеко от торжища и зазывала окучивал покупателей к нему.

Каких только пород лошадей здесь не было! Местные, так и привезенные с Востока и Запада, они разнились статями и мастью. Карие, мухортые, пегие и каурые, половые, саврасые, чагравые и сивые, мышастые, чубарые, соловые и вороные. Старые и молодые.

– Лихой!

Неожиданный призыв заставил обернуться.

– А я смотрю, ты, не ты?

– Я, Алан!

Обнялись. Давний приятель из этих мест, пару раз выступавший проводником его десятку. Узнал! Это плохо, другие тоже узнать могут.

– Каким ветром тебя… – неподдельное беспокойство наплыло на лицо. – Твои-то как? Живы?