Анастасия Коробкова - Рай для закалённых [СИ]

Натэлла с отвращением дернула плечом.

"Он колет твою ногу здоровенной иголкой".

Укола я не почувствовала, зато ощутила себя мертвым куском мяса.

"Прости. Это всё действительно нужно - для рекламы наших услуг".

- Соответственно, подвижность также отсутствует. Девушка, которая еще вчера могла бегать, танцевать и грациозно носить короткую юбку, сегодня прикована к кровати.

"А обязательно при этом делать вид, будто я манекен? Манипулируя моим телом, правильнее было бы со мной общаться, а не с камерой".

Губы Натэллы сложились бантиком, а в глазах появилось умоляющее выражение.

"Это же Леон. Он придумал рекламный слоган "Ломайте что хотите - мы все вылечим!" Потерпи".

"Что вы собираетесь делать? Кастор сказал, у меня будет выбор, но, судя по манерам Леона, всё уже решено, и мое мнение никого не интересует".

- Лоре не повезло, - драматическим тоном констатировал Леон. - Характер повреждения спинного мозга таков, что самостоятельно восстановиться он не сможет. На этих снимках видны детали...

Как я ни выгибала шею, разглядеть снимки мне не удалось. Никакого смысла слушать Леона больше не было.

Натэлла глубоко вздохнула.

"Мы пришли к оптимальному варианту. Завтра, когда пройдет шок, проведем операцию по восстановлению тела сломанного позвонка и вытягиванию сдавленных, залечим мозг и заключим всё это в эндокорсет. Встать сможешь уже на следующий день, а как только операционный шов зарубцуется, мы тебя отпустим".

"И всё?!"

Кастор говорил про какое-то длительное лечение и боли...

Натэлла поспешила подтвердить его слова:

"К сожалению, нет. Эндокорсет надо будет убрать недель через шесть - понадобится еще одна операция. Я не могу гарантировать, что кости срастутся без сюрпризов, возможно, придется всё переделывать - и тогда снова операция".

Краем глаза я заметила, что за стеклом, отделяющим палату от холла, замер знакомый стройный силуэт. Микаэль вернулся, как и обещал Кастору.

"Но я точно встану и пойду на следующий день поле операции?" - забеспокоилась я.

- ... вот таким образом мы поступим, - закончил что-то Леон. - Лора, ты согласна опробовать нашу новацию?

Его вопрос я решила проигнорировать, как он игнорировал меня. Я ждала ответа Натэллы.

"Ну, в общем... Не точно. Есть вероятность, что спинной мозг не восстановится с первой попытки. Имплантат не схватит окончания... В таком случае мы проанализируем неудачу и попытаемся снова".

- Это очень важно не только для тебя, - стал уговаривать Леон, принявший мое молчание за сомнения. - В мире многие люди вынуждены проводить дни в инвалидной коляске из-за повреждений спинного мозга, которые считаются необратимыми. Если у нас с тобой всё получится, у них появится надежда на возвращение к нормальной жизни. Мы сможем вылечить их способом, который опробуем на тебе.

- Конечно, - отозвалась я, обрывая его соловьиную трель. Понятно, что "надежда" больных иностранцев - это материальные поступления, и речь Леона приправлена лицемерием, но также понятно, что поступления эти будут не в его карман, а в бюджет Нашей Страны, и мой долг - помочь ей их получить.

Леон замер. На его худом скуластом лице отразилось понимание, но он заставил себя улыбнуться.

- Вот и ладно. Еще увидимся.

И сделал знак прекратить съемку. Жалобно сдвинул брови, переводя глаза на меня, Натэллу и обратно:

- Я что-то не так сделал, да?

Натэлла вздохнула, взяла его за локоть и повела из палаты.

Как только все трое вышли, в дверь заглянул Микаэль. Его лицо было таким же усталым и серьезным, как в тот вечер, когда он в первый раз навестил меня на базе. На нем была тонкая коричневая куртка поверх бежевой футболки, черные брюки и черные спортивные туфли, а одной рукой он сжимал обе лямки перекинутого через плечо рюкзака.

- Можно? Ты не устала?

- Нет, - ответила я, заинтересованная причиной его визита, - не устала, заходи.

Ах, да - лыжи, косвенная причина моего нынешнего положения - его подарок! Неужели чувствует себя виноватым?

Эту мысль я не скрыла, и Микаэль, входя, кивнул:

- Что-то такое есть. Я не мог предположить, что ты окажешься настолько безбашенно увлеченной, можно сказать, азартной, и вовсе не хотел, чтобы так получилось.

Неужели он в самом деле считал, что я могу на него сердиться? Возможно, конечно, если бы я не была так счастлива из-за ночного знакомства, то была бы очень несчастна из-за сломанного позвоночника, возможно, искала бы виноватых, чтобы не мучиться от стыда... Неужели такое возможно?

- Куда-то собираешься? - сменила я тему, показав глазами на лямки рюкзака.

Микаэль снял его с плеча и поставил в угол, а сам уселся в маленькое пластмассовое кресло.

- Да, только что оформил на работе отпуск. Собираюсь провести его с тобой.

Я ушам не поверила.

- Что? Зачем?

Микаэль посмотрел без иронии.

- Ты выглядишь довольной, словно выиграла приз. Это странно. Наверное, нетипичный побочный эффект спинального шока. Обычно люди, получившие такого рода травмы, очень угнетены и нуждаются в поддержке близких.

- Откуда ты знаешь? - мне пришло в голову, что я лишь предполагаю род деятельности Микаэля - какая-нибудь военная специализация - но и только.

- Помню из уроков первой помощи. Уточнил в источниках, когда узнал о том, что с тобой случилось.

- Кстати, как узнал?

- Почувствовал. Звал тебя в "тишине". Ты не отвечала. Позвонил твоей подруге Веронике.

Ого. Даже подругу вычислил. Что за специализация у него, интересно?

- И решил считаться моим "близким"...

Он улыбнулся и, сидя в кресле, наклонился в мою сторону:

- Да, я хочу стать твоим близким.

У меня непроизвольно включился защитный рефлекс - страх. И желание спрятаться. Уже три года я любыми способами избегала такого рода признаний, потому что вызывали они парализующе противные чувства.

Когда мне было тринадцать, одна знакомая Медеи, перманентно улыбающаяся, но неприятно поверхностная, как-то раз попросила Медею организовать день рождения маленькой дочери. Пока я надувала и развешивала шарики в гостиной, эта дама рассказывала мне о своем племяннике, парне по имени Сергей, который был старше меня на год и жил в нашем квартале. Вроде бы не урод, а просто какой-то неяркий, он никогда не обращал на себя внимания девочек - было в нем что-то отталкивающее, идущее из души, вроде скуки или сознавания собственной никчемности. Сейчас я могла сравнить его с Кастором, который, обладая схожими внешними данными, был действительно привлекательным за счет интуитивно угадываемой внутренней свободы и силы.

Тётка жалела племянника, объясняя его замкнутую мрачность переживаниями из-за распада семьи. Примерно год назад его отец развелся с матерью, несмотря на ее беременность, уехал в другой город и очень быстро женился там вновь. Хотя отец поддерживал связь с Сергеем, и тот ни разу вслух не упрекнул его, родным было очевидно, что парень изо всех сил борется с депрессией. Этим объяснением улыбчивая дама вызвала у меня жалость и некоторую симпатию, ведь меня тоже когда-то бросил один их родителей, однако, когда она вдруг сообщила, что я очень нравлюсь Сергею, и он мечтает со мной встречаться, первым моим порывом был поиск вежливого предлога для отказа. По неопытности сходу я его не придумала, и улыбчивая дама с поразительным напором принялась расхваливать доброту и порядочность Сергея, его безусловную преданность семье, в перспективе обещавшие сделать его исключительно замечательным мужем и отцом. В ее убеждениях чувствовалось что-то такое, что дало мне понять - она не отстанет и при любой встрече на улице будет петь эту песню, так же сверля меня требовательным взглядом. Поэтому я, надеясь поскорее все это закончить, согласилась на встречу с Сергеем в тот же день, во время детского праздника. К тому же, я действительно хотела разглядеть в некрасивом парне что-нибудь красивое.