Борис Сапожников - Шаг в небеса [СИ]

— Да брось ты, Готлинд, тебя что же, так впечатлил этот эксперимент с газом?

— Что мы с тобой наделали, Вадхильд? — кажется, я говорил в тот день исключительно невпопад. — Адмирал ведь не остановится ни перед чем. Он на полном серьёзе готов обратить в скотину собственный народ. И всё при помощи того самого вещества, которое мы привезли.

— Да, Готлинд, это так, — запальчиво произнёс Вадхильд. — Но что нам с тобой с этого? Ты ведь только формально стал гражданином Народного государства. Ты не сдал меня стражам Пролетарской революции. А ведь мог! Вместо этого, ты полетел со мной. И крошил народников из пулемётов! Мы с тобой – имперские подданные. Пусть не по документам, но уж по духу точно. А Империи сейчас очень нужно, чтобы Урд снова вступил в войну. Блицкриг одерживает верх. Медленно, но верно. На всех фронтах идёт позиционная война. Главная драка – в небе. И мы там уступаем врагу. Империя истекает кровью, Готлинд. Если Урд не вступит в войну в этом году – мы обречены. Дилеанская империя перестанет существовать. Уже и так в Тартессах приходится держать значительные силы – сепаратисты набирают силу.

— Хватит, Вадхильд, — одёрнул его я. — Посади тут блицкриговца, они будут петь то же самое. Я отвоевал первую войну от звонка до звонка. Долг родине отдал полностью. Я уехал от войны на север Урда, но и тут ты достал меня. Да ещё и впутал в эту грязь!

— Грязь, значит, — зло прорычал Вадхильд. — Грязь, говоришь. Адмирал у тебя выходит сволочь и гад ползучий, а народнички все в белом! Как они к власти пришли, как их Урд из войны вывели, какой террор устроили на родине – это забудем. Дела давно минувших дней. Но ты не забыл, у кого мы увели этот камушек? Кто охранял комплекс? Не забыл, что у них на богатырках было? — он постучал себе по лбу. — Если хочешь знать, то Избыгнев – это продукт работы этого самого комплекса. Минимум мозгов, максимум силы и самые примитивные рефлексы. Идеальный солдат. Его и Вепру-то забросили, чтобы проверить. А после того, как он выжил после очереди из твоего пулемёта, решили забрать обратно. Получился у них этот идеальный солдат.

— Святых нет, — пожал я плечами. — Оправдывать урдских народников я не собираюсь. Дай мне эскадрилью бомбардировщиков, и я с удовольствием уничтожу комплекс, вместе с тем, что в нём находится.

— Боже мой, Готлинд, какой же ты оказывает идеалист! Ты сам-то понимаешь, что бред несешь?

— А может я просто приличный человек? — грустно усмехнулся я. — А ты уже не так сильно отличаешься от Адмирала и этого молодого учёного?

— Да мне плевать, что будет с народом Урда! Плевать! Я служу Дилеанской империи. Только её интересы волнуют меня. Хотят урдцы превратить собственный народ в бессловесную скотину. Пусть будет так! Лишь бы это послужило интересам моей родины. Набрав силу, Адмирал выполнит свои обязательства перед империей – и вступит в войну.

— А если уже наше правительство решит перенять передовой опыт Урда? И уже наш народ обратится в рабочую скотину. Хочешь, чтобы твои дети были счастливы счастьем идиотов?

— Я – дворянин, Готлинд, пускай и беспоместный, зато наследственный. Моим детям подобное не грозит – уж дворян в скот обращать не будут. А что будет с крестьянами, рабочими и мелкими лавочниками… Мне всё равно, Готлинд. Я за всех не в ответе.

В своём пылком монологе он только раз глянул в мою сторону. А так словно с бутылкой общался. Он не заметил, как в самом начале его, я сжал рукоятку револьвера. Когда же Вадхильд заговорил о том, что ему всё равно, что будет с крестьянами и рабочими, я вскинул оружие – и дважды нажал на курок.

Револьвер плюнул в него пламенем. Комнату затянуло пороховым дымом. На гимнастёрке Вадхильда прямо напротив сердца появилась пара отверстий. Я знаю, что на спине у него кошмарные дыры. По зелёной ткани растеклись тёмные пятна. Вадхильд поглядел на меня. На эти пятна. Уронил стакан – и тот разбился на тысячу стеклянных осколков. Он будто бы не понимал, что с ним происходит.

Вадхильд тронул расплывающиеся по гимнастёрке пятна. На пальцах его осталась кровь. Он рухнул на колено, а после – повалился ничком.

Никто не ломился в дверь, что показалось мне тогда странным. Это потом я понял, что просто стены в доме были очень толстыми. Да и двери – тоже. Всё чтобы сохранить ночную прохладу как можно дольше днём, и дневное тепло – холодной ночью. В комнатах можно из пушек палить – через стену ничего не услышишь.

Я быстро зарядил свой револьвер. Наклонился над трупом Вадхильда. Без стеснения пошарил у него в карманах. Кроме здоровенного пистолета шпион оказался вооружён ещё и котсуолдским револьвером, тоже основательных размеров. Патронов при себе Вадхильд имел по коробке на каждый ствол.

Уложив покойника на кровать, я совершенно спокойно улёгся на вторую. Я даже одеялом Вадхильда укрыл, чтобы завтра было побольше времени. Мне нужно, чтобы завтра его смерть обнаружили как можно позднее. От этого зависит весь мой план, который иначе как авантюрой назвать было нельзя. Но иначе поступить я теперь просто не мог. Пускай я, скорее всего, расстанусь с жизнью, мне в тот момент было всё равно.

Спать рядом с трупами мне было не впервой. Пусть и давно это было – последний, как мне тогда казалось, раз ещё во время войны. Но присутствие в комнате мёртвого Вадхильда меня ничуть не смущало.

Встав пораньше, я отказался от завтрака и прямиком отправился на лётное поле.

— Понимаете, госпожа Олисава, — объяснил я своё странное поведения хозяйке дома, — мы с другом вылетаем сегодня же. А перед полётом надо есть только шоколад. Это связано с… ну, вы понимаете, определёнными отправлениями… — как мне удавалось столь удачно играть, демонстрируя пожилой женщине смущение, ума не приложу. А может просто госпожа Олисава была бесхитростной особой и принимала все мои слова за чистую монету. — И мы условились, что Вадхильд поспит подольше, но после первым сядет за штурвал. А я пока отправлюсь на лётное поле и договорюсь с князем Ерофеевым об аэроплане для нас.

Пожилая женщина кивала в ответ на мои слова. Мне было очень неприятно обманывать её, но что мне ещё оставалось. Не бежать же тайком из дома Божирадовых. Это бы поставило под угрозу весь мой план.

Рикшу поймал быстро. Шустрый малый с лёгкой коляской помчал меня к лётному полю. Он отлично знал, где это. Бежал достаточно долго. Как и вчерашний, он ловко лавировал в толпе, правда, ранним утром народу на улицах было поменьше. Рикша выкатил коляску из города. Побежал по дороге в сторону скопления домиков. Они находились где-то в пяти километрах от городских пределов. Рикша проделал путь меньше чем за час.

Выбравшись из коляски, я кинул ему сразу несколько медяшек и уверенно направился к лётному полю. Рикша сунул монетки за щеку и живо побежал обратно в сторону города.