Анастасия Машевская - Коготь и цепь [litres]

Тем временем Сайдр, исполнявший обязанности помощника в обряде, тихо подсказал Тандарионам снять всю одежду. Удгар и Агравейн послушно и быстро разделись.

– Войдите в ручей, – подсказал Сайдр.

Те вошли. Говорил Таланар:

– Из воды рождается жизнь, в огне обретается смерть. Воздух и воздух сгорают вместе, и рождается вода, а в воде рождается жизнь. Круговорот вечен. И цикл начинается и продолжается в воде, в огне, в воздухе. Так и вы сейчас, Удгар Тандарион и Агравейн Тандарион, отец и сын, выйдите из воды в жизнь, дабы однажды снова войти в воду.

Акценты в музыке сменились, жрецы вновь стали бросать факелы вверх, но теперь каждой рукой перед броском описывая полукруг вверх. Таланар усилием воли зажег костер на алтаре. Сайдр подвел к огню Тандарионов. Нелла зачитала молитвы над чашами, в которых (отдельно для сына и для отца) были смешаны соки трав, масла и змеиные яды. Вместе с ней молились остальные: Таланар – вторил, жрецы – барабанили, подкидывали факелы; шестеро жриц пели древние молебны. Затем храмовница, обмакивая пальцы в одной из чаш, стала рисовать средним и указательным линии на теле Удгара: от макушки, по волосам – вниз, через лицо, шею и до пупка; очертила пуп кругом и двинулась ниже. Две продольные линии вывела по ногам, на стопах нарисовала круги. Затем начертила четыре кольца вокруг тела короля Архона, приговаривая:

– Змея – это закольцованная Мудрость. Она сворачивает кольца и затягивает их. Змея суть Круг. Змей, заглотивший собственный хвост, – вечность, ибо там, где у него начало, там у него итог, а там, где закат, – начало. Змей затягивает кольцо Мудрости и очерчивает круг дозволенного. Змея бережет кольцами и душит кольцами. Четыре кольца по Матери-Богине удержат в равновесии твой цикл рождения, Удгар Тандарион. И все дозволенное для передачи – пусть будет передано.

У Неллы жгло пальцы от змеиного яда, у Удгара горело все тело, но он знал, что иначе нельзя. Между тем Таланар достал из костра на алтаре тонкий дымящийся прутик и, постоянно возвращая его в огонь и поддерживая жар, стал повторно обводить линии, начертанные жрицей.

С Агравейном все повторилось в точности.

Когда с благословением закончили, Нелла взяла одежду мужчин и кинула в костер.

– Станьте ближе, – подсказал Сайдр.

– Как древняя Птица, воспрявшая из пепла и сгорающая в огне, сгорают ныне сын и отец, принц и король. В огне обретается смерть.

– В огне обретается смерть! – загудели жрецы и жрицы.

Сайдр подошел вплотную к Тандарионам и зашептал наставления:

– Сейчас храмовница будет передавать вам амулеты смерти через огонь. Вы должны выхватить их прямо в пламени.

Мужчины сделали все в точности, как указал наследник Таланара. И Удгар, и Агравейн чувствовали, как по всему телу жглись полосы, нанесенные маслами, ядом и обугленным прутиком. Каждому к этим ощущениям теперь добавилась ноющая боль ожога на запястье. Но в руках оказалось по бронзовому медальону с выбитым на нем изображением древнего ясеня.

Сайдр взял припасенную заранее веревку; один конец подал Удгару, другой – Агравейну. Подтолкнул принца вперед, напутствовав: «Иди с остальными», – и двенадцать жрецов с факелами отошли от камней Круга, сомкнувшись плотным кольцом вокруг молодого принца и двинувшись к ручью. Архонца ввели в воду по колено. Храмовница, Верховный друид, Удгар и Сайдр встали ближе к краю берега.

– Вы взяли в руки свою смерть, – заговорил Верховный друид. – Так клянитесь в ней.

Шестеро жриц во внешнем круге затянули плач-причет, каким провожают мертвых; огни плясали, барабаны гремели. Сайдр велел «повторять за владыкой».

Женщины пели надрывнее, котлобарабаны гремели еще громче, факелы плясали, а ритмы неслись быстрее, точно орда архонцев в немыслимой скачке верхом на воинственных «грозных гривах». Одежда Тандарионов уже догорала. Сайдр подал Нелле маленькую глиняную пиалу, и жрица с силой высыпала в воздух над огнями жрецов крупную щепоть серы. Агравейн дернулся он возникших всполохов.

– В этом пламени сгорает принц!

Затихло. Вдруг. В самый момент кульминации. И с последним четким ударом барабанов двенадцать жрецов согнулись пополам, опустив факелы в ручей. Храмовница воздела руки к небу и созвала тучи; Таланар трижды ударил посохом в берег. Через несколько минут на лицо Агравейна упала первая капля. Голос Неллы звучал в ночной тишине предзнаменованием из другого мира.

– В этих водах восстает король.

Дождь хлынул в полную силу, и двенадцать жрецов упругим движением угасших факелов из-под воды обрушили на Агравейна скопище брызг. Занявшиеся пламенем края сухих деревьев под дождем постепенно гасли. Только вечнозеленый Ясень смотрел на обряд живым взором из древности.

– Змий сын Змеи. Так я сын Матери, – говорила Нелла, и Агравейн понял, что должен повторять. Он старался говорить громко и уверенно. Вместе с голосом храмовницы – вновь тихо зазвучали глухие, будто отдаленные удары барабанов. Женщины пели закрытым ртом, а после зазвучал гимн приветствия новой жизни.

Нелла умолкла, в это время Сайдр сделал знак, чтобы Агравейн выходил из воды, нагим, как есть. Сам он шустро поднес Таланару и храмовнице два черно-белых плаща, раскрашенных ровно наполовину по центральной продольной линии. На одном белой была правая часть, на другом – левая. Прежде чем принять одеяния, Таланар обратился к Удгару: