Карен Монинг - Рожденная огнем

— Не смешно, — пробормотала я « Синсар Дабх» . Учитывая, что Круус с его склонностью подсовывать мне эту иллюзию был все еще заперт под аббатством, мучить меня сейчас могла только Книга.

В мою неподвижную невидимую спину врезался прохожий, и меня снесло с тротуара. Я отчаянно замахала руками, ловя равновесие, и едва удержалась на ногах и не влетела головой в канаву. Неподвижно стоять в толпе, оставаясь невидимой, — идиотская затея. Я собралась, точнее, попыталась взять себя в руки, что было весьма непросто — теперь образ сестры оказался всего в пяти футах от меня. Ответа от внутреннего демона не последовало, но это меня не удивляло. Книга не произнесла ни слова с той ночи, как сыграла в джинна и исполнила тихо высказанное мною желание.

Я обернулась через плечо, проверяя, не приближаются ли очередные человеческие ракеты.

— Убери ее, — потребовала я.

И снова только тишина внутри.

То, что выглядело Алиной, прекратило вертеться и остановилось, чуть отклонив бежевый зонт с широкими черными полосками, чтобы не мешал рассматривать улицу. От беспокойства и замешательства она нахмурила брови, между ними образовалась глубокая морщинка. Она прикусила нижнюю губу и хмурилась точно так же, как моя сестра, когда о чем-то глубоко задумывалась. Неожиданно она вздрогнула и потерла ладонью живот, словно ей стало больно или ее вдруг затошнило.

Я поймала себя на том, что размышляю, кого же она высматривает, почему так волнуется, и вдруг поняла, что поддаюсь, а потому сосредоточилась на деталях иллюзии, выискивая в ней ошибки и не забывая двигаться и оглядываться.

Над верхней губой слева у нее была маленькая родинка, от которой она даже не думала избавляться.

(Я подалась влево, давая дорогу паре Носорогов, топающих по тротуару.) Длинные темные ресницы, в отличие от моих, не требовали туши, а шрам в виде ямочки на переносице — от того, что в детстве мы прыгали с качелей и она врезалась в мусорный бак. Когда она смеялась, шрам становился заметнее, и это ее бесило. (Я подалась вправо, уклоняясь от шатающегося пьяного, который громко и мерзко, мимо нот, пел о том, что его облома-а-а-али.) Книга сделала Алину идеальной, без сомнения, воссоздав из моих воспоминаний, которые тщательно изучила и просеяла, пока я спала или занималась другими делами. Я часто представляла ее такой, гуляющей вечером по городу. Да всякий раз, когда проходила по Темпл-Бар, мысли принимали туманный образ сестры. Непроизвольно. Но я всегда представляла ее в компании друзей, а не в одиночестве. Счастливую, а не встревоженную. И она никогда не носила сверкающего кольца с бриллиантом на левом безымянном пальце, а сейчас оно заискрилось, когда она поправила зонт. Она никогда не была обручена. И никогда не будет.

Книга, как обычно, не смогла до конца соблюсти детали. Расправив плечи, я шагнула вперед и остановилась на расстоянии протянутой руки, рассчитывая, что люди дадут этой иллюзии хоть немного личного пространства — если, конечно, не я одна страдаю от видений и они ее тоже видят. Но кто знает, вдруг повезет? Возможно, у видения есть личное тайное силовое поле.

Меня тут же окутал запах ее любимых духов и слабого запаха лаванды от смягчителя, который она всегда добавляла в сушилку к джинсам.

Мы стояли так несколько долгих мгновений, лицом к лицу. Иллюзия моей сестры вглядывалась сквозь меня в улицу, пытаясь отыскать нечто неизвестное, а я всматривалась в ее лицо, точнее, наслаждалась тем, что вижу ее во всех подробностях, пусть это всего лишь иллюзия, но зато идеальная копия, и… Господи, как мне ее не хватает!

До сих пор.

Тринадцать месяцев прошло, а глубокая горькая рана все так же кровоточит и буквально горит, как будто на нее насыпали соли. Некоторые люди — не терявшие того, кого любили без всяких условностей и даже больше, чем себя, — считают, что года достаточно, чтобы справиться с травмой после смерти любимых, а затем пора двигаться дальше.

Да пошли вы! Недостаточно.

Через год рана даже не затянулась. Не помогло и то, что огромные периоды жизни прошли в стране Фей или в бездумном секс-ступоре, когда мне не хватало ума на то, чтобы справиться с горем. На это необходимо время, нужно суметь заставить свой мозг прекратить прокручивать воспоминания. Мы вцепляемся в болезненные воспоминания, как в горсть драгоценных лезвий. Можно снова влюбиться, большинство людей так и делают, — но сестру не заменит никто и никогда. И уже ничего не исправить. Так что извиняйтесь за свои проступки, за то, что вовремя не успели сделать, пока еще не стало слишком поздно.

Мне хотелось обнять эту иллюзию, прижать к себе. Услышать, как она смеется, называет меня по имени, говорит, что с ней все в порядке там, куда уходят все мертвые. Что она познала радость. Что не застряла в каком-то чистилище.

Или где-то похуже.

Один только взгляд на копию Алины пробудил всю боль, всю ярость и жажду мести, что жила в моем сердце. К несчастью, мою ненависть не на кого было направить, кроме старухи, которую я уже убила, и печальной запутанности девочки, которую любила.

Не это ли причина, по которой Книга так поступает? Ослабив меня невидимостью и чувством собственной неважности, она решила провернуть нож в ране, показав мне, что я могла бы вернуть, согласившись сотрудничать с ней? Не сработает, я перестану быть собой и стану чистым злом, когда получу сестру обратно.

— Да пошла ты, — прорычала я Книге.

Я рванулась вперед, чтобы пройти сквозь иллюзию, но со всего маху врезалась в плотное тело, отскочила прямо на клумбу и начала падать на спину, отчаянно размахивая руками. Кое-как изогнувшись в падении и сумев перевернуться, я на четвереньках рухнула в лужу, и зонт выскочил у меня из рук.

Я дернулась, оглядываясь через плечо. Я забыла, насколько хороша Книга в иллюзиях. Столкновение с телом ощущалось как вполне реальное. С теплым, дышащим телом, которое можно обнять. Когда-то я играла в волейбол и пила «Коронас» [8] Красное сухое вино «Коронас» с 1907 года производится в Испании винодельческой фабрикой Torres . ( Примеч. ред .) на пляже с иллюзией моей сестры, которая казалась столь же реальной. Но больше я на этот трюк не попадусь.

Иллюзия поднялась с тротуара, отряхнула джинсы, прищурилась и помассировала висок, словно у нее внезапно заболела голова. Вид у нее был потрясенный: она оглядывала пространство вокруг, словно пытаясь понять, что же произошло. В нее врезался кто-то из скрытых чарами Фей?

Так. Теперь я начала читать иллюзорные мысли иллюзорного мозга моей иллюзорной сестры.

Оставалось только одно: убираться отсюда, пока я еще сильнее не втянулась в обман и пока Книга не получила возможность использовать против меня еще какую-нибудь мою слабость.