Ян Леншин - Турнир самоубийц

Дети изучали Ульрика взглядами, полными тоски. Кажется, им приглянулась серебряная звезда на тулье цилиндра.

– Вы наш новый шериф?

– Тот самый, что прогнал Часовика?

Он говорит про ту псевдомеханическую тварь?

– Но я вовсе не…

Дети теснее обступили Ульрика. Теперь в их глазах поселилось иное выражение – безумная радость.

– Вы видели цифры на его лице? – спросила девочка, стоявшая в обнимку с плюшевым зайцем, у которого недоставало одного уха.

– Что еще за цифры? Ты имеешь в виду часы?

– Нет, – покачала головой малютка. – Другие. Я вам расскажу. Вот, слушайте:

Семерка – это нос.

Нули – Его глаза.

А рот – вопрос:

Когда Он украдет тебя?

– Этот стишок придумал Морти, – подала голос девочка с короткими светлыми волосами.

– Его больше нет с нами, – прошептали два мальчика-близнеца. – Морти теперь с родителями.

– Прекрасно, что ваш друг вернулся домой. Надеюсь, вы тоже когда-нибудь…

Джен больно ткнула Ульрика локтем в бок.

– Морти не дома, сэр. Его забрал Часовик.

– Как и наших мам.

– Он придет за каждым.

– Если только вы Его не убьете.

Ульрик еще раз взглянул на зарешеченные окна. Никто не боится, что дети сбегут. Решетки нужны, чтобы защититься от зла, рыскающего снаружи. Вот зачем этот яркий, безжалостный свет, что не дает ни единой тени. Наверняка он горит всю ночь напролет.

– Сегодня дети впервые за полгода вышли во двор, – сказала сестра. – И все благодаря вам.

– Вы боитесь, что сюда придет Механический Человек? – догадался Ульрик. – Вы видели его, так?

Дети отшатнулись, закрыли ладонями глаза и застыли без движения, словно куклы.

– Мы не называем Его по имени, – сказала сестра. – Только Часовик или Он, чтобы не накликать беду.

Когда настала пора уходить, мальчик лет семи робко тронул Ульрика за рукав.

– Верните моих маму и папу, сэр. Пожалуйста.

– Я бы рад, малыш, но…

Услышав, о чем идет речь, сироты побросали конфеты.

– Пожалуйста, верните наших родителей, сэр, – шептали дети. – Пусть это будет вашим добрым делом на Котовство!

Ругая себя последними словами, Ульрик пытался сохранить серьезное выражение – уголки губ сами собой начали растягиваться в улыбке.

Ни один, даже самый проницательный, человек ни за что бы не догадался, но левое веко N в эту самую секунду нервно подергивалось.

Этот «бухгалтер» оскорбил гостей, украл бесценный артефакт, а вдобавок – избил Механического Человека!

В том, что именно Ульрик виновен в краже книги, N не сомневался. Больше некому. Участие в Турнире, теперь это… Не мог ведь Ульрик случайно забрать учебник, верно? Выходит, знает, что с ним делать.

Прежде бы N подослал к Ульрику убийц, и дело с концом. Но, после того что фрачный поганец сотворил с Механическим Человеком, это не казалось столь блестящей идеей.

Но что, если Ульрик ничего не крал? А пришел забрать свое?

N нервно хихикнул. Механически-нервно, разумеется.

По городу ходили слухи, будто Ульрик не кто иной, как перевоплотившийся Генри Блэткоч. Вздор, конечно. С другой стороны, Генри слыл тем еще троллем. Может, он решил всех разыграть? Подобные шуточки в его духе. Да и отправить в нокаут Часовика способен лишь тип, по описанию похожий на Генри. Тот, кто умывается кислотой, бреется топором и ест раскаленное железо на завтрак.

Или носит веревку с висельной петлей вместо галстука.

Председатель Департамента профпригодности разговаривал с Белиндой по телетранслятору из своего кабинета. Теадеус давно не видел директора фирмы «Брайан и Компания» такой довольной. Если точнее – года четыре. Ульрик как раз устраивался на работу.

– Как ему удалось пройти второе испытание? – откашлявшись, спросил Теадеус. – Обычно неудачникам страсть как не везет.

– Жульничал, разумеется, – отмахнулась Белинда.

– Зачем вы решили устроить этот «экзамен»?

– Пусть его нельзя уволить, так хоть поиздеваюсь.

– Я думаю, это все веревка, – задумчиво произнес Теадеус. – Мой дедушка как-то рассказывал: играя в карты, хорошо иметь при себе веревку, на которой повесили человека, везет – жуть.

– Он думает, надо мной можно безнаказанно потешаться? Как бы не так! – Белинда расхаживала туда-сюда перед телетранслятором, то и дело пропадая из виду. – Я кое-что придумала. Блэткочцы называют такой подход «троллингом».

– Троллинг? – оживился Теадеус. – При чем здесь ловля рыбы на блесну?

– Неважно. Я хочу посмотреть, как Ульрик из кожи будет вон лезть, чтобы сойти за неудачника, и от души повеселюсь.

– Значит, вы не считаете его брайаном? Думаете, лотоматон ошибся?

– Я этого не говорила. Я лишь сказала, что собираюсь отомстить этой сволочи за четыре года унижений, за те помои, которые на меня вылила пресса. Вы читаете газеты? Но ничего, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Вот увидите, Ульрик еще у меня попляшет, я…

– Ручаетесь за это?

– Именно.

Мрак под капюшоном фигуры № 1 сегодня был… мрачнее обычного.

– Братья обыскали номер, – сказал Седвик, стараясь не встречаться взглядом с главой Ордена. Что, справедливости ради, было не так уж сложно. – Вот что им удалось найти.

Седвик протянул фигуре № 1 блокнот. Написано там было следующее:

«1. Тролли – бывают не только зеленые.

2. Способы троллинга:

Киса куку. Киса как тебя зовут? Скока тебе лет? С какова ты горада? С какова раёна? А ты умеиш p-p-p? Киса ты абидилась? У тебя есть паринь? Он веселый штрих?

3. Отвратительный кофе».

– Что это? – ледяным тоном осведомилась фигура № 1.

– Блокнот, – не моргнув глазом ответил Седвик.

– А книга где?

– А книги нет.

– Посмотрите, кто пришел!

Коммивояжер вытащил изо рта сигару и улыбнулся. Чемодан с серебряными замками стоял у его ног. За спиной Коммивояжера маячили трое в костюмах и в масках. Успело стемнеть, и Ульрик едва не заблудился, пока отыскал нужный адрес.

– «Чтобы узнать человека, достаточно бросить взгляд на ту его часть, что находится между головой и грудной клеткой», – процитировал Коммивояжер.

– Кто это сказал?

– Тот, кто разбирается в моде. В отличие от тебя, – Коммивояжер прищурился. – Идем, сыграем партейку-другую.

С этими словами знаток моды скрылся за неприметной дверью. Переступив порог следом, Ульрик очутился в тесной прихожей. Дом выглядел необитаемым. Электричества не было. На перилах лестницы, стульях и ящиках горели керосиновые лампы. Пахло сыростью, с потолка свисали клочья паутины. Чтобы не отстать, он невольно ускорил шаг. За спиной пыхтели люди-маски. Коммивояжер миновал узкий коридор, поднялся по лестнице и распахнул дверь.