Владимир Белобородов - Хромой. Империя рабства [litres]

Пир! Иначе это не назвать! Сало! Хлеб! Что-то свеклоподобное, называемое местными кротокой и по вкусу напоминающее скорее редьку. Крупа. И… первая посуда. Котелок и шесть деревянных ложек в нем. Его корм увел практически из-под носа охранника.

– Живем! – воскликнул я, когда мы разложили все это богатство.

Сметелили мы это все за два дня, и обвинить нас в беспечности не смог бы никто. А вы попитайтесь-ка несколько лет кашей.

Последующие десять дней были без улова. Нет, конечно, проезжающие были, но никто из них не останавливался на ночлег. Хотя вру, одни остановились. Но кожаные безрукавки и висящие на луке седла мечи отбивали всякое желание брать у них что-то. Но ждущий дождется, а жаждущий – обретет. На одиннадцатый день в поле зрения нашей гоп-команды оказались купцы с товаром, ну или купец. Так или иначе, это были три телеги со скарбом и важный тип с мозолью в районе живота, который раздавал команды. Охраняли обоз далеко не мальчики для битья, но… основной ценностью они воспринимали именно телеги!

Я согласно выработанной стратегии находился метрах в тридцати сзади наших, которые вели слежку за охранниками, рьяно исполняющими свои обязанности. В принципе, нам ничего не светило, если бы я не решил погеройствовать. Обойдя потихоньку обоз с другой стороны, я притаился за деревом и стал наблюдать за стреноженными лошадьми. Они мерно жевали травку, постепенно приближаясь ко мне.

Судя по слегка посветлевшему небу и затиханию голосов ночных птиц, скоро рассвет. Ноги у меня затекли, к тому же появилась ноющая и зудящая боль в месте перелома, обычно извещающая о непогоде, но я терпел. Поскольку своих я не предупредил, а теперь уже возвращаться было поздно, долго и глупо, я осознавал, вернее, надеялся, что они в панике. Лошади упорно не хотели заходить в лес, полагаю, по причине отсутствия в нем сочной травы, и продолжали жрать свою зелень на поляне. Нет, ну уже это бесило! Мне нужна лошадь! Я не вытерпел. Наглость – второе счастье. Не знаю, чем я руководствовался, но не разумом точно. Мне показалось, что охрана заснула, – издалека мне было не очень хорошо видно, и я вышел на поляну. Здоровая нога онемела и плохо слушалась. Я усилием воли заставил себя сделать несколько шагов до гнедого жеребца со звездочкой на лбу. Будто тысячи иголок впились в ногу, и онемение понемногу отступало. Жеребец встрепенулся, подняв голову. Я, подойдя, погладил его по влажному носу и взялся за… не знаю, как это называется, наверное, тоже узда, но без повода, зато с кольцами для вожжей. Конь безропотно стал прыгать за мной, после того как я его потянул.

Сердце дико стучало. Стоит сейчас охране только приоткрыть веки… Иллюзий я не строил. Небо уже посветлело, и видно было шагов на двадцать… Отойдя не очень далеко, я присел и одеревеневшими вдруг пальцами попытался освободить ноги лошади от пут. Не сразу, но у меня получилось. «Уходим, уходим», – отдавались в висках удары сердца. Я уже не думал о своих, я просто шел, и конь покорно следовал за мной.

– Хромой! – услышал я громкий шепот Чустама и остановился. Только теперь я понял, что означает выражение «поджилки трясутся».

– Ну ты наглец! Давай на лошадь! – Первым меня догнал корм. Остальные пыхтели шагах в сорока.

Я поставил ногу на сомкнутые в замок ладони Чустама, и он помог мне взобраться на жеребца. Корм, схватив узду, побежал…

Жеребца в воду еле затащили.

– Собираемся! – приказал Чустам, когда добрались до шалаша.

– Куда? – спросил я.

– Ты что думаешь, они не пройдут по следам? Ты только что лошадь увел! Он копытами пласты земли выворачивает. Самого здорового выбрал! Молодец!

– А зачем сюда его затащили?

Корм обескураженно посмотрел на меня:

– Да кто его знает… Обратно переведем.

– А я думал, мы на тот берег. – Клоп складывал в сумку нехитрый скарб.

– Тоже верно – следы запутаем.

– А может, они потеряют след? – Мне не хотелось покидать насиженное место.

– Этот жеребец однозначно стоит дороже тебя. Ты бы на месте его хозяев потерял его след?

Через час мы были уже далеко от ставшего почти родным лагеря.

– Красавец! – похлопывал жеребца по шее Чустам.

– Звезданутый, – произнес я.

– Что?

– Звезданутый он, как и нынешний хозяин.

– Хозяин это да! А конь-то при чем?

– А у него во лбу звезда. Куда хоть идем-то?

– К обеду встанем и решим.

– Верши не взяли. Что есть будем?

– А я рыбу достал и даже пожарил. – Ларк шел с другого бока жеребца. – А мне можно будет на нем?

– Потом, – ответил Толикам. – Вот подальше отойдем…

– Чего вы боитесь? Ушли же уже? – Я в очередной раз поправил сползающие седельные сумки.

Заодно и сам выправился. Езда на лошади без седла то еще удовольствие, постоянно скатываешься вбок. Место, которое призвано предупреждать о приключениях, в данном случае подвергалось тщательному и уже надоевшему массажу. Небо начали затягивать тучи – не зря нога болела.

– Вот если бы у тебя увели лошадь, ты бы когда поиски прекратил? – спросил Чустам.

– Не знаю.

– Считай, что они тоже не знают.

К дождю мы спрятались под деревом, спутав ноги жеребца. Тот явно был недоволен погодой и встал под соседнее дерево. Клоп достал из сумки рыбу, завернутую в листья.

– Так все-таки куда пойдем? – еще раз спросил я.

– Ну чего ты такой нудный, Хромой? – Клоп отбросил высосанную рыбью голову. – Какая нам разница? Вот кто-нибудь знает эти места?

Все промолчали.

– То есть так и так мы не знаем, куда идти.

– Я не об этом. Вообще куда пойдем? – Если честно, я довольно слабо представлял местную географию, и скажи мне, что идем в Кермское королевство или Иритское, я бы только кивнул.

Кстати, королевствами я их называл для себя, местные же их величали локотствами, ну и правили ими соответственно локоты. Всего в Руизанской империи, которой правил император с детьми – младшими императорами, насчитывалось четырнадцать локотств самого разного размера. Локоты на своей территории управляли всем, ну или почти всем – судами, налоговой, то есть местными мытарями, рабской составляющей экономики, принимали какие-то законы, не противоречащие имперским, не было у них лишь армий, за исключением небольшого количества стражи. Как я понимаю, это чтобы не возникло соблазна устроить государственный переворот.

Очень туманна магическая составляющая этого мира. Толком я так и не понял влияние и назначение магов. Некоторые уверяли, что все короли магически привязаны к императору, кто-то рассказывал, что сам император – маг, что звучит довольно убедительно. Опять же свое представление я почерпнул от низшего слоя местной иерархии – рабов, что может очень исказить достоверность информации. Единственное, в чем не расходились рассказчики и даже Толикам, это что при каждом короле были маги империи.