Ричард Адамс - Майя

Правитель Тонильды и верховный жрец ожидали ответа маршала. Кембри решил, что не стоит настраивать против себя верховного жреца; если помиловать тонильданку (скорее всего, она ни в чем не виновата), ее можно использовать и в дальнейшем, а вот чернокожую невольницу следует передать в руки жрецов – ее поведение действительно вызывало подозрения. Жаль, конечно, но тут уж ничего не поделаешь.

– Что ж, пожалуй, чернокожую рабыню стоит допросить с пристрастием, – заявил Кембри. – А тонильданка нам еще пригодится. Видите ли, этот Байуб-Оталь…

Майю, на этот раз без кандалов и без охраны, снова ввели в зал и усадили на скамью перед маршалом Кембри. До сих пор девушка пребывала в полубессознательном состоянии и отвечала на вопросы только из страха перед важными господами. Вот уже несколько дней она отчаянно переживала случившееся и, представляя всевозможные ужасы, не могла ни спать, ни есть. Она вспоминала жуткие трупы на придорожной виселице, съеживалась в уголке своей темницы, закрывала лицо руками и молила Леспу и Шаккарна сразу лишить ее жизни. Майю, как и любую другую беспомощную жертву деспотического режима, не успокаивало даже сознание своей невиновности. Она знала, что власти разыскивают убийц, а за нее некому заступиться, поэтому заранее примирилась со своей жалкой участью и надеялась только, что ей даруют быструю смерть.

Больше всего ее тревожила судьба Оккулы. Разумеется, Майя сообразила, что подруга играла важную роль в смерти Сенчо, хотя убийство наверняка совершили Зирек и Мериса. Однако же Майя твердо решила не рассказывать ни про глиняных котов с выцарапанными на них словами, ни про старуху в сластной лавке, ни про ночную охотницу-сову, ни про коробейника и его спутницу у Павлиньих ворот – ведь все это послужит доказательством участия Оккулы в преступном сговоре. Вдобавок наверняка сам Сенчо велел своей невольнице найти укромное местечко. Майя не догадывалась, что верховный советник и маршал отправили Мерису в «Лилейный пруд» и приказали Зиреку, осведомителю Сенчо, забрать ее оттуда и отправиться в Халькон. Она упорно настаивала на том, что ей ничего не известно, полагая, что в этом случае Оккулу ни в чем не заподозрят, ведь у верховного советника было множество врагов.

Когда Кембри повторно вызвал Майю на допрос, она сразу почувствовала – как ощутил бы любой подозреваемый на ее месте, – что настроение присутствующих изменилось. Поначалу она отнеслась к этому с недоверием, но вскоре поняла, что ее больше ни в чем не собираются обвинять. Ее перестали расспрашивать, зачем и почему она устроила игру в озере. Майя сообразила, что Эльвер-ка-Виррион подтвердил ее слова.

– Солдаты и чернокожая рабыня говорят, что Байуб-Оталь к верховному советнику не приближался, – сказал правитель Тонильды.

Майя удивленно уставилась на него – ей даже не пришло в голову, что Байуб-Оталь не собирался ее покупать. Похоже, ни в коем случае не следовало упоминать, что Оккула просила ее повременить с возвращением к хозяину, поэтому Майя промолчала.

– Сейчас важно другое, – перебил тонильданца маршал. – Расскажи-ка нам еще раз о своем разговоре с Байуб-Оталем. Ты уверена, что он просил тебя связаться с ним, если ты захочешь покинуть Беклу?

– Да, мой повелитель.

– А тебе Байуб-Оталь нравится?

– Нет, мой повелитель. Поначалу он мне нравился, но теперь я его ненавижу!

– Это еще почему?

Майя замялась – не объяснять же, что она ему предложила себя, а он ее отверг…

– Ладно, – поспешно продолжил Кембри. – Только ненависть свою ты ему показывать не должна. Байуб-Оталь – враг Беклы. Мы предполагаем, что он вступил в переговоры с королем Карнатом, но доказательств у нас нет. Понимаешь, к чему я клоню?

– Да, мой повелитель.

– Мы повсеместно объявим, что тебя и твою чернокожую подругу, как обычно, будут допрашивать жрецы в храме, а завтра вечером ты отправишься к Байуб-Оталю. Знаешь, где он остановился?

– Нет, мой повелитель.

– Не важно, после полуночи тебя туда проводят. Ты его разбудишь, объяснишь, что сбежала из храма, и попросишь увезти из Беклы. Ну, после этого сообразишь, что к чему.

– А что, он и правда меня увезет, мой повелитель?

– Мы на это очень надеемся.

– Но, мой повелитель… – недоуменно протянула Майя. – Как же я… Вот, положим, получит он весточку от этого короля или еще что – как же я вам сообщу?

– Что-нибудь придумаешь. Убьешь его, если понадобится, а сама в Беклу вернешься. Да, дело трудное, но очень важное. Если ты добьешься успеха, то тебя щедро наградят и на волю отпустят. Не смей и думать о том, чтобы нас предать. И сбежать тебе тоже не удастся – поймают, и тогда жди беды.

– Не беспокойтесь, мой повелитель, я сделаю все, что смогу. Только… – Она умоляюще посмотрела на него.

– В чем дело?

– Мне дадут поспать? Я так устала, сил нет никаких, мысли путаются.

– Ступай тогда, – вздохнул Кембри. – Завтра тебе остальное объяснят.

Майя встала – и снова опустилась на скамью.

– Мой повелитель, а как же Оккула? – воскликнула она. – Оккула тоже ни в чем не виновата! Ее отпустят?

– Здесь мы вопросы задаем, – оборвал ее верховный жрец. – Чернокожую невольницу будут допрашивать.

Майя вцепилась в столешницу, и Кембри собрался было кликнуть стражников, но тут дверь распахнулась.

– Благая владычица, мой повелитель! – объявил вошедший солдат, почтительно приложив ладонь ко лбу.

На пороге стояла Форнида: облегающее пурпурное одеяние складками ниспадало к серебряным сандалиям, расшитым бисером; два драгоценных гребня поддерживали удивительные сияющие волосы, уложенные в высокую прическу, перевитую золотой цепью; ожерелье с крупной подвеской в виде серебряного леопарда спускалось на грудь; ногти были выкрашены алым, а на левом указательном пальце блестело золотое кольцо в виде змейки с рубиновыми глазами.

Благая владычица в сопровождении своей прислужницы неторопливо пересекла зал. При ее появлении мужчины поднялись из-за стола, и Кембри велел Майе отойти к дальней стене. Форнида жестом приказала своей спутнице перенести резное кресло маршала к окну, поближе к свету, и невозмутимо уселась, с легкой улыбкой глядя на Кембри. От нее исходило сверхъестественное могущество и необыкновенная уверенность в своих силах – так, не страшась никого и ничего, выходит на охоту хищный зверь. Казалось, благой владычице было чуждо все человеческое.

Майя с трудом сдержала дрожь и с удивлением заметила, что важные господа за столом тоже невольно поежились.

– Ну что, Кембри, – наконец произнесла Форнида, убедившись, что никто, кроме нее, не дерзнет заговорить первым, – вы выяснили, кто виновен в смерти верховного советника?