Евгений Мисюрин - Черный грифон

Она снова вытерлась и на этот раз Платон обратил внимание, что и сам покрыт мелкими водяными каплями с головы до ног. Он встал, по-собачьи встряхнулся и вытер лицо предплечьем. А Подана продолжала.

– Когда тьма в мир пришла, Тура уж не было, на круг ушёл. Другие воины пытались Киркелин выдернуть, только никому пока, как видишь, не удалось. А в мече том, мнится мне, великая сила спрятана.

– Ну дела… – протянул Платон. – И часто пытаются?

– Да откуда ж мне знать?

– А откуда ты эту историю знаешь?

– Эту сказку я у бывшего хозяина вычитала. Служила у франкского колдуна, ещё по молодости. Он всё наши былины изучал. Говорил, «врага надо знать».

Платон прислушался к себе. После сытной еды в крови бурлила сила, и он решил попробовать. А что, никто же не видит, только Подана, но к ней молодой человек за эти дни привык.

Он подошел к скале. Меч торчал как раз на уровне глаз. Вблизи было видно аккуратную кожаную оплётку рукояти, неярко, матово, блестящую гарду и почти зеркальную полоску лезвия длиной в две ладони. Остальное пряталось в скале.

Там за эти годы всё заржавело, небось, подумал Платон. Вон, в воздухе влага висит. Так что меч скорее отломится, чем вынется. А ещё хорошо бы его нагреть. Расширится, щель раздвинет, тогда как остынет, сразу тащить.

Руки между тем удобно легли, одна на рукоять, другая на гарду. Смирнов не успел дёрнуть, как скала с пушечным грохотом лопнула, и меч остался в его руках. Такой же блестящий, как и видимая часть. Надо же, не заржавел, удивился про себя Платон. От неожиданной тяжести руки его опустились и кончик меча уткнулся в серый камень ущелья. Не затупить бы, непроизвольно испугался он.

– Молодец, – послышался сзади мужской голос. – Мара бы тобой гордилась.

Платон обернулся и увидел здоровенного, на голову выше и в плечах раза в три шире, чернобородого мужчину в блестящем нагруднике, таком же шлеме, грубых кожаных сапогах и с похожим, только чуть шире и короче, мечом в руке. Незнакомец протянул обе руки в его сторону так, что кончик его меча почти уткнулся Платону в живот, и требовательно подёргал свободной левой.

– А теперь отдай его мне, раз уж сам за меня всю работу сделал. А то вон, – и он указал рукой назад.

Там стояли ещё двое, такие же здоровые, но в кожаных нагрудниках. Один держал за шею Подану, второй упирался ей в живот ножом.

Хороший ножик, неожиданно для себя оценил Платон, мне бы такой в лесу. Но потом переключился на более насущные проблемы.

– Отдам – отпустишь? – без малейшего страха спросил он.

Почему-то никакого испуга от ограбления с угрозой жизни не возникло. Наоборот, тело рвалось в бой, и он точно знал, что успеет срубить голову эту гопнику. Правда, в остальных двоих он так уверен не был. Если бы один…

– Меч гони! – в голос крикнул бородач. – Не понял, что ли?

– А отпустишь?

– Ты дурак? Отдашь – убью быстро. Будешь упираться – на куски изрублю. Я – тебя, а они – её. В тебе же кожа да кости.

– Тогда какой мне смысл? – спросил Платон, осторожно присматриваясь к торчащему краю скалы. – Так, глядишь, я тебя порублю.

– А!

Грабитель с криком ткнул остриё меча в живот Платона, но тот неожиданным для себя самого финтом ушёл от колющего удара и изо всех сил рубанул по торчащему острию скалы. Меч с лёгкостью отломил несколько кусков, размером от сантиметра до десяти, и направил их в сторону дальних гопников. Продолжение движения с лёгкостью снесло голову главному. Даже драки не получилось, что, конечно, к лучшему, фехтовальщик из меня никакой, подумал Смирнов. Всё происходило помимо его воли, он будто наблюдал со стороны, только в начале вставлял реплики.

В два шага Платон подошёл к корчащимся на камнях и держащимся за животы мужчинам.

– Кто такие?

В ответ лежащий без замаха полоснул своим мечом над самой землёй, пытаясь подрубить Платону ноги. Тот так же, не участвуя в движении разумом подпрыгнул, пропуская меч под собой, и снова одним лёгким и скупым махом отрубил противнику голову.

– Не убивай! – заорал второй. – Я расскажу.

Платон повернулся и выставил меч. Почти касаясь бандита.

– Его, – лежащий указал подбородком на труп главаря, – Черноусом звали.

Видимо, это имя должно было что-то говорить, но никаких ассоциаций не возникало. Платон вообще, будто смотрел на себя со стороны. Легендарное оружие не просто придавало силу, оно позволяло чувствовать себя непобедимым.

– IDDQD, – блаженным шёпотом проговорил Платон.

И действительно, ощущение было, как когда он играл в компьютерном клубе, «думал», как выражались тамошние завсегдатаи. Стоило набрать эту бессмысленную комбинацию букв, и персонаж становился неуязвимым. Здесь было похоже, но гораздо больше. Будто не он сейчас держал меч у груди бандита, а матёрый, закалённый в многочисленных схватках ветеран, который видел не одну сотню смертей и ещё стольких же сам отправил на круг. На круг. Странно, я раньше никогда не пользовался этим выражением, подумал он.

– Я тебе схрон покажу, только не убивай, – верещал между тем пленный, видя, что имя главаря не произвело впечатления. – Вон там он, между скалами склон, а в нём пещера.

Говоря это, бандит ожидал, что его противник, конечно же, повернётся в нужную сторону. Вот только не ожидал, что тело Платона действует без его сознания. Бандит резко вскочил, намереваясь дать дёру, но наткнулся на сверкающее лезвие и медленно опустился на землю, удивлённо глядя на свой живот, из которого торчал белый блестящий клинок.

Платон испуганно огляделся. Наваждение битвы кончилось, больше не казалось, что меч держит кто-то другой и всё сразу стало выглядеть иначе. Он увидел три трупа, два без голов, один с кровавой раной на животе, почувствовал тошнотворный запах крови и внутренностей. Тут же начались рвотные позывы, но ничего не вышло – оголодавший организм предпочёл не делиться только что съеденным.

Молодой человек согнулся, задрожал, выронил Киркелин… затем упал на грудь, едва успев упереться ладонями. И тут же отдёрнул правую. Рука попала в лужу, собравшуюся между камней, и Платону показалось, что он макнул пальцы в кровь. Лишь через некоторое время он начал приходить в себя.

Я убийца, с ужасом осознал он. А с другой стороны, это же была самозащита. Голова наконец-то заработала. Надо отсюда уходить. Если кто-то обнаружит его с мечом в руке возле трёх трупов, сомнениям не будет места. А куда идти? Здесь бывают люди, поэтому должны быть какие-то дороги в населённые пункты. А там можно скрыться. Меч в тряпку замотать. А почему не оставить здесь? Но эта мысль показалась настолько дикой, что Платон её сразу же выгнал из головы чуть не пинками. Оставлять Киркелин нельзя. Не зря же достался.