Евгений Мисюрин - Черный грифон

Всё это Платон узнал, будучи ещё в хороме, где изображал конажича. Опытные воины даже советовали ему съездить в Сарай-город. Говорили, что в тамошнем храме Живы служительницы вполне открыто и официально обучают молодцев премудростям плотских утех. Дабы, значит, понимали молодожёны, чем в брачную ночь заниматься следует.

Всё было сказано со смешками, прибаутками, но Платон мотал информацию на изрядно отросший ус.

И вот сейчас, сидя под кустом перед чугунком, полным золота, он думал вовсе не о деньгах.

Полная луна выбелила дорожку почти до молочного цвета. Коньки крыш угловато чернели в тёмно-сером ночном небе. Платон, чуть не в припрыжку, шёл по улице, и рот его сам собой растягивался в улыбке. Не больше десяти минут назад он расстался с Беляной возле ворот палат коназа. Причём, девушка, нисколько не стесняясь невидимого, но несомненно смотрящего на них часового на стене, крепко поцеловала его в губы.

– Завтра год со смерти мамы, – почти шёпотом сказала она. – Траур заканчивается, можно и о свадьбе подумать.

У Платона даже сердце от этих слов замерло. Девять месяцев они с Беляной проводили вместе всё свободное время. Конечно же, весь Калач их много раз видел, и никто не сомневался, что дело движется к женитьбе. Последний месяц после каждого поцелуя, видя разгорячённое лицо Смирнова, девушка отвечала одной неизменной фразой:

– Погоди. Немного осталось.

В общем-то Платон уже знал, что в здешнем обществе такие традиции, как траур, чтут строго, и до годовщины смерти никто девушку замуж не отпустит. Но когда она, годовщина, он точно рассчитать не мог. А спрашивать об этом любимую как-то стеснялся. Ведь несомненно, вопрос о покойной матери не добавит ей радости.

И вот, проблема разрешилась сама. Завтра можно идти к коназу, договариваться. За эти месяцы Владигора Платон видел раз пять или шесть, но всё издалека, и знаком с ним не был.

Да и само решение осесть в тихом Калаче пришло внезапно, сразу же, как только увидел Беляну. Не думал, чем заниматься будет, где жить. Проблема, правда, решилась сама собой, за счёт золота из чугунка. Вполне хватило на хороший двухэтажный домик с подворьем, да и вопрос питания за всё время так и не обострился. Хорошее наследство оставили покойные бандиты. Вот теперь снова пришло время залезть в кубышку. Завтра свататься, не идти же к невесте с пустыми руками.

– Добрый вечер, батюшка Платон.

Молодая, одетая, как большинство в Калаче, в ситцевый расписной сарафан, девушка, встречала хозяина на пороге дома. В светлом прямоугольнике открытой двери она сначала казалась тёмным силуэтом, и только приблизившись, Платону стало видно красивое скуластое лицо, сложенные на животе руки и заплетённые в длинную, почти до пояса, косу, волосы. Как только он подошёл, поклонилась до земли так, что золотая коса перевалилась через плечо и теперь мела кончиком крыльцо.

– Здравствуй, Глаша.

– Ты, батюшка, как, сперва вечерять будешь, али помоешься, а уже потом за стол?

После этих слов в животе предательски заурчало. Беляна, наверное, тоже сейчас ужинает, подумал Платон.

– Собирай на стол, – коротко ответил он и прошёл внутрь.

Девушка жила здесь до покупки дома, ещё при прежних хозяевах, и осталась одна, когда те уехали. По словам общинного головы, который и принял оплату с нового хозяина, Глаша приходилась им какой-то дальней родственницей. Ни отца, ни матери у девушки не было. Родня держала её чем-то вроде одной прислуги за всё, как здесь называли, «в девках». И теперь, когда дом перешёл Платону, голова всерьёз недоумевал, куда же подастся бедная девица.

Смирнов тогда не мог понять, почему она не выйдет замуж, но Глузд Бессонович, как звали голову, ответил просто:

– Да кто ж её таковую возьмёт? Без родни, без приданного. Опять же, со старыми хозяевами жила, не стыдилась. Так что в жёны таких у нас мало, кто пожелает. Ты если только? – и хитро глянул на Платона.

Дурацкий выверт судьбы, но получилось, что девушка шла в нагрузку с домом. В самом деле, не выкидывать же бедняжку на улицу? Так и жила, занимая неизменную неизвестно с каких времён комнатку возле кухни. К слову, проблем от Глаши не было. В постель она не просилась, да Платон бы, наверное, и не заметил. Все мысли его были только о Беляне, и остальных девушек он словно бы и не видел. Так что Глаша, конечно, первый месяц пыталась как-то сократить дистанцию, но поняв, что у хозяина серьёзная любовь с конежной, отстала.

Платон поднялся в горницу, скинул с плеча привычную перевязь, сбросил сибирку и в рубашке спустился в низ. Основное время он проводил на ристалище, тренировался в мечном бое. Поэтому к вечеру обычно болели руки, спина, а часто и ноги. Сегодня, как почти каждый день, махал деревянным мечом до заката, а потом они с Беляной бродили по околице, сидели на берегу Донца, считая звёзды и временами самозабвенно целуясь. Ни о чём большем невозможно было и подумать до свадьбы, нравы в Калаче строгие. Впрочем, Платон подозревал, что этот город не исключение.

Многие здесь за всю жизнь кроме супругов не имели никаких сексуальных партнёров и это считалось нормой. Нет, ходили, конечно, молодые лоботрясы или, наоборот, вдовцы, к нескольким весёлым бабам. И это не приветствовалось, наоборот, считалось неприличным. Ходили тайно, но почему-то все об этом знали. Калачане старались меньше общаться с такими блудниками. Не то, чтобы избегали, но не принимали всерьёз. Например, стать общинным головой такому ходоку было никак нельзя.

– Откушай, батюшка.

Опять поклон. Ну вот чего она на каждом шагу косой пол метёт? Сначала Платону это льстило, но уже на другой день надоело. Потом он долгое время старательно выговаривал Глаше, пытаясь отучить от раболепства. Но той что говори, что не говори – стоит, глядя на него честными голубыми глазами. А на прямой вопрос отвечает:

– Так ты хозяин, батюшка. К тебе вежество иметь надобно.

И всё. Хоть кол на голове теши. Но уже через пару месяцев привык и просто не замечал. Хочет бить поклоны – её дело. В общем-то, Платону не нужна была ни прислуга, ни приживалка. Дом он покупал в расчёте жить здесь с молодой женой. Так что Глаша воспринималась им как неотъемлемая часть жилища. И в самом деле, не выгонять же. Так и повис вопрос девки-приживалки до свадьбы.

Беляна пару раз встречала сироту, когда заходила в гости. Здесь девушки надолго к парням не ходили, особенно, если дома больше никого. И любимая заглянула лишь дважды. Сначала, как только купил дом – осмотрела, да оценила. Второй раз зашла с няней и подарками, всё чин по чину.

Про Глашу ни слова не сказала, но смотрела косо.

С утра Платон перебрал хранившуюся в чугунке россыпь золотых украшений. Наконец, остановился на тонком, сделанном в виде виноградной лозы, резном колечке с большим круглым красным камнем. Красиво, будто виноградина на миниатюрных листьях. Самое то, что надо, подарить невесте на сватовство.