Александр Косачев - Нулевая борьба. Пролог [СИ]

Запись 100. «Прошел день, как я ввел Гемелле препарат. Никаких видимых изменений не произошло. Постоянно проверяю сердцебиение и каждый раз боюсь его не найти. Лгать не буду: я очень устал. Такое ощущение, будто время растянулось и минута стала часом. Морально я готов ко всему, но стараюсь верить в лучшее. Отвлечься ни на что не могу. Да и тут, в общем-то, не на что отвлекаться. Единственное, что я смог, — оставить эту запись. Задумался даже о времени и том, почему возникает такой парадокс: когда ждешь — время тянется, а когда участвуешь в чем-то интересном — время бежит. Думаю, всё дело в работе мозга. При стрессе организм мобилизуется, чтобы можно было мгновенно отреагировать на ситуацию, поскольку от этого может зависеть жизнь. А при интересном занятии мозг погружается в ситуацию и не отвлекается на время, потому и возникает иллюзия того, что время пробежало. Из этого напрашивается нехитрый вывод: мне нужно занять себя чем-то интересным, чтобы переключиться от ожидания на какой-то процесс. Осталось найти, на что...».

Про себя я подумал, что зря перестал общаться в социальных сетях. Они, конечно, были для моего поколения не так актуальны, как для старшего, но всё равно еще имели свою ценность. И здесь есть даже некоторая тоска по ретро-общению. Химеры, как феномен, вытеснили социальные сети на второй и даже третий планы. Интернет, став однажды глобальным, вытеснил телевидение, которое, в свою очередь, вытеснило радио, а радио, в свою очередь, — газеты, но перед этим газеты вытеснили устную форму передачи информации, при которой через пятые уши вся суть искажалась до неузнаваемости. Жизнь менялась, и индивидуальная феноменология века с каждым новшеством всё сильнее начинала отдавать душком. Она проходила свои стадии и для последующих поколений уже не была чем-то выдающимся и популярным. Вся эта известность полуголых женских задниц и блогеров со своим обязательным мнением обо всём ушла в прошлое. Для новых поколений это стало чем-то глупым и подвергалось постоянному высмеиванию. Всё перешло к коллективным решениям, а общение сменилось реальными встречами. Кто бы мог об этом подумать раньше! Даже смешно. Людям старого мышления тяжело понять людей нового. Но, собственно, это применимо и наоборот. Культура эволюционирует по-своему и значительно быстрее биологической. Каждое открытие запускает волну изменений и меняет всё, что связано с новшеством. Социальные сети — это попытка людей приблизиться друг к другу. Коснуться на расстоянии и поддержать некую ментальную связь. Но зачем это, когда можно жить рядом и получать гораздо больше эмоций от реального общения? Когда-то было смешно писать друг другу письма и неделями ждать ответа. Сейчас же стало смешно отправлять слова и не видеть собеседника вблизи. Мир переменился и стал более открытым, поскольку это более здоровый вид общения, пришедший на смену интимным беседам незнакомых людей. Каким бы забавным это ни казалось, но сначала лодка раскачивается в сторону искаженного восприятия мира, которое часто нездорово, но, благодаря рекламе и пропаганде, процветает, а уже после накапливания опыта начинается борьба и выправление её на здоровый лад.

Гемелла пошевелилась и сбила череду моих мыслей. Попила воды и снова отключилась. Я поначалу испугался, но после обрадовался, что она в нормальном состоянии и справляется с действием препарата. Можно было расслабиться. Шансы на то, что она выживет, поднялись в разы. От волнения я заходил кругами вокруг палатки и дерева. Включил тепловизор, чтобы осмотреться насчет возможной опасности, и сделал это очень кстати. Вдалеке я заметил человека. Он был один и шел в боевом костюме обычной походкой, словно прогуливался по парку. Казалось, ничто его не беспокоит. Я присел, чтобы он меня не заметил, но было уже поздно: он поднял руку и что-то крикнул. Я не разобрал. По мере приближения, смысл слов стал понятным: он говорил, что не желает мне зла и просто направляется в Горгород.

— Я хочу попасть в Горгород, — сказал незнакомец. — Не подскажешь, как туда добраться?

— Стой! — сказал я.

— Ладно-ладно. Стою. Мне не нужно проблем.

— Кто ты?

— Я просто путник. Хочу перебраться в новый полис. Иду из Радужного. Там стало слишком небезопасно.

— В каком смысле?

— А ты не знаешь?

— Чего не знаю?

— Как?! Это все знают! Во всех новостных лентах только об этом и говорят.

— Я не слежу за новостями. Там ничего интересного.

— Ну, друг, не в этот раз.

— Так что там? — спросил я, стараясь понять, что такого удивительного случилось.

— Может, присядем? Я долго шел и собирался сделать привал...

— Да-да, давай присядем.

Мы уселись на землю, подойдя ближе к палатке. Это было нужно, чтобы воздушные химеры не заметили нас и пролетели мимо. Одно из ключевых правил в регионе: не попадаться в поле зрения потенциального врага.

— Почему у дерева, а не у леса? У леса ведь безопаснее, — сказал незнакомец.

— Что случилось в Радужном? — спросил я, возвращая собеседника к теме разговора.

— Ах, да. Короче. Я всю жизнь прожил в Радужном. Прекрасный, добрый полис, какой еще поискать. Горгород не так хорош, но что поделаешь, Радужного больше нет. Не представляю, куда пойти, если и с Горгородом случится то же самое. Все остальные не такие демократичные.

— Да что случилось-то?! — не выдержал я.

— О, да... Ты слышал про человекоподобных химер? Ну, про них-то наверняка слышал.

— Да, было такое.

— Так вот: они есть! Действительно есть! И их целая армия. Слухи оказались правдивы. Они как люди, только со звериными частями тела. У большинства торс человеческий, габариты, конечно, значительно больше, мускулистые такие, кто-то волосатый, а кто-то с чешуей. И, они разумны! Есть мнение, что это новая веха в истории. Собственно, их предводитель так и сказал: мол, начинается новая эра в истории, теперь появятся человеческие химеры, и то, что раньше было невозможным, станет реалиями нового дня. Он умный. Я бы не запомнил этих слов, если бы их так часто не повторяли в ленте. Такое ощущение, что он раньше был человеком. Он, собственно, всё еще человек. А может, стал им. Но это не главное. Он говорит, что построит Вавилон! Да-да, так и сказал: «Это мой Вавилон!»

Я сразу вспомнил Ромеро. Ему хотелось другого мира, поскольку в этом он не смог найти себе места, а, зная его претенциозность, он бы вполне мог выкинуть что-то подобное. Но почему тогда он не вернулся за своим Гусёнышем? Он ведь признал её дочерью.

— Он сказал, что жители могут остаться, если хотят, и что им не причинят вреда. Но если причинят...

— Подожди. Как он попал в полис, если у каждого есть достаточно сильная охранная система и своя армия, которая находится под полисом? Полис ведь делится на две части: верх, где живут рядовые граждане, и низ, где живет вся правящая верхушка.