Александр Косачев - Нулевая борьба. Пролог [СИ]

Я открыл глаза. Голова сильно кружилась, и, казалось, даже тишина отдавалась эхом. Вставать с постели было тяжело, но я справился. Гемеллы рядом не было. В горле будто застрял сухой комок, который никак не удавалось проглотить. Я сунул морду в таз с водой и принялся жадно втягивать воду в себя, помогая пересохшим языком. Мышцы были слабы, и чувствовалось, что лапы слегка дрожат. Мне хотелось узнать две вещи: как я выгляжу, и почему Гем так поступила со мной, если она это и есть она. Пока я перебирал лапами, не сразу заметил, что вместо отрезанной кисти у меня отросла вполне здоровая лапа, и было даже не заметно, что я когда-то был калекой. Запах Гемеллы тянулся по лаборатории, я пытался нащупать языком более свежий, но мне было еще сложно отделять одно от другого. Я дошел до кухни, но Гем не было и в ней. Осмотревшись, я хотел пойти дальше, но раздался звук смывания воды в туалете, открылась дверь и оттуда вышла озадаченная Гемелла. Пару секунд мы молча смотрели друг на друга.

— О! Ты пришел в себя! — сказала она.

Я повернул голову так, что правое ухо смотрело вниз.

— Да, я умею говорить и пользоваться унитазом. Видел, как им пользовался первый человек.

Я хотел накричать на неё за то, что она сделала, но вместо этого раздалось лишь рычание. Чувствовалось, как я скалился.

— Ты, наверное, злишься на меня за то, что ты теперь не человек? Да? — спросила она. Я перестал рычать. — Поклонись или помотай головой.

Я, сквозь злость, поклонился, поскольку хотел знать причину, даже ценой унизительного поклона. Мне бы стоило её разорвать, но что-то внутри не давало кинуться.

— Итак: поклон — да, помотать мордой — нет. Ты сам это знаешь. Вот так — означает «да», а вот так — «нет».

Я зарычал. Она села на пол напротив меня.

— Когда я появился здесь, тут был другой человек, каким был ты раньше. Я его называл «первый человек». Тоже с вот этой штукой между ног. Почему её нет у меня, я так и не понял. Может, не до конца стал человеком. И как она работает, мне тоже не понятно. Почему у меня её нет?

По моему взгляду она поняла, что я могу отвечать только «да» или «нет», и тогда спросила иначе:

— У меня она появится? — Я помотал головой.

— Я человек без этой штуки? — Я поклонился.

— Она нужна для размножения? — Я поклонился.

— Ты хотел от меня маленьких нас?! — с изумлением спросила Гемелла. Я повернул голову, пытаясь выразить непонимание.

— Отвечай! Ты хотел от меня маленьких нас? Снаружи, где свет и дерево?

До меня вдруг дошло: она решила, что это я был в палатке, а не Рико, ведь Рико она даже не видела, скорее всего. Понимая, что объяснить ничего не получится, я поклонился, поскольку иначе она расценила бы всё как ложь. Парадокс: мне пришлось солгать, чтобы меня не уличили во лжи.

— Но ты и с тем человеком хотел маленьких вас. Там, где было много человек, — сказала она. Я вспомнил проститутку и отрицательно покачал головой. Она сначала смутилась, затем удивилась, а после улыбнулась. Казалось, она не совсем понимала свои эмоции и всё пыталась почувствовать.

— Ты сказал: избавишься от меня! Ты хотел меня бить! Как тот, первый человек, который был здесь! Ты хотел делать больно Гемелле! — кричала она на меня, а я мотал головой. — Ты сказал, что хочешь избавиться! Ты сказал!

На этих словах она убежала в комнату. Я сначала не понимал, что происходит. Почему она говорит о себе в мужском роде, почему её не смутило изнасилование, почему дети для неё так важны, почему она решила, что я хотел от неё избавиться и зачем она сделала меня химерой?! А затем до меня дошло, что она никогда не была человеком и у неё совершенно другая система ценностей. Изнасилования для неё не существует, и потому, даже считая меня насильником, она не видит в этом чего-то ужасного. О себе она говорит в мужском роде, потому что чаще всего слышала именно эти слова. Дети — это естественная потребность, которая развита в животном мире и сведена к минимальной тяге среди людей. А посчитала, что я хочу от неё избавиться, потому, что, судя по всему, услышала часть разговора между мной и Рико, когда он пытался спровоцировать меня рассказать всю правду. Единственное, чего я не понимал, так это того, почему она сделала меня химерой и почему напала. Это явно было сделано на негативных эмоциях, которых сейчас, как таковых, не было. Может, помутнение? Черт знает.

Мне хотелось нормально поговорить с Гемеллой, чтобы она меня поняла и, главное, чтобы объяснила, зачем она сделала меня химерой. Мне нужно было от чего-то отталкиваться для создания аргументов. Обратно стать человеком было бы, конечно, лучшим вариантом, но это невозможно без помощи Гем. Даже просто вколоть себе препарат я не мог, ведь нужна еще вода и еда. Единственный вариант, который мог бы сработать, — написать ей обо всем. И я решил не терять ни минуты и отправился в комнату. Открыв дверь, я увидел Гемеллу, она лежала в позе эмбриона в дальнем углу кровати. Взяв с тумбочки записную книжку, в которой было всё написано, я в зубах отнес её Гем. Она не поворачивалась. Тогда я залез на кровать и лег рядом с ней, оставив дневник на краю. Она повернулась ко мне и придвинулась ближе. Через несколько минут мы уснули.

Морфей отпустил меня раньше, чем Гемеллу. Пропало головокружение, тошнота, слабость, яркий свет перестал раздражать. Организм явно адаптировался к новому телу. Мне хотелось кушать, но я не решался вставать и будить спящую девушку. Лишь повернул морду и начал рассматривать Гем. Она спала абсолютно беззвучно, лишь грудная клетка то немного поднималась, то опускалась. Я впервые в жизни смотрел на спящего человека, да еще с таким трепетом. Еще совсем недавно я любил другое тело так же, как это. Может, это удивительно, но само по себе тело какой-то большой роли, в общем-то, для меня не играло. Плюсы я находил и там, и тут, и также нивелировал негативные аспекты во всем её существе. Нам предстояло пройти очень сложный путь установления взаимопонимания, но в этот момент это было не важно: я просто наслаждался тем, что она была рядом и действительно была собой. Я больше не переживал, что потерял её, я переживал, что это она могла потерять меня. И это пугало меня больше всего. Даже больше, чем застрять в теле химеры.

Когда чувство голода стало совсем нестерпимым, я все-таки встал и пошел на кухню, но достать что-либо было проблемой, поскольку лапы у меня были не на человеческий манер. Вернувшись в комнату, я увидел куски еды, которые остались от периода, когда я трансформировался. Еду, как таковую, я не жевал, просто потому, что это было неудобно, поскольку жевательных зубов у меня, судя по всему, не было. Приходилось откусывать небольшими кусками и проглатывать, что мне удавалось достаточно легко. Не так, как человеку. Я не давился.