Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть третья [litres]

– После обеда, – уточнила полковница, и виконт едва ее не расцеловал. Домашней еды хотелось почти нестерпимо, а в том, что фок Варзов далеко не уйдет, теньент не сомневался: кавалерия пехоту, к тому же не лучшую, всегда догонит.

– Я хотел бы получить ответ немедленно, – явил-таки свою гнусную сущность Спрут.

– Извольте, – Варнике коротко кивнул головой на дверь, и Аманда с Эдитой исчезли. Молча. – Со́рок Соро́к, это… э-э-э… развилка такая, Варзов обойти не мог, но вот куда он там повернул? Дальше дороги расходятся, если ошибешься, времени потеряешь ой-е-ей.

– Благодарю, вы нам очень помогли. Следов ушедший корпус оставит достаточно, найти их мои разведчики смогут.

– Смогли бы, если б не погода, – полковник отвернулся от двери, и в ней тотчас возникла половина одной рожицы и треть другой. – У нас тут снег еще вчера полегоньку падать принимался, значит, на севере, за грядой Штейнбок, уже пару дней э-э-э… всерьез валит. Не сегодня, так завтра и сюда дойдёт, со следами будет непросто.

– С жарки́м будет непросто, – вмешалась полковница. – Оно же застынет! Вам это понравится?.. Эдита!!!

Резиденция танкредианцев оставалась опрятной и тихой – ни толпы жаждущих благословения паломников, ни суеты, неизбежно возникающей там, куда заявилось или вот-вот заявится значительное лицо. Первое объяснялось скрытностью преосвященного, не объявившего пастве о своем визите. Второе можно было списать на то, что территориалы орденам не указ, однако «совы» уважение все равно вызывали, как вызвал бы не заискивающий перед губернатором таможенник или судейский. Впрочем, таковых Капрас еще не встречал.

– Его преосвященство не ожидал вас сегодня и уже почивает, – встречавший гостей рябоватый танкредианец выглядел огорченным. – Если вы не располагаете временем, мы потревожим его сон, но, возможно, вы согласитесь задержаться до утра.

– С радостью, – ничуть не покривил душой Карло. Он был заметно младше епископа, однако дорога сквозь нескончаемый холодный дождь вымотала и его. Хотелось согреться и собраться с мыслями, да и будить того, от кого ждешь помощи, неправильно. Сам Капрас, вытащи его кто из постели, вряд ли бы проникся к наглецу сочувствием, так что пусть епископ спит, благо дело пока терпит. Осень вообще не любит спешки, ей подавай неторопливые беседы под горячее вино.

Озябший маршал с удовольствием воспользовался уже знакомой купальней, переоделся в сухое и понял, что почти счастлив. Для счастья полного не хватало горячего ужина с хорошим вином, но мясо, по словам брата-гостеприимца, уже жарилось. Отец Ипполит, избегая соблазна, удалился вкушать кабачки с рисом, и вдруг захотевший поговорить Капрас решил усадить за стол адъютанта, однако все обернулось гораздо удачней.

– Гостящий у нас капитан Левентис, – сообщил расставлявший посуду толстенький послушник, – просит дозволения посетить вас после ужина.

– Никакого после ужина! – возликовал Карло. – Немедленно, и подайте второй прибор! Если у вас еще и брат Пьетро, то два прибора.

– Брат Пьетро там, куда его призвало служение, – послушник серым яблочком покатился к выходу, но у двери задержался. – Капитан Левентис скрывает свое присутствие в обители. Брат-гостеприимец с дозволения отца настоятеля дал ему мещанское платье.

– Хорошо.

Либо Агас рассорился с прибожественным и удрал, либо, что на правду походит больше, сервиллионик получил рескрипт об охоте за пособниками казара и решил предупредить. Тайком от своей рыбины.

О переписке командующего корпусом с Баатой легату знать неоткуда, однако для доноса хватит и кагетской любовницы. Лидас – балбес, но не дурак, а Левентис и вовсе умница, только гвардейцы опять недооценили чинуш. Молниеразящий чернильник разослал свои циркуляры всем, значащимся в реестре, так что предупреждать не о чем, вот в сговор вступить можно.

– Господин Левентис у порога, – послушник водрузил на стол первый поднос и убрался, едва не столкнувшись в дверях с осунувшимся на легатских харчах капитаном. Агас по-гвардейски щелкнул каблуками и, не говоря ни слова, протянул знакомый футляр для писем. Карло открыл и уставился на размашистые, не по разу переправленные строчки:

«Стезя моя – сталь и грезы…», «Заря моя – ветер с моря и зов далекого горна…», «Беда моя – пепел смерти, звезда над выжженной башней…».

– Что это? – не понял маршал.

– Переверните, – хрипло подсказал капитан. – Лидас не нашел другой бумаги…

На обратной стороне стихов не было. Прибожественный, как истинный сын империи, отлично владел и канцелярщиной.

«Вследствие представляющейся неизбежной смерти, влекущей невозможность исполнять возложенные на меня Божественным Сервиллием обязанности, – уведомлял Лидас, – я на время отсутствия прибожественного сервиллионика в провинциях, вверенных мне в 9 день Осенних Скал 400 года Круга Скал и первого года Ниспослания в мир Божественного Сервиллия, передаю Молниенесущую печать и с ней все свои полномочия достойному полнейшего доверия маршалу Карло Капрасу с тем, чтобы он, начиная с сего дня…»

– Что за бред? – Карло ничего не понимал. За окном зло рыдала осень, а он ничего не понимал! – Где Лидас?

– Мертв. Это я жив, не отмыться!

– Сядь, – как мог спокойно велел маршал, и капитан сел. – Ты пьян?

Если бы пьян! Капитан трезвей трезвого, это и Микису ясно… Очумел от непонимания и боли, такое случается, а Лидас в самом деле умер и, похоже, страшно. Месть? Мародеры? Обернувшееся жутью молодечество?

– Я не пил, – доложил, именно доложил Агас, он уже взял себя в руки. – Монахи мне дали какую-то штуку, сказали – чтоб успокоиться. Я думал сменить лошадь и гнать к вам, но вас ждали здесь, мы могли разминуться, и потом… пусть эта тварь думает, что меня тоже…

– Что вообще произошло? – чтобы занять руки, Карло отодвинул поднос. – Что за тварь и где Пьетро?

– За ним от каких-то Галлисов прислали, то есть не за ним, за любым врачом… Хорошо, что его не было, хоть жив остался!

– Дальше! – рявкнул маршал, перед глазами которого встала Белая Усадьба, и усадьба в самом деле была. Небольшая, без лебедей и статуй. С чего заехали именно туда, Агас не знал, может, и не с чего, надо ж было где-то дожидаться епископа, которому взбрело в голову встретиться с легатом. Лидас присвистнул, но согласился и даже пообещал доставившему письмо клирику до последней возможности уважать старость и сан.

Дождь хлестал как из ведра, так что засели в доме, благо хозяйки, старуха и вторая, помоложе, ничего против незваных гостей не имели. Ближе к ужину прискакали от этих самых Галлисов, у них кто-то сильно расшибся. Отправили Пьетро и взялись за карты, играли до полуночи, потом Лидас решил, что хватит – дождь не дождь, а выезжать рано. Расплачивались по-гвардейски, то есть глупостями. Проигравшему выпало зарядить в темноте пистолет, погасили свет, вспомнили старые выходки, стало смешно, зацепились языками, и тут от ворот сквозь ливень донеслась стрельба. Пока поняли, в чем дело, пока высекали огонь, в дверь забарабанили, Лидас отпер, вломился парень из тех, что стояли в карауле. В правом плече – дыра, рукой зажимает, кровь по пальцам… Кричит, что половина караула у ворот – предатели, напали на своих, перерезали, впустили разбойников. Тех много, оставшимся не справиться, послали в городишко за Анастасом, но когда тот еще доберется… Прибожественному надо уходить, пока от конюшни не отрезали.