Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть третья [litres]

Как вы помните, я стал свидетелем схватки на переправе через Рцук и могу поручиться: кони пытавшихся прорваться в Кагету разбойников более чем похожи на обнаруженных мною на пасеке.

– Даже так?

– Я отвечаю за свои слова. Это хорошие кавалерийские лошади, привыкшие друг к другу и приученные молчать. Единственным нестроевым конем был показавшийся мне знакомым мерин, сегодня на нем приехал Ставро. Я под благовидным предлогом расспросил людей из Речной Усадьбы, другие на этой лошади не ездили.

– Остальных коней вы проверяли? Я про охрану этого мерзавца…

– Жеребца Изидора и двух вороных кобыл на пасеке не было. Что до прочих, то, хоть порода и масть те же, их всадники к убийству сервиллионика вряд ли причастны. Насколько я понял, они охраняют Речную Усадьбу.

– Уже легче. Вы в самом деле клирик?

– Возможно, я им буду.

– А возможно, лекарем или военным?

– Создателю служат не только молитвой. Если умеешь лечить, убить сумеешь, наоборот – не всегда. Кажется, уносят тело, мне пора идти. Я сразу же отпишу о состоянии госпожи Гирени, покажите мое письмо отцу Ипполиту.

– Хитрецы… – Карло вгляделся в глаза человека, который мог защитить Гирени и напустившего в собственный дом змей старика. – Если б вы были военным, я бы пообещал вам перевязь.

– Полковнику Ламбросу вы ничего не обещаете, – смиренный брат улыбнулся, – вы просто ему верите. Я сделаю все, что смогу, но до смотра беды ожидать не приходится, а дальнейшее в руках Создателя и ваших. Отец Ипполит будет лишь к вечеру, а уезжать по делу без исповеди я не привык. Моим поверенным в делах земных стал доверенный куратор походной канцелярии.

– Фурис? – не понял маршал. – Но почему?

– Он безгрешен и близок к совершенству.

– А я близок к обмороку. – Карло взялся за кувшин. – Будете?

– Не сегодня. – Пьетро вышел, как опытный военный, быстро и при этом несуетливо. Проводить бы, но маршалы мелочь не провожают. Капрас налил-таки вина, пригубил, не распробовал, поставил на стол, вытащил записку Лидаса и перевернул той стороной, где были недописанные стихи. «Стезя моя – сталь и грезы…» Чужая песня и оставшийся навсегда молодым лохматый гвардеец, веривший в победу, императора и что-то еще, куда более важное…

Окончательно удариться в достойную виршеплетов дурь не дал явившийся без приглашения Фурис.

– Господин командующий, – возвестил он, – мой долг сообщить вам доверенные мне сведения исключительной важности, которые, вне всякого сомнения, окажут определяющее влияние на принятие вами окончательного решения, касающегося истребления возмутительных банд, наводнивших вверенные вашему попечению провинции.

Снова зима, снова холод и ветер, снова рядом горники, разве что видно чуть дальше. Ползут по серому снегу пехотные колонны, люди еще ничего не знают, они идут к своим, идут драться, но не здесь же, посреди никому не нужного плато, где и зацепиться-то не за что! Мушкетеры, драгуны, ноймары, бергеры… и еще бывшие свитские. Господ полковников у знамени корпуса пока нет, только местоблюстительный Ульрих-Бертольд, Валентин да на почтительном расстоянии – бесхозные адъютанты.

– Добрый вечер, Сэц-Пуэн, – проявил достойную Придда вежливость Арно. – Мне следует извиниться, ведь я так и не взял ваше письмо. Если вы его, разумеется, написали.

– Я начал, – бедняга вытаращил единственный глаз, – но ведь…

– Моя мать хорошо знала маршала фок Варзов. Напишите ей о нем все, что запомнили. Простите, моего доклада ждут.

– Я допишу, – пообещал Сэц-Пуэн, – обязательно. Господин Савиньяк…

– Арно. В крайнем случае капитан Сэ.

– Полковник Катершванц желает говорить с полковником Приддом наедине.

– Это страшно, – согласился Савиньяк, – и я очень боюсь, но мой полковник ждет моего доклада.

Ульрих-Бертольд восседал на превеликом гнедом жеребце. Гнедой значительно молчал, Катершванц фыркал за двоих, держащийся рядом Валентин скромно внимал. Арно тоже б не отказался, однако бергер и впрямь видел затылком.

– Фиконт, – потребовал он, – токлатыфайте. Как фы нахотили «гусей»?

В обнаружении чужих разъездов ничего неподходящего для катершванцевских ушей Арно не видел, а посему доложился по всем правилам, после чего едва не свалился с Кана. От удивления.

– Фаша претузмотрительность и обзтоятельность, – возвестил Ужас Виндблуме, – фесьма похфальная есть. Фы фысылали фланговые тозоры талеко ф зтороны и фофремя узнавали про ненушную корпусу фстречу. Без фас могла ухотить только конница, озтафиф без помошчи пехоту, но это нефозмошно для фоителей есть.

– Благодарю, господин барон, – пробормотал Арно, чувствуя, что ему на шею повесили орден размером с тележное колесо.

– Но фаш узпех не пофод затирать нос! – исправился Катершванц. – А теперь фы, полкофник. Фы – толкофый молотой тшелофек, но фы прифыкали ошидать мой приказ. В зта злутшаях это похфально есть, но фы ротились зто перфым! Мне шестесят тефять лет, и я не могу фечно фам тафать приказы и зофеты. У фас есть голофа, так изфольте ее уфашать, и фы зтанете тостойны прошлых фоителей! Пфе! Фок Фарзоф умирал позафтшера, потому тшто у Малетты ему не тафал умирать молотой Алфа, который не быфал шдафшим приказ от турака с перефязью.

– У Малетты, – не выдержал Арно, – не было вас!

– Та, – подхватил Ульрих-Бертольд, – я нахотился в Торке, и я быфал рат злышать, что в Талиге зтало меньше никтшемных генералоф! Полкофник Придд, фы фызыфали ко мне зтарших офицероф. Фы имеете з ними гофорить зами! Если фы зпрафитесь, я, когта мы зоетинимся з нашей армией, буту назнатшать фас звоим наследником!

– Господин барон, – медленно произнес Валентин, – я постараюсь впредь принимать решения и осуществлять их самостоятельно.

– Фот именно! И польше уференности.

Валентин почтительно наклонил голову, Арно торопливо последовал его примеру. Веселого в их положении было мало, но разоржаться тянуло зверски. Мешали начавшие стягиваться сразу с двух сторон пригорочные полковники. Три дня назад они торчали под знаменем и не могли решить, вытаскивать отрезанного маршала или нет, теперь, дай им волю, примутся сетовать на удаленность начальства и отсутствие равелинов и перевалов. После смерти фок Варзов тоже переливали из пустого в порожнее до самого рассвета, хотя тогда и спорить-то было не о чем.

– Господа, – Придд заговорил первым, не дождавшись хотя бы обмена приветствиями, – у нас мало времени. Я пригласил вас, чтобы сообщить: корпус, обходя обнаруженного разведкой неприятеля, около получаса назад повернул на север. Прошу всех ускорить движение, устающих пехотинцев следует рассадить на повозки. Кавалерия, кроме головного эскадрона и разведчиков, пойдет в хвосте колонны. Нужно спешить, но поскольку маневр уже успешно начат, я готов по мере сил ответить на разумные вопросы.