Наталия Нестерова - Витязь. Тенета тьмы

Тхаш рывком обернулся и пару секунд изучал бедолажку «смарт», вжавшийся в лесную дорожку.

— В Храме Жизни… — прошептал Тхаш. — В Храме…

Пауза среди пестрого племени скальных затянулась.

Мурбук отчаянно держал губу, не сводя с предводителя взгляда, полного надежды.

— Подумай, Тхаш… раз в жизни… подумай. Пауки захватили Храм Жизни. Мы идем на поклон к красной чешуйчатой твари ради огня. И нам на пути попадается чудесная дева в повозке… которая… Ты веришь в совпадения?

— Маруся, что там? — тихо спросила Алинка.

Лаки снова нервно завозился и заскулил.

— Совещаются. Здоровый хочет проблем, — ответила Маруся. Она стояла подле «смарта», уперев руки в бока, и деловито оглядывалась. — А тот, у которого губа оторвана, пытается за нас заступиться.

— А те, им по пояс… лохматые… это кто?

— Это, Алиночка, их бабы, — флегматично сказала северянка. — Вот кого бы на фитнес сдать без возврату, господи прости. Толстые и на морды так себе. Выходит, я тут за козырную-то.

— А я-а-а…

Ей снова стало нехорошо.

— А ты, видно, типа чипсов, — буркнула Маруся. — Вылезь и перестань зубами щелкать. Лучше врубай голову и уши. Нам понять надо, как спасаться. Не Кереть это, ох, не Кереть… Но мужичье что в Чопе, что тут — одинаковое, это я уже вижу. Им надо отпор уметь давать. Я по этому делу натренированная, а у тебя что? Одно слово — Москва… Ни собака твоя, ни ножик — тьфу, не спасение…

— Ладно, — решил Тхаш. — Я не видел тут таких, как она. Большая. Ни у эльфов, ни у людей, ни у троллей с быкоглавами даже. А эта… и повозка ее… Устроим испытание. — И предводитель скальных вразвалку зашагал обратно к Марусе и бешено озирающейся Алинке.

— Если хочешь этого… Бин Зина… или кого пожелаешь из нашего народа, Окуса к примеру, — звучно выговорил Тхаш, пытаясь смотреть на Марусю сверху вниз, — но она тут же подшагнула ближе и воинственно выпятила обтянутые серебром груди, — можешь поехать с нами. Мы даже дадим тебе верхового тура. Вот он.

Тхаш махнул рукой.

Толпа орков расступилась…

Лаки тревожно заскулил.

Тур был привязан между двух тяжелых повозок. Громадный зверь с плечами, покрытыми мозолями, иссеченный в боях, мычал и вращал глазищами. Маруся глянула без выражения. Алинка прижалась к подруге сзади, как улитка к арбузу, ее трясло. Еще и бык…

— Тура, стало быть? — подбоченилась северянка. — Пони маю. Наши мужики-то городских практикантов, бывалоча, тоже с ведром за компрессией посылали… Давно не доили тура-то своего? Боевого? — пренебрежительно поинтересовалась она и перебросила косу назад. — Не слажу, думаешь, с коровой? Уж не столько я в Москве прожила, чтоб ум растерять. Молоко перегорело у ней, вот и бесится. Дай тазик… Дай, сказала! — и вырвала из рук Зугда гнутый щит, украшенный нехитрой чеканкой. — Грязный и мелкий, но сойдет.

Маруся неожиданно ловко для своих габаритов пролезла между беснующимся зверем и краем окованной повозки. Алинка, оставшись одна, сглотнула от ужаса. Орки смотрели на нее нехорошо — как она сама смотрела на прилавок с сушеной рыбкой и кольцами кальмара в далекой Москве. Поесть как следует не хватит, но побаловаться с пивком — самое то…

…Алинка толком и не поняла, что было дальше. Сперва Маруся сунула ей сильно помятый железный кубок с перелитым из щита молоком, и молоко это оказалось невероятно вкусным. Оголодавший Лаки толкался в плечо — она поила его из горстки. Затем Маруся орала с огромными орками около машины, взяв все дипломатические стратегии на себя, а Алина снова сидела внутри. К тому времени почти совсем стемнело. Какое-то время горели фары «смарта», потом сел аккумулятор, и ощущение вселенского одиночества и ужаса стало очень острым.

Вокруг кипела жизнь — чужая, громкая, жестокая. Бегали, возились, носили какую-то упряжь. Колотили, вязали, снова ругались, но вскоре турица, освобожденная от мучившего ее молока (теленок погиб в трудном переходе) оказалась запряжена в «смарт». Машинка тяжело двинулась вместе с отрядом орков.

Наконец Маруся, отдуваясь, втиснулась на свое место.

— В общем так, — скороговорочкой вывела северянка. — Эх, жаль, курить я бросила. В общем, так. Ты им не нравишься. Похожа, говорят, на эльфов, а они их лютейшие враги. На эльфов, во как… Поняла, куда нас забросило? Рыжий длинный мужик… сапоги мои трофейные. Так вот. У них война. Идут просить помощи у дракона, у красного дракона, понимаешь? Я думаю, это Пашка наш. Этот… Альгваринпаэллир. Драконья кровь и есть, все как раз сошлось, только иначе, чем ты думала. А война тут идет с пауками. Со здоровущими. Прям как в кино. Захватили, говорят, они особо почетные орочьи пещеры… и Храм Жизни, дворец, что ли, какой. Вот. — И Маруся сунула на колени Алинке кусок черной лапы с антрацитово сверкающим когтем.

Алинка зажала рот, чтобы не взвизгнуть, и испуганными глазищами уставилась на Марусю.

— Я у них в чести, стало быть, — устало сказала Маруся. — Типа богини или королевы красоты. Ой господи, я ж в Москву ехала, думала там в люди выбиться… а вон во что выбилась. Тхаш, тот еле сдерживается, аж юбка топорщится. А Мурбук… он получше, с подходом. Дай мне авоську мою, я иголку возьму и нитку… Пойду подошью ему губу.

— Не уходи! — пискнула Алинка.

— Держись, — сурово сказала Маруся, — держись. Мы сами… нарвались. Кто заставлял эту херню у твоей мамаши забирать?.. Выручим, выручим своих парней… а сами во как влипли… ну ладно. Эти говорят, до дракона две ночевки. — Она достала швейный наборчик и деловито порылась в прочих сумках. Вынула литровую бутыль отличного «Джека Дэниелса» и банку консервированных крабов из котовских запасов. Алинка, как ни было ей страшно, перекошенно улыбнулась — дядя Дима собирался в турпоход в дикие места на славу.

— Я писать хочу, — вдруг сказала растерянно.

— В вазу писай, в железную, — сердито прошипела Маруся, подпинывая ладонью кубок. — А потом в окно выльешь. Сразу ты себя не поставила как надо — пиши пропало. Тебе, Алинка, лучше притвориться, что тебя тут вовсе нет. Они оголодали, а людоеды же. Ты поспи лучше, ночь уж глубокая. Старайся не думать ни о чем и в окошке не мелькать. Не боись, я постараюсь, чтобы все хорошо закончилось, лишь бы дойти до Пашки. Но из машины выходить тебе не надо. Не зли их. Терпи.

…Уснуть получилось сразу, как только Алина, облокотившись на рюкзак, закрыла глаза. Не снилось ничего, как после изнуряюще тяжелой тренировки. Мерное покачивание «смарта», дыхание и сонное поскуливание теплого Лаки, глухой и размеренный ход турицы и отрывистая, лающая речь орков смешались в белый шум, убаюкивающий и далекий.

Когда засветало, еще не полностью проснувшаяся Алинка нашарила в бауле безлактозный белковый батончик на сахарозаменителе и принялась жевать.