Владимир Ильин - Уровни Эдема [СИ]

- Таня, я...

- Ничего не говори, - придвинулась она ко мне, прижимая указательный пальчик к моим губам. - Я не собираюсь на тебя давить, тебе сейчас нелегко. Но знай, что я рядом, - шепнула она, приближаясь.

А затем заменила свой пальчик устами. Ну и я не растерялся.

Есть мнение, что после скандала отлично заходит примирительный акт любви, действуя на контрасте и вызывая настоящий каскад новых и ярких ощущений. Следует отметить по личному опыту, что данное правило действительно даже в тех случаях, когда состав ссорившихся и примиряющихся слегка отличается.

- Отвлекать не стал, починил, - буркнул электрик, поглядывая с завистью в проем двери.

Естественно, кроме разобранной постели там ничего не видно.

- Спасибо, - протянул я тысячную.

- Оставь, - вздохнул он, отказываясь. - Цветы своей голосистой купи.

Я со смущенной улыбкой еще раз поблагодарил и прикрыл дверь. Коснулся выключателя - есть свет. Ну и пошел радовать этой новостью свою гостью - одними словами не ограничился и лично продемонстрировал свет в ванной, где и остался на некоторое время.

В общем, на работу дошел к одиннадцати, о чем нисколько не жалел.

- Вы смотрите, явился! - Напрасно попытался испортить чудесное настроение Эдуард Семенович.

- Опоздал, да еще в ненадлежащем виде! - Предательски вторила ему Анна Михайловна со своего места. - Весь избитый, кошмар!

- С запахом алкоголя, прошу заметить!

А это неправда, это духи Танины, и ощущаются, между прочим, весьма завлекательно.

- Пишите объяснительные, Сергей Никитич! - Хлопнул шеф чистыми листками по столу.

Как будто у меня таких же нет.

- Три объяснительные по каждому нарушению трудовой дисциплины, как то: пьянство, опоздание, ненадлежащий вид. На имя министра. - Подытожил Эдуард Семенович, с видом картежника с флэш роялем пододвигая ко мне листы.

- Как скажете, - хмыкнул я, продолжая сиять улыбкой.

Возможно, глуповатой, потому что:

- Возможно, он еще под наркотиками, - прошипела Анна Михайловна в сторону босса.

А ведь я ее... Хотя нет, не любил, но регулярно... И не зря, между прочим!

В общем, написал. А потом переписывал - это они уже откровенно придирались, требуя более жестких формулировок и не веря в мою трезвость. А как Анна Михайловна прочитала про девушку и ее духи, то совсем взъярилась. Но мне с ней детей не крестить, это уж наверняка. Да и злые они будут ровно до того момента, как у них тут все упадет, а починить они не смогут. А упадет ровно тогда, когда я захочу.

- Эдуард Семенович, здравствуйте, - показалась в дверном проеме симпатичное личико секретаря. - Вас вместе со всем отделом Андрей Сергеевич вызывает.

И тут же скрылась, потому как устами секретаря говорит сам монарх, так что возражений не будет, а слушать что-то иное ей некогда.

- Все, Сергей Никитич. Бери свои объяснительные и пойдем, - с видом кота, у которого на обед застрявший в паркете мышонок, промурчал шеф.

- Я тоже завершила докладную, - холодно и мстительно посмотрела на меня начальница. - Подпишите, Эдуард Семенович. Тут для вас тоже, но другими словами. Об аморальном поведении старшего специалиста первого разряда.

- Что, видео с камер уже кто-то видел? - будучи на волнах игривого настроения, деланно улыбнулся я.

- Видео? - Не понял шеф.

- Впрочем, - чуть нервно смяла Анна Михайловна листки. - Возможно, это избыточно, если Андрей Сергеевич его сейчас уволит.

- Нет, увольнять - это перебор, - автоматически пробормотал Эдуард Семенович. - Но наказание будем требовать самое строгое! Идемте, и не забудьте объяснительные, - это уже мне.

И в боевом порядке направились на этаж министра - впереди шефы, ну а я в почетном арьергарде.

В кабинет нас приняли без промедления, где мое начальство начало тут же извиняться за мой внешний вид под удивительно покладистую реакцию Андрея Сергеевича. Ну а потом стали по-отечески, но не менее жестко песочить в присутствии самого главного, демонстративно потряхивая листками с объяснительными перед моим лицом. Ну а министр мрачнел.

- Довольно! - Гаркнул он так, что шефы подпрыгнули. - Тут с утра факс пришел, - продолжил он чуть раздраженно и поднял лист со стола. - Про Сергея Никитича.

- Ты смотри, какой подлец! - Начал было Эдуард Семенович.

- А ну тихо!!! - Дождавшись дрожи в коленках у невольного собеседника, министр продолжил. - Благодарственное письмо. От Федеральной службы безопасности Российской Федерации. За подписью самого Володина! - Бережно поднял он лист.

Шефы аж выдохнули от удивления.

- Мальчишку спас, - чуть тихо и добрым тоном завершил Андрей Сергеевич.

Положил лист обратно на стол, в полной тишине подошел ко мне и отечески приобнял меня за плечи.

- Спасибо тебе, сынок.

- Служу России!

- Спасибо. Эка тебя отделали, - осмотрел он меня с заботой.

- Им больше досталось, Андрей Сергеевич, - постарался я ответить скромно.

- А на работу почему вышел? Почему больничный не взял? - построжел он.

- Так как тут на работе без меня? - Постарался я выдать искреннее радение делом. - А если у кого что сломается?

- Молодец. Молодец. - Вновь встряхнул он меня за плечи, но в этот раз осторожнее. - Сегодня-завтра можешь идти в отгул, приказ я сам подпишу вместе с премией.

- Спасибо, Андрей Сергеевич!

- Все, иди, отдыхай. Заслужил. А вы, двое, - обратил он жесткий взор на мое начальство. - Останетесь.

И даже плотно прикрытая за собой дверь не смогла удержать его гневный рев.

В общем, отличный день. Пользуясь законным выходным, вышел из здания и улыбнулся солнышку.

В кармане тренькнула смс.

Взял телефон в руки и прикрыл экран ладонью от солнца.

'Сегодня в восемнадцать'.

Матвей.

Старенькую пассажирскую 'Газельку' покачивало на ухабистой проселочной дороге. Справа сплошной стеной стоял лес, по левую сторону изредка проглядывали серые крыши деревушек, к которым шли тонкие нитки направлений из накатанной по земле колеи. Позади, километрах в двадцати, оставался город, а в нем клуб и сотовые телефоны, которые предложили оставить вместе с остальными лишними вещами, вроде кофт и ветровок. Весна, конечно, изрядно потеплела в последние дни, но иногда холодный ветер находил излишне оптимистичных на улицах города и продувал насквозь.

Впереди же была неизвестность, про которую сказали 'увидишь сам'.

В машине фоном играло радио, выводя что-то хриплое и отечественное по вкусу водителя - ранее не знакомого мне мужика лет под пятьдесят, чуть полноватого, с двухдневной щетиной и седым ершиком волос. Представляться он не торопился, с остальными наверняка был знаком судя по поведению, а я пока был просто 'плюс один' к четверым: Михаилу, Матвею, Олегу и Алексею. Народ расположился рядом с окнами, занавешенными самодельными тканевыми шторками, с противоположной от солнца стороны. Я тоже сидел один в своем ряду, позади остальных.