Всеволод Лихачев - Наследие Артанов

– Ну и почему тогда они до сих пор этого не сделали? – Один из советников, имени которого я не знал, задал свой вопрос.

– А вот по вине этой самой девицы! – решил, наконец, открыть я свои последние карты и картинно указал рукой на скромно сидящую на углу стола Виталину. Ведь именно она с Геннером похитила меня прямо под самым носом у Корятина из дворцовых апартаментов, отчего-то решив, что нахожусь я там в роли узника, а не в роли узкого специалиста по межпространственным технологиям Артан!

Вновь воцарилась тишина.

– Детка, зачем ты это сделала? – затем вопросил Рин.

– Чужеземец спас меня от казни, а потому я решила, что следует спасти и его. Откуда мне было знать, что он не пленник? Ночь темна, а наши с Геннером глаза не настолько совершенны, как глаза у Всепрощенной Инги!

– Смешнооо… – Великан оторвался от своего полотенца и воззрился на меня так, как будто я был какой-то местной достопримечательностью. – Так это что же получается? – Голос его, от природы и так очень громкий, теперь набатом разлетался по всему залу. – Не спаси мы этого… путника между мирами… и Усопшие бы сами, по своей воле, покинули город?

– Именно так. – Почему-то я никак не мог скрыть своего злорадства.

– Охохохохо!!! – Теперь уже Геннер смеялся в полную силу, и ему вторили абсолютно все.

– Неисповедимы дела твои, Господи! – Советник Рин опомнился первым и, вытирая платком проступившие из глаз слезы, обратился ко мне уже вполне спокойно: – Вы потому и хотели пойти на встречу с главой Усопших в роли переговорщика? Потому что ему нужны только вы и никто другой?

– Да. Я думаю, что только таким способом можно предотвратить кровопролитие.

– Ну хорошо, хорошо, возможно, что вы правы. Илья, не были бы вы столь любезны…

– Хотите чтобы я вышел – выйду.

– Да, если не возражаете. Нам надо посоветоваться, так сказать, в узком кругу.

– Без проблем. – Грузно поднявшись из-за стола, я пошел в сторону выхода и вскоре стоял уже на улице, вдыхая полной грудью воздух, свежее которого, пожалуй, не встречал еще ни в одном из увиденных мной миров.

Очень скоро ко мне присоединился Геннер.

– А ты почему не остался? – Спросил я, весьма удивленный.

– Нечего мне там делать. Они Всепрощенные, я Прощенный. Вот пускай сами и решают. Им виднее.

– Ну, как знаешь. – Рассеянно глядя по сторонам, я мысленно прокручивал калейдоскоп последних произошедших со мной событий, силясь понять: правильно ли я сделал, предложив Рину и поддерживающим его советникам такой простой выход из казалось бы столь безвыходной ситуации. И что сделает со мной Корятин, увидев меня в роли парламентера от своих заклятых врагов? Нрав-то у местного владыки весьма крут – в этом я уже успел убедиться. Впрочем, и идиотизмом он не страдает. Корятин не дурак, далеко не дурак, и выгоду свою знает четко. А ведь я ему нужен. Очень нужен. А значит… Эх, только бы он сам портал не умудрился открыть! А что будет если он все-таки его откроет? Правильно, хана мне будет. В этом печальном случае необходимость во мне как в специалисте резко отпадает, и нож гильотины в списке наказания за непредумышленный побег станет далеко не худшим вариантом. Ладно уж, выхода-то другого все равно нет.

Полог палатки внезапно отошел в сторону, выпуская на свет седовласого старца с бакенбардами столь неимоверной длины, что они обрамляли едва ли не все его лицо, оставляя свободной от растительности лишь малую часть квадратного подбородка.

– Обсуждение уже закончено, вы можете войти.

– Геннер, идешь?

– Нет уж, спасибо, я тут постою. Толку нет мне эти разговоры бесполезные выслушивать. Вы главное про баньку хозяевам напомните, будьте уж столь любезны. А то, не дай бог, забудут еще, а без баньки, сами понимаете, в нашей походной жизни ну никак обойтись нельзя. Да и телу приятно, не говоря уже о душе. Ну так как, сделаете?

Был бы жив хитроумный затейник Данте Алигьери, создатель «Божественной Комедии», и по сей день, и случись ему вдруг каким-то непостижимым образом оказаться здесь, неподалеку от полотнища древней дороги, ведущей к последнему убежищу Усопших – городу Прикополю, то он всенепременно и сам бы поверил в существование демонов, чертей, ну и, конечно же, самого Люцифера, бессменного владыки Ада. А возможно бы даже и круг новый в своем произведении добавил – Десятый, специально для выживших жителей Болтанки, ибо подавляющее большинство из них вид имело настолько устрашающий, что легко по этому параметру могло заткнуть за пояс всех без исключения демонов. Ну и перепугать их всех, естественно, насмерть, тем самым внеся немалую неразбериху в нормальное функционирование такого благопристойного заведения как Ад.

Но, к сожалению, Данте Алигьери был давно мертв, и по этой причине не мог наслаждаться видом воинства, которое сейчас змеей двигалось по растрескавшемуся покрытию дороги, поднимая за собой громадные облака пыли. Впереди и в середине колонны шли Непрощенные. Это был костяк, основные ударные силы армии Перерожденных. Медлительные, в большинстве своем неизлечимо больные, все в язвах, болячках, с сочащимися гноем глазами. Тела многих из них мутации видоизменили настолько, что и на людей они походили весьма слабо – угловатые силуэты с зачастую нечетным количеством конечностей наиболее всего были похожи на персонажей из сна какого-то законченного шизофреника, но уж никак не на реально существующих личностей, которые вполне могли самостоятельно мыслить и у которых были даже имена. Армия живых мертвецов – вот, пожалуй, самое подходящее сравнение для тех, кто увлекается низкопробными фантастическими фильмами ужасов. Хотя нет. Для Непрощенных не существует никаких аллегорий. Это Непрощенные. Они одни такие. Других таких во Вселенной просто нет.

Ближе к арьергарду колонны двигались Всепрощенные – эта часть Перерожденных наиболее всего была похожа на людей. Были, конечно, и исключения в виде той же Виталины, лицо которой чуть ли не постоянно находилось в движении, то и дело видоизменяясь. Но таких было мало, ведь Всепрощенные отличались от людей в основном внутренне, что на внешнем облике практически никак не отображалось. Это, так сказать, была элита. По сравнению со всеми остальными, группа эта была крайне немногочисленна, но в силу довольно-таки специфических умений именно на нее делались ставки в предстоящей битве если той, конечно, суждено будет произойти.

Ну и, наконец, в самом арьергарде колонны, прикрывая ее от нападения с тыла, сразу же за телегами обоза шли Прощенные, можно сказать кровные братья Геннера. Здесь природа почему-то на разнообразие поскупилась, за редким исключением, почти все они выглядели одинаково. Гиганты с фиолетовым цветом кожи двигались нога в ногу, слаженно. Именно они-то и походили более всего на настоящих воинов. У кого-то в руках были копья, у кого-то топоры с аномально длинными рукоятками. Были и такие как Геннер – тот на плече нес внушительных размеров дубину. За спиной же у него болтался рюкзак, доверху набитый камнями. В точности такие же рюкзаки с аналогичным содержимым были у каждого его собрата – ведь именно Прощенным в предстоящей битве отводилась роль артиллерии. Да-да, я не оговорился – именно артиллерии. Я уже наблюдал в свое время, как Геннер камнем, играючи, перебил ствол векового дерева, а за время пребывания в лагере Перерожденных успел проникнуться уважением и к остальным его собратьям. Все они были невероятно, нечеловечески сильны. Камни, запущенные их руками, летели в цель со скоростью реактивного снаряда, с легкостью прошивая как бетон, так и каменную кладку стен. Единственным минусом было то, что камни, в отличие от артиллерийских снарядов, при попадании в цель не взрывались. Но даже учитывая этот неприятный момент, можно было смело утверждать, что такое оружие вполне может решить исход любой битвы. А в том, что эта битва неминуемо произойдет, с каждой минутой пребывания в пешем строю войска, я уверялся все больше и больше.